Заблудившийся автобус - Стейнбек Джон Эрнст (мир бесплатных книг .txt) 📗
Но он не мог до них добраться, потому что оголец снаружи мыл окна, забрызганные дорожной грязью. Приходилось выжидать. Попадешься – выгонят.
В манжете его синих диагоналевых брюк было распоротое место. Он придумал сунуть две хорошенькие туда, в манжет, перед тем, как сойдет с автобуса. А перед концом рабочего дня он заболеет. Ага, заболеет. С неделю не будет выходить. Если он заболеет на работе и все равно доработает день до конца, тогда никто не догадается, почему он не выходил еще несколько дней, и его не выгонят. Он услышал, как кто-то влез в автобус, и немного напрягся. Это заглянул шофер, Луи.
– Здорово, Джордж, – сказал он. – Слушай, не находил бумажника? Один говорит, потерял.
Джордж что-то буркнул.
– Ладно, пойду сам посмотрю, – сказал Луи.
Джордж резко обернулся – он все еще стоял на коленях.
– Нашел я его, – сказал он. – Хотел кончить тут и сдать.
– Да? – сказал Луи. Он взял у Джорджа бумажник и открыл. Оголец смотрел через стекло. Луи грустно улыбнулся Джорджу и скосил глаза на малого.
– Не повезло, Джордж, – сказал Луи. – Похоже, дело дохлое. Этот сказал две полусотенные, тут и есть две полусотенные. – Он вытащил деньги и чек, чтобы их увидел малый, подглядывавший в окно. – Ничего, Джордж, может, в другой раз повезет, – сказал Луи.
– Может, он заплатит за находку? – сказал Джордж.
– Тогда половина – твоя, – сказал Луи. – А если меньше доллара – все твои.
Луи ушел из автобуса в зал ожидания. Он сдал бумажник в кассу.
– Джордж нашел. Как раз собирался нести, – сказал Луи. – Молодец парень. – Луи знал, что хозяин бумажника стоит у него за спиной, и сказал кассиру: – Если бы я потерял, я бы Джорджа отблагодарил как следует. Хуже всего человека портит – это когда его не поощряют. Я помню, парень нашел тысячу и сдал, а ему даже спасибо не сказали. Так он чуть ли не на другой день ограбил банк и убил двоих охранников. – Луи врал легко и без запинки.
– Сколько едет на юг? – спросил Луи.
– У тебя полно, – сказал кассир. – Один до Мятежного угла, и пироги не забудь, как на прошлой неделе. В жизни не слыхал такого скандала из-за пятидесяти пирогов. Вот ваш бумажник, сэр. Проверьте, все ли на месте.
Владелец заплатил за находку пять долларов. Луи решил, что как-нибудь отдаст Джорджу доллар. Он знал, что Джордж не поверит, – ну и черт с ним. Это вообще дело скользкое – кто у кого захамил. Плывет в руки – не зевай. Луи был крупный, полноватый, но любитель красиво одеться. Собутыльники звали его «Мордатый». За словом в карман он не лез, был сообразителен и старался прослыть лошадником. Скаковых лошадей называл собачками, а всякую ситуацию – надбавкой. Он бы хотел быть Бобом Хоупом, а еще лучше – Бингом Кросби.
Луи увидел Джорджа, который заглядывал в дверь зала. Его охватил порыв щедрости. Он подошел и дал Джорджу долларовую бумажку.
– Жадная сволочь! – сказал он. – На? доллар. Ему приносят пятьсот с лишним, а он тебе – доллар!
Джордж взглянул ему в лицо – стрельнул карими глазами. Он знал, что это ложь, и знал, что ничего не может сделать. Если Луи на него разозлится, может напакостить. И страшно хотелось напиться. Джордж прямо чувствовал, как его разбирает виски. А все из-за этого сопляка – суется со своим носом.
– Спасибо, – сказал Джордж.
Мальчишка прошел мимо с ведром и губкой. Джордж сказал:
– По-твоему, это чистые окна?
И Луи подыграл Джорджу. Он сказал малому:
– Хочешь выйти в люди – шевелись. Окна загвазданные. Вымой снова.
– Я тебе не подчиняюсь. Начальник будет недоволен – тогда посмотрим.
Луи и Джордж переглянулись. Сопляк. Луи только захотеть, и через неделю ему дадут под зад коленкой.
Большие автобусы «Борзой», тяжелые и высокие, как дома, въезжали под посадочный навес и отъезжали. Шоферы плавно и красиво подруливали к платформам. Пахло маслом, дизельным выхлопом, конфетами и сильным моющим порошком, ударявшим в нос.
