Белогвардеец - Белых Григорий Георгиевич (бесплатные серии книг TXT) 📗
— Ах надо?.. А это видел? — крикнул Коренев, показывая Цыпке кулак. — Вот как дам сейчас…
— А ну, попробуй! — сказал кто-то сзади. Оглянулся Коренев — стоит около него Косарев, ноги расставил, руки в карманы.
— Попробуй, — говорит, — дай.
— А сам наступает на Коренева. Косарев парнишка крепкий — попробуй стыкнись с ним. Отодвинулся Коренев в сторону, пропустил Цыпку с Косаревым и, только когда они уже вниз спустились, крикнул вслед:
— За жидов заступаться? Погоди, узнаешь!..
В четвертом отделении заседала редколлегия. Готовили очередной номер стенгазеты. Японец, примостившись у печки, писал передовицу. Воробей переписывал печатными буквами заметку. Янкель развел желтую краску и, по привычке обсасывая кисточку, выводил большие буквы заголовка. Рядом стоял Джапаридзе и советовал:
— Внизу красненьким, а ободочки синеньким пусти…
Когда Янкель следовал его совету, Джапаридзе удовлетворенно мотал головой и чмокал от удовольствия.
Японец с треском бросил карандаш.
— Готово! Статья есть… Весь номер посвящаем обороне Петрограда. Материалу хватит, и в крайнем случае пустим объявленьице, извещеньице… Жаль — стишком нет.
В этот момент скрипнула дверь, и в класс вошел Коренев.
— Что надо? — зарычал на него Купец. Коренев остановился.
— Мне редактора газеты, — сказал он. Редколлегия насторожилась, Янкель задумчиво пососал кисточку, потом, оглядев всех, ткнул пальцем на Японца.
— Вон редактор…
Тогда Коренев вынул из кармана сложенный несколько раз тетрадочный лист и подал Японцу.
— Это что? — удивленно спросил Японец, беря лист.
— Стихотворение сочинил, напечатайте, — сказал Коренев, и прежде, чем Японец успел развернуть лист, Коренев выскочил из класса. Редколлегия окружила Японца.
— Ну-ка, зачти, — хихикнул Воробей.
Японец скользнул глазами по листу, и мордочка его вытянулась. Сперва фыркнул, потом выругался и наконец громко прочел:
Больше на листке ничего не было.
— Ай гадюка! — сказал Джапаридзе, качая головой. — Морду ему набить…
— Таких паразитов называют антисемитами, — подумав, сказал Янкель.
— Но мы все-таки напечатаем эти стишки, — вдруг сказал Японец. — Как есть, так и пустим, только добавим комментариев, чтобы навсегда отбить охоту писать…
Крепкая была слама у Косарева с Цыпкой. Честно делились сламщики всем, что доставали. Цыпка подсказывал Косареву на уроках, а Косарев заступался за Цыпку, и уж никто из ребят не задевал Мотьку, да и нужды не было. Цыпка со всяким готов был поделиться последней осьмушкой хлеба. Но с приходом Коренева плохо стало Цыпке. Как ни заступался Косарев, все ж успевал Коренев обидеть Мотьку. То толкнет, то щипнет, морду скривит, отплевывается:
— Пархатый — нос горбатый!..
А Кузе и Шамале, с которыми Коренев подружился, стал жаловаться:
— Заступается Косарев-то! Жид-то ему хлеб дает, чтоб заступался… Но ничего, доберусь! — грозился он.
И вдруг слама расстроилась. Рухнула дружба, рассыпалась как карточный домик. У Косарева пропал ножик. Хороший, с перламутровой ручкой. Долго Косарев искал, всю парту перерыл — нет ножа. Стал у ребят спрашивать:
— Кто ножик захапал? Отдайте… Найду — хуже будет…
Но ребята молчали. Ясно — украли ножик.
— Кто же, кроме сламщика, у тебя в парте шнырит? — сказал вдруг Коренев. — С него и спрашивай.
Косарев поглядел на Цыпку.
— Он врет, — сказал Цыпка спокойно. — Не брал я!
— Вру? — крикнул Коренев. — А кто сегодня у него утром в ящике шманал? Кто?
— Ты лазил? — хмурясь спросил Косарев. Цыпка вспыхнул:
— Ну, лазил!
— Зачем?
— Тетрадь искал…
— А заодно и ножичек, — хихикнул Коренев.
