Церковное привидение: Собрание готических рассказов - Барэм Ричард Харрис (читать книги .txt) 📗

Я молчала, и мое молчание, судя по всему, причинило профессору боль.

— Нофрит, — его голос взволнованно дрожал, — подумай, как я нуждаюсь в твоем прощении. Без него я погиб, и здесь, и в ином мире.

В негромком голосе звучала мольба, на освещенном луной лице отражалось беспредельное отчаяние.

— Прости… прости, — вскричал он снова, простирая ко мне руки. — Если не простишь, меня вновь постигнет мука; я терзаюсь ею с тех самых пор, как совершил деяние, навлекшее на меня погибель.

Меня трясло, как лист на ветру.

— Если вы говорите правду, чему я не могу поверить, я от души вас прощаю. — Я едва узнавала собственный голос.

Несколько мгновений Констанидес молчал, потом опустился на колени и поднес к губам мою руку. Встал и склонил голову на грудь мумии, рядом с которой мы стояли. И, обращаясь к мумии, заговорил:

— Упокойся, Синухет, сын Аменемхета, ибо предсказанное свершилось и наказанию твоему пришел конец. Отныне тебе дозволено почивать в мире.

Он водрузил на место крышку гроба и повернулся ко мне.

— Пойдем, — сказал он, и мы прежним путем направились к выходу.

Покинув здание, мы выбрались через сад на дорогу. Там нас ждал экипаж, мы сели. Лошади вновь помчались во весь опор по тихой дороге, унося нас обратно в Каир. Во время поездки мы не произнесли ни слова. Моим единственным желанием было вернуться в отель и склонить больную голову на подушку. Остался за спиной мост, впереди лежал город. Который пробил час, я не имела ни малейшего понятия, но прохладный ветерок говорил о близости рассвета. На прежнем углу кучер остановил лошадей, я вышла, и он, словно повинуясь отданному наперед распоряжению, уехал.

— Разрешите проводить вас в отель? — с обычной любезностью спросил Констанидес.

Я пыталась ответить, но голос мне отказал. Я бы предпочла проделать путь в одиночку, но мой спутник не мог этого допустить, и мы отправились вместе. На углу возле отеля мы остановились.

— Здесь нам нужно расстаться. — Помолчав, Констанидес добавил: — Навсегда. Больше я никогда не увижу вашего лица.

Я смогла только спросить:

— Вы покидаете Каир?

— Да, я покидаю Каир, — повторил он с особенным упором. — Я исполнил то, что должен был исполнить. Не бойтесь, больше я вас не потревожу.

— Я не боюсь. — Это была неправда: я не просто боялась, а обмирала от страха.

— Нофрит — ибо, верьте или не верьте, вы та самая Нофрит, которую я хотел сделать царицей и любил больше всех женщин на свете; сегодня ночью вам было дозволено заглянуть в прошлое, но это в первый и последний раз. Распорядись судьба иначе, мы свершили бы вместе великие деяния, однако сие было неугодно богам. Так пусть прошлое покоится с миром. А теперь… прощайте! Этой ночью я обрету покой, к которому так долго стремился.

Не добавив ни слова, он повернулся и ушел. Как так получилось, не знаю, но дверь отеля была открыта, и я поспешно проскользнула внутрь. И снова, к моей радости, в зале не было ночного сторожа.

Опасаясь попасться кому-нибудь на глаза, я взлетела по лестнице, пробежала коридор, где в тех же позах спали слуги, и оказалась у себя. В комнате ничто не изменилось, можно было надеяться, что о моем отсутствии никто не заподозрил. Я снова подошла к окну и, необычно взволнованная, выглянула на улицу. В небе уже были заметны признаки рассвета. Сев и вспомнив события вечера, я, несмотря на неоспоримые доказательства, попыталась убедить себя в том, что видела сон. Но нет, не смогла! Наконец я утомилась и легла в постель. Обычно я засыпаю быстро, но не стоит удивляться, что в этот раз сон не приходил. Час за часом я ворочалась с боку на бок, в голове крутились мысли. Встав и посмотревшись в зеркало, я едва узнала себя. За завтраком матушка обратила внимание на мой изможденный вид.

