Сатиресса - Кондратьев Александр Алексеевич (мир книг .TXT) 📗
«Самое время!» — шепнул кто-то в ее голове.
— Я унесу тебя от этих тяжелых дум и кровавых воспоминаний! — с жаром воскликнула сатиресса и, привычной рукой охватив стан юной наяды, подняла ее от земли и помчалась к лесу.
— Ай! Куда ты несешь меня? Стой! — кричала в ужасе Напэ, и звонкий голос ее летел по долине, а эхо ближних холмов повторяло неясные звуки ее испуганных возгласов.
— Я скрою тебя там, где ты позабудешь свою страшную подругу и ее мрачное дело… У берега моря, под высокими скалами есть пещера. Мелкий светлый песок ласкает в ней ногу. Из мягкого пуха белых гагар и тоскующих чаек сделаю я тебе ложе, и ты заснешь на нем, убаюканная моею лаской и мерным шепотом моря… Не бойся меня, прекрасная Напэ… Не рвись! Я хочу тебя только спасти от жестокой Аглавры! Ведь она и тебя убьет, как убила когда-то Антема!.. Я спрячу тебя, и никто из людей или богов тебя у меня не отнимет… — и сатиресса на бегу покрывала жадными короткими поцелуями бок и колено наяды.
— Я боюсь тебя! — кричала Напэ. — Отпусти меня. Я тебя не желаю!..
Но Пирсотриха не обращала внимания на крики испуганной нимфы и мчалась, прижимая к себе ее тонкий трепещущий стан. Стуча по камням, впиваясь в мягкую землю, быстро мелькали раздвоенные копыта сатирессы.
Путь предстоял длинный. Поднявшись в гору, Пирсотриха стала отдыхать, положив около себя на траву дрожащую нимфу.
— Не вздумай убегать от меня, это бесполезно. Я все равно тебя поймаю, — сказала она.
Отдышавшись, рыжая сатиресса вновь взяла на руки, словно ребенка, свою пленницу и спешно пошла, направляясь к берегу моря.
Напэ некоторое время вела себя смирно, но на крутой каменистой тропинке, идущей над морем, снова стала звать на помощь Аглавру.
— Замолчи, — шептала ей Пирсотриха, — ила я брошу тебя вниз, в шумящие пеной волны, и там схватит тебя вот тот бесстыдный и толстый скользкий тритон…
Напэ не слушала увещеваний и опять испустила резкий оглушительный крик.
И вдали ответила ей плывшая в воздухе белая чайка., Пирсотрихе страшно хотелось ущипнуть побольнее бедро молоденькой пленницы, но она удержалась от искушения, и только пальцы ее сильнее впились в сжимаемый стан бьющейся Напэ.
— Кричи! — злобно прошептала она. — За тем поворотом спуск на море — и там никто тебя у меня не отнимет…
Обливаясь потом и тяжело дыша, сатиресса бежала в гору по узкой тропинке, натыкаясь порой на колючие кактусы…
Издалека следил за ней с красно-бурой скалы зоркой взгляд Гианеса.
Аглавра шла каменистой дорогой, неся на плечах большую связку кистей синего винограда. Ей хотелось угостить свою подругу, и она нарочно встала пораньше, чтобы сходить в человеческие виноградники, где и наломала даже больше, чем ей было нужно, созревших, темных гроздей.
Путь был неблизкий, хотя и знакомый. Вот большое фиговое дерево, а за ним поворот, и идти нужно краем обрыва над самым морем. Внизу, под скалой, глухо шумели черно-синие волны и шипела белая пена.
Сатиресса остановилась у поворота в том месте, откуда открывался вид на сине-зеленый простор, над которым беззвучно носились, плавно махая смелыми крыльями, белые чайки. В туманной дали чуть рисовались дымно-лиловые горы вставших из волн островов. С моря дул легкий ветерок, освежая разгоряченное лицо. Аглавра опустила свою ношу и стояла неподвижно, вздыхая полной грудью.
Внизу, из пенистых волн, вынырнула бронзово-синяя туша морского божества. Толстое, увенчанное бледно-зеленой травой, багровое лицо, фыркая и отдуваясь, уставило круглые глаза на стоявшую вверху сатирессу… Мелькнул темный извилистый хвост, и водяной бог, шипя, скрылся под волнами гак же быстро, как появился.
Издали, слева, донесся чей-то крик. Минуту спустя он повторился, но уже ближе. Аглавра стала прислушиваться. Голос показался ей знакомым.
