Были и небыли - Васильев Борис Львович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
— Рядом, — весомо сказал Артур Адамович и, оттеснив Левицкого, показал по карте опасную близость этих городов. — Если Осман-паша соединится с турками в Ловче…
— Так не дайте ему соединиться! — крикнул Николай Николаевич. — Перебросьте туда кавалерию. Есть поблизости кавалерия?
— Если соизволите, туда можно направить Кавказскую бригаду полковника Тутолмина, — сказал Непокойчицкий. — Это, конечно, ослабит Криденера, но перед Ловче-Плевненским отрядом можно поставить активную задачу.
Артур Адамович замолчал. Молчал и главнокомандующий, в размышлении барабаня пальцами по карте. Потом спросил отрывисто:
— Сколько у нас пушек?
— Пушек? — Левицкий лихорадочно рылся в бумагах, подсчитывая. — Думаю… Думаю, около полутора сотен.
— В два раза больше, чем у Османки? — радостно засмеялся Николай Николаевич. — Огонь, сокрушительный огонь — вот что мы противопоставим его таборам и черкесам. Отдайте бригаду этому… — он вдруг расстроился, поскольку всегда гордился своей памятью на фамилии, а тут — запамятовал. — Кого из Ловчи вышибли?
— Подполковника Бакланова, — подсказал Левицкий.
— Вот ему отряд и подчините. Он битый, — значит, злой.
— Позвольте возразить вашему высочеству, — осторожно сказал Непокойчицкий. — Бакланов битый, но не злой, а нерешительный. А нужен — решительный: задача будет сложной, а сил — мало. И есть только один командир, способный эту задачу выполнить: генерал Скобелев-второй.
Великий князь снова нахмурился и недовольно засопел. Левицкий, очень не любивший Скобелева, уловил это недовольство. Сказал, обращаясь к Артуру Адамовичу и как бы между прочим:
— Извините, Артур Адамович, ваш протеже — шалопай. Его на пушечный выстрел нельзя подпускать к этой войне.
— Скобелев — генерал свиты его величества, — вдруг надуто сказал главнокомандующий. — Не забывайся, Левицкий.
— Прошу простить, ваше высочество, — растерялся никак не ожидавший такого афронта Левицкий. — Мне думалось… Я полагал…
— Лучше Скобелева командира для этого дела у нас нет, — с не присущей ему твердостью повторил Непокойчицкий. — Я настоятельно прошу ваше высочество. Настоятельно.
— Решено, — отрезал Николай Николаевич. — Пусть докажет, на что способен в европейской войне. А ты, — великий князь погрозил Левицкому пальцем, — ты шпильки для дам прибереги.
Западный отряд, наученный горьким опытом, к предстоящему штурму готовился очень тщательно. Никто уже не заикался об «усмирении», и даже сам Криденер перестал презрительно именовать Плевну «плевком»: урок был суров, а ставка слишком высока. И поэтому, когда начальник штаба осторожно намекнул, что не худо разведать Плевну хотя бы со стороны возможного исправления атаки, Криденер, обычно считавший разведку ниже достоинства русского генерала, на сей раз согласился.
— Да, да, и непременно. Узнайте у Шульднера, откуда его отстреливали особенно крепко.
Только после разведки, после секретного совещания с начальником штаба Шнитниковым и «героем» первого штурма Плевны Шильдер-Шульднером генерал-лейтенант барон Криденер решился собрать военный совет. Совет состоялся 14 июля в селе Бреслянице, куда Криденер пригласил и личного представителя Главной квартиры генерал-майора свиты его величества светлейшего князя Имеретинского.
— Что-то Скобелева не вижу, — ворчливо отметил Шаховской, усаживаясь.
— Не знаю, почему он не явился, — нехотя сказал Шнитников. — Приглашение Михаилу Дмитриевичу было послано своевременно.
— Приглашение или приказ? — колюче взъерошил седые брови Алексей Иванович.
— Это не важно, — холодно отметил Криденер. — Скобелев выполняет задачу охранения, не более того.
— Простите, не понял вас, — сказал Имеретинский. — Одно дело — приказ, дающий генералу право решающего голоса в совете, а иное — приглашение послушать, что будут говорить остальные. Так в каком же роде вы желали здесь видеть Скобелева, Николай Павлович?