— Детка, ты выглядишь так, будто всю ночь не ложилась, — заметила она, откусывая тост. Она сама не ведала, насколько была близка к истине.

Потом она с одной дамой из отеля отправилась за покупками, а я вернулась к себе, чтобы прилечь. Когда мы встретились за ланчем, я сразу заметила, что матушка хочет сообщить важную новость.

— Дорогая Сесилия, я только что виделась с доктором Форсайтом и потрясена до глубины души. Не хочу тебя пугать, дитя, но слышала ли ты, что профессора Констанидеса сегодня обнаружили в постели мертвым? Кошмар, да и только! Похоже, он скончался этой ночью!

Не стану утверждать, будто нашлась, что ей ответить.

ЭДВАРД ФРЕДЕРИК БЕНСОН

Автор бесчисленных рассказов ужасов, один из самых изощренных, разнообразных и искусных писателей в этом жанре. В его коллекции — и характерная, «вкусная» атмосфера, и превосходные пейзажи, и изобретательные сюжеты, и научные рассуждения о природе сверхъестественного.

Сборники рассказов ужасов представляют собой наиболее ценную часть наследия этого писателя — автора романов, эссе, биографий.

Эдвард Ф. Бенсон, средний из трех братьев-писателей, вырос в семье архиепископа Кентерберийского Эдварда Уайта Бенсона. Обучаясь в Кембридже, увлекался классической филологией и археологией, в 1892–1895 гг. учился и работал в Британской школе археологии в Афинах, затем участвовал в раскопках в Египте.

Первое беллетристическое произведение Э. Ф. Бенсона, роман о нравах общества «Додо» (1893), имело шумный успех, в немалой степени благодаря тому, что в персонажах легко обнаруживалось сходство с некоторыми реальными лицами. В 1890-х и начале 1900-х гг. писал прозу развлекательного характера, позднее обратился к жанру биографии. Известно несколько его мистических романов («Судебные отчеты», 1895; «Образ в песке», 1905; «Ангел горести», 1906 и др.), но наибольший интерес представляют рассказы Бенсона, вошедшие в сборники «Комната в башне» (1912), «Видимое и невидимое» (1923), «Рассказы о призраках» (1928) и «Новые рассказы о призраках» (1934).

Рассказы «Кондуктор автобуса» и «В отсветах камина» взяты из сборника «Комната в башне и другие истории» («The Room in the Tower, and Other Stories», 1912). Рассказ «Корстофайн» — из сборника «Рассказы о призраках» («Spook Stories», 1928).

Кондуктор автобуса

Мы с приятелем, Хью Грейнджером, вернулись как раз из загородной поездки: два дня мы гостили в доме, о котором ходили зловещие слухи, поскольку, как считалось, там показывались самые что ни на есть жуткие и неугомонные привидения. Сама постройка полностью отвечала представлениям о том, как такой дом должен выглядеть: эпохи короля Якова I, [316] с дубовыми панелями, длинными темными коридорами и высокими сводчатыми потолками. Расположена она была очень уединенно, среди мрачного соснового леса, где в сумерки бормотали и перешептывались деревья, и все время, пока мы там жили, с юго-востока задувал штормовой ветер, сопровождавшийся потоками бранчливого дождя, отчего в трубах днем и ночью не умолкали загробные стоны и свист, в вершинах деревьев слышались переговоры беспокойных духов, а по оконным стеклам барабанили невидимые руки. И вот, в подобной обстановке (а что еще требуется для порождения оккультных феноменов?) не произошло ничего хотя бы в малейшей степени сверхъестественного. К этому я вынужден добавить, что мой собственный ум был удивительно расположен воспринимать — более того, сочинять — те зрительные и слуховые феномены, каких мы доискивались; признаться, все время, пока мы там находились, я самым жалким образом трусил, ночами не спал в тревожном ожидании и более, чем тьмы, боялся того, что явилось бы мне при зажженной свече.

На следующий вечер после нашего возвращения в город ко мне на обед пришел Хью Грейнджер и после трапезы разговор вскоре свернул, что неудивительно, на эту завораживающую тему.