— Чего там, — сказал Кузя. — Обыскать и все…
— Правильно, обыскивай, — подхватили ребята.
Косарев минуту колебался, потом решительно оттолкнул сламщика в сторону и полез в его парту. Он быстро выкидывал книги и тетради, зачем-то перелистывая их, после засунул в ящик руку и долго шарил там. Ящик был пуст. Косарев покраснел и, боясь взглянуть на Цыпку, все еще копался в ящике. Как вдруг его рука что-то нащупала. Быстро вынул предмет, взглянул на него и тотчас зажал в ладони.
— Циркуль мой брал?
— Нет, — сказал Цыпка.
— А что это? — крикнул Косарев, выбрасывая вперед руку. На раскрытой ладони лежал циркуль.
— Ай да сламщик! — захохотал Коренев. — А ножичек успел заначить…
— Я не брал! — вскрикнул испуганно Цыпка, но Косарев, не отвечая, сбросил на пол его тетради и книги.
— Убирайся к черту с моей парты, — грубо сказал он.
Отряды Юденича с неслыханной быстротой подступали к Петрограду. В городе была паника. Газеты ежедневно сообщали о новых продвижениях противника. Красная армия отступала. Петроград вооружался, готовясь к обороне. Каждое утро Японец, выкрав из канцелярии газету, бежал в класс читать и делать выписки для стенновки. Стенгазета вышла удачная. Огромными буквами во весь лист были написаны последние сообщения с фронта. Весь правый угол занимал большой красноармеец, нарисованный Янкелем, а под красноармейцем был лозунг: «Враг у ворот! Встретим спокойно опасность!» И наконец в центре газеты была помещена статья:
«Господин белогвардеец Толя Коренев!
В то время как Петрограду грозит опасность со стороны зарвавшихся Юденичей, — писала газета, — у нас в школе в этот грозный час появляются такие господа, которые занимаются белогвардейской агитацией и антисемизмом…»
В статье предлагалось второму отделению повлиять на Коренева, а в конце были напечатаны и стишки Коренева.
— Я думаю, что мы перехватили, — говорил Воробей во время большой перемены. — Я думаю, что теперь Коренева изобьют во втором отделении. Надо принять меры, оградить.
— Это верно, — задумчиво сказал Японец. Созвали редколлегию, чтобы обсудить, как помочь Кореневу. Японец только что закончил обстоятельное сообщение, и уже посыпались предложения, как неожиданно заседание было прервано. В класс с грохотом и свистом ввалилась орава второотделенцев, впереди которых был сам Коренев, а за ним — как адъютанты — Кузя и Шамала. Остановившись у дверей, Коренев вызывающе оглядел газетчиков и крикнул:
— Кто писал про меня?
— А тебе что? — ответил Янкель.
— Ага! — закричал Коренев, обращаясь к своим спутникам. — Боятся говорить! Мы вот разорвем газету!
— Я тебе дам! — заорал Воробей, вскакивая. Но Коренев не испугался.
— Попробуй! Сами скоро дадим, — нагло ответил он. — Вот узнаете, как за жидов заступаться…
Завязалась перебранка. Но Купец, которому крики мешали читать, быстро прекратил скандал.
— Марш, вон! — рявкнул он, выскакивая из-за парты.
Купец сгреб Коренев за шиворот и, дав ему коленкой под зад, вышвырнул из класса.
Во втором отделении был шум и тревога.
— Бьют!.. — кричал Коренев. — Коленками под зад! — и указывал на Шамалу и Кузю, — спросите у них…
Кузя и Шамала кивали головами, подтверждали:
— Купец бил… Коленкой дрался!..
— За воришку заступаются!..
— Даешь драться! — раздавались возгласы.
— Объявим войну старшим! — крикнул кто-то, и все радостно подхватили:
— Войну старшим! Бей жидов, спасай Россию! В класс вошел Цыпка и остановился, удивленный криками.
— Вот он! — злобно закричал Коренев. — Вон, жидюга! Из-за него все!
Коренев подскочил к Цыпке и, размахнувшись, хотел его ударить, но замялся. Взглянул вопросительно на Косарева. Косарев равнодушно отвел глаза.
— Чего смотришь? Сунь как следует… — сказал он.
Коренев ударил Цыпку. Пыхтя, сгрудились ребята. Каждый старался ударить покрепче. Цыпка закричал, заметался в кругу, закрываясь руками. Потом упал и пополз под парту, подталкиваемый со всех сторон пинками.
