Хлеб великанов - Кристи Агата (версия книг TXT) 📗
— Ха, не боитесь! А вот я приведу сюда Носорога и выпущу на вас.
Сторож ушел. Нелл дернула Вернона за руку.
— Он пошел за носорогом! Бежим скорее!
Ее испуг был заразителен. О Левиных столько говорили, что они поверили угрозе сторожа и дружно ринулись к дому, продираясь сквозь подлесок. Вернон и Джо бежали впереди. Послышался жалобный крик Нелл:
— Вернон! Вернон! Ой! Подожди, я зацепилась.
Ну и рохля эта Нелл! Ничего она не может, даже бегать. Вернон вернулся, рывком сдернул платье с ветки, за которую оно зацепилось (с большим уроном для платья), и поднял ее на ноги.
— Давай, вперед.
— Я задохнулась, не могу больше бежать. Ой, Вернон, я боюсь.
— Вперед!
Он за руку поволок ее за собой. До парка они добрались бледные, исцарапанные…
— Ну и приключение, — сказала Джо, отряхиваясь испачканной панамкой.
— Платье порвалось, — заныла Нелл. — Что мне делать?
— Ненавижу этого парня, — сказал Вернон. — Зверь.
— Зверский зверь, — согласилась Джо. — Давай объявим ему войну.
— Давай!
— Что мне делать с платьем? — хныкала Нелл.
— Скверно, что они держат носорога, — задумчиво сказала Джо. — Как ты думаешь, Том-Бой справится с ним, если его научить?
— Я не хочу, чтобы он ранил Том-Боя, — сказал Вернон.
Том-Бой жил в конюшне, он был его любимцем. Мать запрещала держать собак в доме, так что ближайшая собака, которую Вернон считал своей, был Том-Бой.
— Что мама скажет про платье?
— Ой, надоела ты со своим платьем, Нелл! В таких платьях не играют в саду.
— Я скажу твоей маме, что это я виноват, — нетерпеливо сказал Вернон. — Не будь как девчонка.
— А я и есть девчонка.
— Ну и что, Джо тоже девчонка, но она не хнычет, как ты. Она во всем как мальчик.
Нелл готова была заплакать, но тут их позвали в дом.
— Извините, миссис Верикер, — сказал Вернон, — боюсь, я порвал Нелл платье.
Последовали сожаления Майры, разуверения миссис Верикер. Когда Нелл с матерью уехали, Майра сказала:
— Не надо быть таким грубым, Вернон, дорогой. Когда к тебе на чай приходит подружка, ты должен быть к ней очень внимателен.
— А почему она должна приходить к нам на чай? Мы ее не любим. Она только все нам портит.
— Вернон! Нелл такая милая девочка.
— Нет, мама, она ужасная.
— Вернон!
— Да, да. И маму ее я не люблю.
— Я тоже не слишком люблю миссис Верикер, — сказала Майра. — Она тяжелый человек. Но я не понимаю, почему вы, дети, не любите Нелл. Миссис Верикер говорила мне, что она к тебе очень хорошо относится.
— Никто ее не просит.
И он убежал с Джо.
— Война, — сказал он. — Только война! По-моему, левинский мальчишка — это переодетый бур. Разработаем план боевых действий. Почему это он должен жить рядом и все нам портить?
И началось что-то вроде партизанской войны, доставлявшей массу удовольствия Вернону и Джо. Они изобретали разные способы изматывать врага. Спрятавшись в ветвях, обрушивали на него град каштанов, обстреливали горохом из трубочек. Однажды они подкрались к вражескому дому вечером, когда стемнело, и положили на порог лист бумаги, на котором красной краской нарисовали руку и под ней слово «Месть».
Иногда враг предпринимал ответные действия. У него тоже была трубка для стрельбы горохом, а однажды он подстерег их со шлангом для поливки.
Военные действия продолжались уже дней десять, когда Вернон однажды наткнулся на Джо, с подавленным видом сидящую на дереве.
— Привет! Ты что? Я думал, ты пошла обстрелять врага гнилыми помидорами, которые дала кухарка.
— Да, я хотела.
— Что случилось, Джо?
— Я залезла на дерево, он прошел прямо подо мной. Мне ничего не стоило попасть в него.
— То есть ты не стала бросать в него помидоры?
— Да.
— Но почему?