Луи вернулся на станцию. Внимание его привлекла молодая женщина, вошедшая с улицы. Она несла чемодан. Взгляд Луи выхватил ее из толпы. Краля! Такую кралю он посадил бы в автобусе позади своего кресла. Он поглядывал бы на нее в зеркальце и расспрашивал. Может, живет где-нибудь по маршруту. У Луи много приключений начиналось с этого.
Свет с улицы падал на нее сзади, так что Луи не мог разглядеть лицо, но чувствовал – хороша. А почему чувствовал – он сам не мог сказать. Мало ли какая могла стоять там, против света. Почему же ее приметил? Конечно, фигура складная и красивые ноги, это видно. Но главное – от нее как-то тянуло женщиной.
Он видел, что она направилась с чемоданом к кассе, и поэтому сразу к ней не пошел. Он ушел в туалет. Он стал перед умывальником, окунул руки в воду и провел ладонями по волосам. Потом вынул из бокового кармана расческу, гладко зачесал волосы назад и примял рукой сзади, где остался хохолок. Потом расчесал усики – без особой нужды, потому что они были очень короткие. Одернул серый вельветовый пиджак, подтянул пояс и слегка подобрал живот.
Сунув расческу в карман, он снова осмотрел себя в зеркале. Пригладил волосы на висках. Ощупал затылок – не торчит ли там, прилег ли хохолок. Поправил форменную черную бабочку на резинках и, достав из кармана рубашки сенсен, кинул несколько зернышек в рот. И напоследок как бы встряхнул на себе пиджак.
Когда его правая рука протянулась к латунной ручке двери, левая пробежала пальцами вверх и вниз по ширинке, проверяя, все ли застегнуто. Он сложил губы в кривоватую улыбку – смесь искушенности и простодушия, – которая приносила ему успех. Луи прочел где-то, что если смотришь девушке в глаза и улыбаешься, это производит впечатление. Не просто смотришь на нее так, как будто она самая красивая на свете, а смотришь, покуда она не отведет глаза. И еще одна хитрость. Если тебе трудно смотреть людям в глаза, смотри им в переносицу. Тому, на кого смотришь, кажется будто ему смотрят в глаза, а на самом деле ты не смотришь. Этот прием Луи находил очень удачным.
Почти все свободное от сна время Луи думал о женщинах. Ему нравилось плохо с ними обходиться. Нравилось бросать их, когда они в него влюблялись. Он называл их щетками. «Я возьму щетку, – говорил он, – ты возьмешь щетку и загудим». Он величаво вышел из туалета, но тут же вынужден был отступить, потому что два человека несли между скамейками длинный ящик с отдушинами. На стенке ящика большими белыми буквами было написано: ДОМАШНИЕ ПИРОГИ МАТУШКИ МЭХОНИ. Грузчики прошли мимо Луи к посадочной платформе.
Женщина уже сидела на скамейке, чемодан она поставила у ног. Проходя по залу, Луи быстро взглянул на ее ноги, а потом встретился с ней глазами и стал смотреть. Он улыбался кривоватой улыбкой и двигался по направлению к ней. Она смотрела на него без улыбки, потом отвела взгляд.
Луи расстроился. Она должна была смутиться – но не смутилась. Просто потеряла к нему интерес. А хороша была и в самом деле: красивые, не худые ноги с крепкими бедрами, живота – никакого, и большая грудь, которой она отнюдь не стеснялась. Она была блондинка, с жесткими, слегка посекшимися от горячей завивки волосами, но волосы красивые, блестящие, и прическа такая, как нравилось Луи – с крупными завитками. Глаза были подведены синим карандашом, на веки положен кольдкрем, а ресницы густо намазаны тушью. Румян не было, губы накрашены ярко, так, что рот казался почти квадратным, как у некоторых киноактрис. На ней был костюм – узкая юбка и жакет с круглым воротником. Туфли – коричневые, с белой строчкой. И сама хороша, и одета как надо. И видно – в дорогое.
Луи разглядывал ее лицо, пока шел. У него было чувство, что он ее где-то видел. Может, в кино, а может, просто похожа на какую-нибудь знакомую. Такое тоже случается. Глаза были широко расставлены, почти неестественно широко, – голубые с коричневыми искорками и ясно обозначенными линиями от зрачка к наружному краю радужной оболочки. Брови были выщипаны и подрисованы высокими дугами, что придавало ей удивленный вид. Луи заметил, что ее руки в перчатках лежат спокойно. Она не нервничала, не суетилась, и это его обеспокоило. Он боялся самообладания в женщинах, и его не покидало чувство, что где-то он ее видел. Колени у нее были не костлявые, круглые, а юбка не задиралась, хотя она ее не обдергивала.
