Дневник для Стеллы - Свифт Джонатан (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗
В апреле 1711 г. французы после долгих тайных переговоров прислали, наконец, письменный официальный документ, где излагали условия мира; среди прочего они настаивали на том, что Испания должна принадлежать внуку французского короля — Филиппу. Но как же тогда быть с основным требованием союзников: никакого мира без Испании, то есть без отхода Испании к брату австрийского императора? И тут судьба подносит кабинету тори подарок — умирает австрийский император, и корона переходит к его брату, тому самому, которого прочат на испанский престол, и, следовательно, теперь вновь нарушится равновесие сил в Европе, но уже в пользу австрийского дома. Так основной козырь вигов был выбит у них из рук, и можно было ускорить подготовку мира. Теперь инициатива переходит в руки Болинброка, он понимает, что это для него единственная возможность затмить ненавистного соперника. А Свифт, только в начале июня 1711 г. закончивший издание «Экзаминера», приступает к новому ответственному делу: он должен обосновать методы ведения мирных переговоров, избранные Болинброком. И разве мысль, что от его искусства и аргументов будет в немалой степени зависеть такое великое событие, как прекращение многолетней изнурительной войны, не достойная награда, искупающая все разочарования и труды, которыми были заполнены недели и месяцы его пребывания в Лондоне?
Свифт приступил к работе над памфлетом «Поведение союзников», по-видимому, в июле, но держит это пока в тайне; лишь время от времени он пишет в «Дневнике», что мир — это «единственное, что может нас спасти». Под словом «нас» он в первую очередь имеет в виду не Англию, а кабинет тори, охваченный распрей двух своих лидеров, каждый из которых старается теперь перетянуть на свою сторону и великого публициста своей партии. Об этом особенно печется Болинброк: он везет Свифта в свое поместье Баклбери, и, когда гость отправляется почивать, его провожают в отведенную ему комнату не слуга, а сам государственный секретарь и его жена, ведущая свой род от легендарного Джека из Ньюбери. Оно и неудивительно: Болинброку было необходимо, чтобы автор будущего памфлета верил ему, верил, что Болинброк ничего от него не утаил и ничем предосудительным себя не запятнал. И Свифт, польщенный таким обхождением, верил несколько больше, чем следовало. Он едва ли подозревал, как далеко зашел Болинброк, чтобы заключить мир как можно скорее и притом с наибольшей для Англии выгодой.
Свифт не знал (такого мнения, во всяком случае, придерживается большинство исследователей), что Болинброк вел переговоры не только с Версалем, но и с двором в Сен-Жермене, где жил претендент на английскую корону из рода изгнанных Стюартов. Оксфорд тоже поддерживал с ним сношения, но не так рьяно. И это происходило как раз в то время, когда Свифт в своих памфлетах винил вигов в тайных умыслах возвратить корону претенденту. Поистине — с больной головы на здоровую! У вигов было много грехов за душой, но в этом отношении они были вполне невинны. Кроме разве лорда Сомерса и, конечно же, герцога Мальборо, который, поддерживая постоянную связь с ганноверским курфюрстом — законным наследником английского престола в случае смерти Анны — и обещая с оружием в руках защищать его права, одновременно просил прощения у претендента за свое прежнее отступничество от его отца — короля Иакова II Стюарта. На всякий случай. Мало ли как может повернуться дело.
Всю осень Свифт трудился, не покладая рук («у меня сейчас бешеная спешка»); тайные переговоры Болинброка за спиной союзников шли к финалу, в октябре 1711 г. соглашение между Англией и Францией было в основном достигнуто. Для отвода глаз обнародовали некоторые условия предварительного соглашения, составленные в самых общих словах, предусмотрительно умолчав о конкретных преимуществах, полученных Англией. Виги были в ярости. Ганноверский курфюрст отвергал заключение мира без Испании, и его посол направил гневную ноту протеста. Желая в такой ситуации во что бы то ни стало добиться успеха, Болинброк шел все далее по пути еще большего сближения с Францией и Стюартом. Свифту необходимо было во что бы то ни стало поспеть со своим памфлетом к открытию парламента. 8 ноября, например, он с утра и до вечера вместе с Болинброком вносит исправления в рукопись, предварительно прочитанную государственным секретарем. 27 ноября памфлет Свифта «Поведение союзников» выходит из печати. Он производит впечатление разорвавшейся бомбы. Повсюду, в кофейнях и гостиных только и разговоров, что о нем. Всеобщее нетерпение достигает предела.
