Круглянский мост - Быков Василь Владимирович (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Да стойте вы!
Они оглянулись, замедлили шаг и, достигнув кустарника, нерешительно остановились. Бритвин, видно тоже не сдержав злости, раздраженно прикрикнул:
— Давай скорей! Ну что ты гребешься, как баба?!
Усталым шагом Степка наконец догнал их. Неприязненно избегая их взглядов, увидел вспотевшее лицо Бритвина, оживленное риском и азартом.
— Не смотрел, не догоняли? — спросил Бритвин, когда он подошел ближе.
Степка нарочно не ответил — он просто не мог разговаривать с ними и даже избегал взглянуть им в глаза, его мучил вопрос: где они были? Он чувствовал себя совершенно одураченным: ведь он почти уже поверил в Бритвина, в его волевую решимость и боевой опыт и уже склонялся в душе к тому, чтобы отдать ему предпочтение перед Маслаковым.
Наконец все вместе они сунулись в негустой мелкий орешник. Под ногами шастала прелая листва да похрустывали опавшие ветки. Через минуту Бритвин снова обернулся к Степке:
— Контузило, что ли?
— Ничего не контузило!
Не останавливаясь, Бритвин на секунду задержал на нем придирчивый взгляд и скрылся за кустом. Выскочив по другую его сторону, заговорил с напускной лихостью:
— Здорово, а? Грохнуло, что, наверно, в Круглянах стекла выскочили.
Данила на бегу повернул к ним свое косматое, с простовато-радостной ухмылкой лицо.
— Ну.
— Порядок в танковых войсках!
Они радовались — что ж, было чему. Среди бела дня, под носом у немцев рванули мост — разве не причина для радости? Особенно для Бритвина, да и Данилы тоже.
Вскоре Бритвин перешел на шаг, тем более что впереди начиналось полное воды болото, которое надо было обойти. Данила теперь не выбирал пути, держа напрямик, лишь бы подальше от Круглян, глубже в лесную глушь. Так было всегда: главное — как можно дальше отойти от того места, куда должны были кинуться полицаи.
Степка давно уже хотел остановиться, перевести дыхание да что-то сделать со своим сапогом, потому что на каждом шагу цепляться подошвой стало мукой. На правой ноге к тому же сильно болела пятка, наверно, стер до кости. Опустившись наземь, он с усилием стащил с ноги развалившийся сапог и; не зная, как сладить с подошвой, со злостью швырнул его в ольшаник. Затем то же сделал и с правым, который отбросил в другую сторону. Дырявые, сопревшие портянки, когда-то отодранные на хуторе от полосатого рядна, поднявшись, раскидал ногами.
Впереди с винтовкой на плече недоуменно оглянулся Данила.
— Гы? Ты что надумал?
Степка закинул за плечо автомат. Босым ногам стало куда как легко и неожиданно холодно на сыром непрогретом мху, трава щекотно заколола подошвы, но не беда. «Давно бы так», — подумал он с невеселым облегчением.
Данила с Бритвиным, однако, молча стояли, уставясь на него. Бородатый партизан был явно озадачен его поступком.
— Сдурел, что ли? Зачем ты кинул?
— Иди, подбери!
И Данила действительно полез в кустарник, нашел его левый, более справный, сапог и по-хозяйски, с интересом ощупал подошву.
— Хороший сапог! Если союзки новые… Бросает, ха!
— Ты зачем это? — нахмурился Бритвин.
— Рваные же. Не видели?
Данила, однако, слазал в болото и за другим сапогом. Подошва в нем совершенно отвалилась и висела, ощерив ряд проржавевших, густо набитых гвоздей.
— Починить если, так носить да носить.
Аккуратно сложив сапоги голенищами, он начал запихивать их за широкий немецкий ремень. Степка исподлобья бросал неприязненные взгляды на его ладные маслаковские кирзачи и телогрейку, почти новенькую, правда, с подсохшим пятном на груди.
— А ну сейчас же надень сапоги! Ты что? — со строгостью напустился на него Бритвин, наверно, уже совсем чувствуя себя командиром. — Через час слезами заплачешь. Тогда что, понесем тебя?
— Не бойтесь, не понесете. Его заставите.
Наверное, что-то почувствовав в голосе Степки, Бритвин смерил парня подозрительным взглядом, что-то прикинул в уме, будто вслушиваясь в тихий шум ветра. Степка подумал, что поскольку дело уже сделано, то тут и начнутся командирская мораль, ругань и угрозы. Но Бритвин в последний момент будто переменил свое намерение, лишь уколол его злым взглядом и пошагал через кустарник.