— Мне не нужны советы Скобелева, — сухо поджал губы Криденер. — Его опыт войны с дикарями ничем не может нас обогатить. Если ваша светлость не возражает, я бы хотел начать совещание.
— Пожалуйста, — Имеретинский пожал плечами. — Я всего лишь гость, распоряжайтесь.
Обстановку докладывал Шнитников. Обстоятельно разобрав; причины неудачи первого штурма, обрисовал расположение войск, перейдя затем к данным о противнике.
— По нашим сведениям, неприятель располагает сейчас шестьюдесятью — семьюдесятью тысячами активных штыков.
— Разрешите вопрос, ваше превосходительство, — поднялся Бискупский, обращаясь к Криденеру. — Откуда эти сведения?
— Сведения? — Шнитников замялся. — Мне бы не хотелось упоминать источник, но они, к сожалению, сомнений не вызывают.
— Среди нас есть турецкие шпионы? — сдвинул брови Шаховской. — Так гоните их отсюда в шею, барон!
В комнате возник шум. Пахитонов негромко рассмеялся.
— Спокойно, господа, — сказал Криденер. — Если представитель его величества полагает…
— Я полагаю, что следует уважать военных вождей, — негромко сказал князь Имеретинский.
— Сведения сообщил дьякон Евфимий, бежавший из Плевны, — доложил Шнитников, дождавшись согласного кивка Криденера.
— С какой же поры русская армия основывает свои решения на поповских подсчетах? — зарокотал Шаховской. — Известно, что у беглеца всегда глаза на заднице.
— Главный штаб и его высочество согласны с этой цифрой.
— Тогда вообще ерунда какая-то, — продолжал непримиримо ворчать Алексей Иванович. — Их семьдесят тысяч, не считая башибузуков, и они — в укрытиях. А нас еле-еле двадцать шесть тысяч, и эти двадцать шесть тысяч мы по чистому полю под пули и картечь пошлем, — он грузно повернулся к Имеретинскому. — Вас устраивает такая арифметика, князь?
— Сил мало, ничтожно мало, Алексей Иванович, — вздохнул Имеретинский. — Но большего у нас нет, а ждать, покуда из России подтянутся резервные корпуса, невозможно.
— Бойня, — хмуро констатировал Шаховской. — Хорошо кровушкой умоемся, господа командиры, хорошо.
— У нас в два с половиной раза больше орудий, — сказал Шнитников. — Именно на этом превосходстве и построен план Николая Павловича.
— Считаю необходимым добавить нижеследующее, — сказал Криденер и, взяв заранее заготовленную бумагу, начал читать. — «Ввиду того, что при такой несоразмерности сил взятие Плевны стоило бы несоразмерно больших жертв, а неудача могла бы иметь крайне вредные последствия на общий ход военных действий, решено, несмотря на доблестный дух войск, готовых на всевозможные жертвы, испросить предварительно окончательное повеление».
На этом и закончился военный совет, один из самых странных военных советов в истории. Странность его заключалась в том, что в принятом решении уже было заложено неверие в победу, но ответственность за это довольно неуклюже перекладывалась на Главный штаб и самого главнокомандующего. Но непримиримый Шаховской к концу уже уморился, князь Имеретинский получил указание во что бы то ни стало настоять на штурме, а остальные помалкивали, не решаясь спорить с упрямым и злопамятным Криденером. И в результате войска получали приказ, в который не верили их собственные вожди.
— Ну, артиллерия, вывезешь? — спросил Шаховской Пахитонова.
— Бог не выдаст, свинья не съест, Алексей Иванович, — улыбнулся Пахитонов. — Только у Османа-паши, между прочим, стальные орудия Круппа.
— Лихо, — усмехнулся в седые усы Шаховской. — Не даст его высочество согласия, видит бог, не даст. Это же с ума сойти, какой конфуз возможен. С ума сойти!
Донесение о сем совете было отослано главнокомандующему немедля. Ответ на него пришел лишь через два дня: видно, и там спорили, взвешивали, сомневались.
«План атаки Плевны одобряю, но требую, чтобы до атаки пехоты неприятельская позиция была сильно обстреляна артиллерийским огнем».
Участь второго штурма Плевны была решена.