Вдали, на тропинке вдоль берега моря, что-то белело и двигалось. Аглавра насторожилась и стала всматриваться. Зоркие глаза сатирессы разглядели бегущую по тропинке фигуру, на руках у которой кто-то барахтался и кричал.
«Это бежит сюда сатир. Он тащит в руках юную нимфу… Не столкнуть ли обоих в море?» — подумала сатиресса, и глаза ее злобно засверкали.
В этот момент снова донесся крик.
«Голос знакомый. Но кто бы это мог быть?.. Что, если это?.. Так, это она!» — И сатиресса застыла в неподвижной позе, глядя на приближающуюся пару.
Действительно, по направлению к ней, тяжело поднимаясь в гору, бежала Пирсотриха, прижимая к своей груди бьющуюся Напэ.
— Аглавра! На помощь! — кричала юная нимфа отчаянным голосом.
Белая сатиресса заметалась на месте, отыскивая глазами камень, чтобы кинуть его под ноги похитительнице. Но камня не оказалось, и Аглавра снова застыла на месте, в выжидающей позе, согнувшись и пожирая блестящими взорами бегущую к ней Пирсотриху.
— Стой! — крикнула она, выскакивая из-за поворота, когда та подбежала к ней на несколько шагов.
Пораженная неожиданностью, Пирсотриха остановилась. Руки ее невольно опустились, и маленькая фигура Напэ, выскользнув из жадных объятий похитительницы, незаметно и быстро скрылась в кустах.
Рыжая шерсть сатирессы поднялась дыбом, зубы оскалились, а руки полусогнулись, готовые впиться в горло противнице.
Но это было лишь в первый момент.
Когда Пирсотриха лучше разглядела Аглавру и увидела, что та почти на целую голову выше и по виду гораздо сильней, чем она, досада и страх проникли в сердце рыжей охотницы и у нее даже мелькнула мысль скорей убежать.
Но было уже поздно.
Подобно снежной лавине с одетых туманом каменных гор, на нее обрушилась Аглавра, и две сатирессы слились в тесном, полном безумной злобы объятии.
Пирсотриха почувствовала, как две мощные руки сжали ее почти до потери сознания. Сама так же стиснуть врага она не могла: руки рыжей сатирессы устали от ноши… Ребра ее затрещали. Дыхания не хватило. В глазах темнело. И, не помня себя от боли, Пирсотриха вонзила свои длинные желтоватые зубы в белую руку противницы… Но в этот миг другая рука Аглавры поднялась и сжала ей шею…
Из-под длинных острых ногтей закапала алая кровь. Пирсотриха хотела вырваться, подалась всем телом назад, но мощные руки белой сатирессы снова охватили ее и подняли кверху. Напрасно билась, извиваясь змеей, Пирсотриха. Сделав шаг или два к обрыву, Аглавра с силой бросила вниз свою рыжую противницу… Послышался раздирающий визг… и Гианес, глядевший сверху, из-за кустов, на эту страшную сцену, видел, как, перевернувшись несколько раз и ударяясь о камни головой, свалилось в пенные волны тело когда-то бывшей его подругой лесной героини… Всплеснула вода. Вынырнул неподалеку от места падения толстый тритон и снова скрылся в сине-зеленой воде, где колыхалось, расплывалось темное пятно.
Юный сатир любовался теперь одинокой фигурой, белевшей у края обрыва.
В горделивой позе стояла над морем Аглавра. Солнце ласкало ей лицо и играло в волне золотисто-белых, колеблемых ветром волос. По безупречной руке текли кровавые струйки. На дивных, чуть-чуть тонких устах играла улыбка…
— Аглавра! — послышался из-за кустов звонкий голос испуганной Напэ.
С той же улыбкой, не спеша, повернулась на зов белая сатиресса.
— Неужели нет в душе твоей отклика этой томительной флейте?
— Нет… конечно, есть!.. Только мне немного холодно, и мать будет недовольна, что я так долго не возвращаюсь.
Говорившие так Аглавра и Напэ тихо сидели на одной из горных вершин. Сатиресса только что кончила гимн в честь серебристой дочери Лето.
Юной нимфе действительно было непривычно и холодно на бесплодных, голых камнях открытой ветром горы, куда завела ее во время прогулки белая сатиресса. Водяные нимфы не любят горных вершин. Она прижималась к подруге и думала, что ее мохнатая, теплая шерсть имеет свои преимущества.
— Разве не дорог тебе этот пустынным простор, облитый лунным сиянием, эта тихая ночь в покрывале, усеянном яркими звездами?