Сессия парламента открылась 7 декабря, и в тот же день один из самых закоренелых тори — лорд Ноттингем, к полному изумлению своей собственной партии, вносит поправку в адрес, который парламент направил королеве: никакого мира без Испании. Он сделал это в угоду вигам, стремившимся сорвать заключение мира, а они в свою очередь пообещали Ноттингему проголосовать за принятие билля о временном единоверии. Этот билль грозил разорительными штрафами тем диссентерам, которые, приняв причастие по обряду англиканской церкви ради получения должности, продолжают посещать молитвенные собрания своей секты. Виги, таким образом, предали своих сторонников из числа диссентеров, убедив их, что это лишь временная мера.
Позиции тори в палате лордов всегда были шаткими. Оксфорд же, по своему обыкновению, не принял никаких предварительных мер. Возможно даже, что желание увидеть крах усилий Болинброка было настолько велико, что Оксфорд решил предоставить все на волю случая. В результате поправка Ноттингема была принята. Однако это означало поражение и в сущности крах кабинета Оксфорда. Свифт в панике («Я ужасно пал духом»), он подозревает королеву в вероломстве, а Оксфорда и миссис Мэшем в предательстве. А ведь совсем недавно он так радовался за Оксфорда и восхищался им. Стало быть, в душе Свифт считал и его и миссис Мэшем интриганами, которые способны на все. Впрочем, и о секретаре он незадолго перед тем обмолвился: «…насколько он правдив и прямодушен, судить не берусь». Свифту уже мерещится наказание, ожидающее в недалеком будущем его патрона и его самого — казнь, виселица. А что, если его враги поступят с ним так же, как он требовал поступать с ними? Ведь по его настоянию Болинброк отправил в тюрьму нескольких писак, осмелившихся печатно оскорбить Свифта. Он напоминает Сент-Джону об услугах, оказанных им министерству; ведь он делал все безвозмездно и просит теперь лишь об одном — помочь ему укрыться где-нибудь в безопасности. Записи этих дней (начиная от 7 декабря 1711 г.) представляют нам их автора не в лучшем виде. Только теперь, надо полагать, Свифт вполне осознал, каким огромным и в ряде случаев необратимым переменам содействовал он своим пером, каких влиятельных людей помог низвергнуть и какую большую ответственность взял тем самым на себя. Делать это, чувствуя за своей спиной прочную опору в лице всесильных министров, было безопасно, труднее было представить себя лишенным опоры и поддержки и, быть может, выставленным у позорного столба, как это однажды произошло с Даниэлем Дефо, коего он презирает, как продажного писаку. На это у Свифта не хватало мужества.
В такой мучительной неизвестности, когда все висело на волоске, проходит весь декабрь. И вдруг 29 декабря происходит беспрецедентный в истории английской политической практики случай: королева сразу назначает 12 новых пэров с тем, чтобы тори получили большинство в палате лордов. Кабинет Оксфорда спасен. Свифт ликует; «все мы теперь вне опасности» — «все мы» — это он и его единомышленники. В тот же день было объявлено о смещении Мальборо со всех его должностей. Мало этого, 17 января 1712 г. лидер вигов в палате общин — Роберт Уолпол — был обвинен во взяточничестве, признан виновным, изгнан из парламента и отправлен в Тауэр. 24 января сам Мальборо был обвинен во взяточничестве при размещении поставок для армии и признан виновным. После таких ударов виги были уже не в состоянии сопротивляться подписанию мира. К Свифту возвращается его прежняя уверенность в себе: «И вообще я ничего не боюсь, если только не произойдет смены кабинета, а такая опасность, надеюсь, уже миновала» (запись от 11 января 1712 г.). Он мог теперь с полным удовлетворением наблюдать плоды своих трудов: депутаты парламента черпали доводы из его памфлета, а принятые ими постановления состояли чуть не из дословных цитат оттуда. Он подготовил английское общественное мнение к принятию условий мира, выработанных Болинброком. Его миссия была выполнена.