17
Далеко уже отойдя от Круглян, в густом ельнике они набрели на тропинку. Кажется, неподалеку должен был начинаться Гриневичский лес — знакомые безопасные места, их партизанская вотчина. Стало спокойнее, о погоне уже не думали. В лесу стоял крепкий, почти спиртовой настой волглой весенней прели и смолы; на влажной мшистой земле лежали пестрые от солнечных бликов тени; разлапистые ветви елок, сонно покачиваясь, шумели вверху.
Едва заметная в моховище тропинка вывела их на старую заброшенную делянку с когда-то наготовленным да так и не вывезенным кругляком — с краю широкой поляны расположилось несколько длинных приземистых штабелей обросшей мохом рудстойки. Сопревшая кора на чурбаках разлезлась, в потемневших от времени торцах желтели выдолбленные дятлами ямки.
На делянке пригревало солнце, они все вспотели, и Бритвин, несший перекинутую через плечо шинель, решительно бросил ее под ноги.
— Привал!
— Фу, тепло! — согласно отозвался Данила и как был, толстоватый и неуклюжий по такому теплу в телогрейке, задом сунулся в тень под штабелем. Бритвин снял ремень, расстегнул пуговицы на гимнастерке, затем плюхнулся на шинель и, сопя, стянул сапоги.
Степка, помедлив, тоже присел под штабель.
— Далеко еще топать? — спросил Бритвин.
— Не так, чтоб далеко. Немного пройдем до Ляховина, потом еще лесничество миновать, — начал прикидывать разомлевший Данила.
— Так сколько километров? Пять, десять?
— Это… Если Ляховино по правую руку оставить, чтоб крюка не дать. Но как оставить: мост там…
— Так сколько все-таки километров?
— Километров? Чтоб не солгать… Не так много осталось.
Бритвин осуждающе повертел головой.
— Ну и арифметика у тебя! Много, немного… Давай сумку да перекусим.
Данила с подчеркнутой готовностью перекинул через голову скрученную лямку сумки и сразу же вынул оттуда бутылку с бумажной затычкой. Осторожно укрепил ее на неровной мшистой земле между собой и Бритвиным. Степка старался не смотреть туда — делал вид, что занят пальцем на ноге, до крови сбитым о корень. Есть ему расхотелось, на жаре донимала жажда, и он думал, что, передохнув, первым делом надо поискать ручей.
— Ну что ж, тогда дернем! — сказал Бритвин.
— Заработали, — ухмыльнулся в бороду Данила.
Бритвин потянул сумку.
— А там же и закусь была. А ну доставай, что наготовил полицаев сынок.
Степка легонько вздрогнул — так просто и буднично было сказано это. Он недоуменно вскинул голову, ожидая что-то увидеть на лице Бритвина. Однако на упругом, тронутом свежей щетиной лице того было лишь сдержанное выражение удовольствия от предстоящей закуски с выпивкой.
Данила вынул самодельный, с деревянным черепком ножик, развернул белую холстинную тряпицу. Толстый ломоть домашнего хлеба, кусок мяса и четыре крашеных пасхальных яйца заставили их украдкой сглотнуть слюну. Они уже не могли оторвать взглядов от больших рук Данилы, который принялся делить закуску: разрезал на три части хлеб, мясо, разложил яйца, два из которых оказались сильно помятыми, наверно, в дороге. Бритвин одной рукой сразу же взял бутылку, другой сгреб свою порцию закуски.
— Ну а Толкач что? Не проголодался?
Степка слегка нахмурился: слова Бритвина прозвучали таким тоном, что стало понятно: если он откажется, они упрашивать не будут. Именно по этой причине он решительно встал и, вразвалку подойдя ближе, забрал оставшуюся на сумке пайку — вторая была уже в руках у Данилы.
Бритвин тем временем сделал несколько поспешных глотков из бутылки, поморщился.
— Отрава! И как ее полицаи пьют?
— А пьют. И полицаи и партизаны. И ничего. Говорят, пользительно, — заулыбался Данила, перенимая бутылку.
Последнее время он стал разговорчив, не то что вчера, и Степка подумал: с чего бы это? Данила тоже выпил. Может, и не столько, как Бритвин, но также немало — едва не всю. Подняв бутылку, посмотрел, сколько осталось.