Джо покраснела и заговорила очень быстро:
— Не смогла. Он не знал, что я там, и у него был такой вид — о, Вернон, он казался ужасно одиноким, и как будто ему все это противно. Я понимаю, как должно быть ужасно, когда не с кем водиться.
— Да, но… — Вернону нужно было свыкнуться с новой мыслью.
— Помнишь, мы говорили, как это подло? — продолжала Джо. — Что люди по-зверски относятся к Левиным. А теперь и мы так же.
— Но ведь он первый начал!
— Может быть, он не хотел.
— Что за чепуха!
— Ничего не чепуха! Знаешь, как собаки кусаются, когда боятся? Может быть, он ждал, что мы тоже отнесемся к нему по-зверски, и начал первым. Давай с ним подружимся?
— Нельзя же в разгар войны.
— Можно. Мы сделаем белый флаг, ты с ним выйдешь, потребуешь вести переговоры и посмотришь, нельзя ли заключить почетный мир.
— А что, я не против, — сказал Вернон. — По крайней мере, что-то новое. Из чего сделаем флаг — из моего носового платка или твоего фартука?
Они отправились в волнующий поход с белым флагом. Вскоре они встретили врага. Он уставился на них с видом полного изумления.
— Что еще? — сказал он.
— Мы предлагаем переговоры, — сказал Вернон.
— Согласен, — сказал другой мальчик после короткой паузы.
— Собственно, дело вот в чем, — вмешалась Джо. — Если ты согласен, давай будем дружить.
Все трое переглядывались.
— Почему вы решили дружить? — с подозрением спросил он.
— Довольно глупо жить бок о бок и не дружить, согласен?
— Кто из вас это первый придумал?
— Я, — сказала Джо.
Она чувствовала, как его маленькие черные глазки буравят ее. Какой он все-таки чудной. И уши торчат больше прежнего.
— Ладно, — сказал мальчик. — Мне это нравится.
Наступило неловкое молчание.
— Как тебя зовут? — спросила Джо.
— Себастьян. — Он слегка шепелявил, чуть заметно.
— Какое забавное имя. Я Джо, а это Вернон. Он учится в школе. А ты учишься в школе?
— Да. А потом поступлю в Итон.
— И я, — сказал Вернон.
Новый прилив враждебности, но совсем малюсенький; он тут же отступил — и больше никогда к ним не возвращался.
— Пойдемте посмотрим плавательный бассейн, — сказал Себастьян. — Замечательная штука.
Глава 8
Дружба с Себастьяном Левиным быстро развивалась и расцветала, частично из-за того, что приходилось соблюдать секретность. Мать Вернона пришла бы в ужас, услышав об этом. Левины, конечно, в ужас бы не пришли, но их благодарность могла привести к столь же плачевным последствиям.
Время учебы тянулось для бедной Джо медленнее улитки. Она общалась только с гувернанткой, которая приходила по утрам и не слишком жаловала прямолинейную, склонную к бунтарству ученицу. Джо жила по-настоящему только во время каникул. Приезжал Вернон, и они пробирались к месту тайных встреч, возле дыры в заборе. Они придумали систему условного свиста и множество других не слишком необходимых сигналов. Иногда Себастьян приходил раньше них; тогда он лежал в зарослях чертополоха, и его желтое лицо и торчащие уши странно контрастировали с нью-йоркским костюмчиком.
Конечно, они не только играли, но и разговаривали, да еще как! Себастьян рассказывал о России. Они узнали про погромы. Сам Себастьян не бывал в России, но жил среди русских евреев, и отец его чудом спасся во время погрома. Иногда Себастьян произносил что-нибудь по-русски — это приводило Вернона и Джо в полный восторг.
— Нас тут терпеть не могут, — говорил Себастьян. — Ну и что! Все равно им без нас не обойтись, потому что мой отец очень богат. А за деньги можно купить все!
Вид у него при этом был страшно вызывающий.
— Не все можно купить за деньги, — возражал ему Вернон. — Сын старой Николь пришел с войны без ноги. Ни за какие деньги у него не вырастет новая нога.
— Не вырастет, я и не говорю. Но за деньги ты купишь хорошую деревянную ногу и самые лучшие костыли.
— Я однажды ходил на костылях, — сказал Вернон. — Это было интересно. У меня тогда была ужасно хорошая няня.
