Цветок в пустыне - Голсуорси Джон (книги онлайн полные .TXT) 📗
– Вам серьёзно нравится скитаться по Востоку?
– На мне проклятие Исава.
"Когда-нибудь он мне расскажет – почему. Только я, наверно, больше его не увижу", – подумала Динни, и холодок пробежал у неё по спине.
– Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был на Востоке во время войны. Сейчас служит в музее – ведает костями. А с Дианой Ферз знакомы? Он женился на ней в прошлом году.
– Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.
– Значит, у нас одна точка соприкосновения – Майкл.
– Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения. Где вы живёте, мисс Черрел?
Динни улыбнулась:
– По-видимому, мне пора дать краткую биографическую справку. Моя семья с незапамятных времён осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой отец генерал в отставке, я – старшая из двух его дочерей, брат у меня один. Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.
– Вот как! – произнёс Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.
– Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет. Моя слабость – устройство чужих дел. Откуда она у меня, не знаю. Приезжая в Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на Маунт-стрит. Хотя я получила скромное воспитание, наклонности у меня разорительные, а средств для удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черёд.
Дезерт улыбнулся и покачал головой.
– Рассказать за вас? – предложила Динни. – Вы – второй сын лорда Маллиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно лишь своей новизной. Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдёте ли повидаться с тётей Эм?
– Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтракаем вместе, а потом пойдём на дневной спектакль.
– Хорошо. Где?
– В половине второго у Дюмурье.
Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в дом тётки, Динни дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей гостиной и улыбнулась.
II
Шум, доносившийся из-за дверей, стёр улыбку с её губ. "Боже правый! Я совсем забыла, что сегодня у тётя Эм «приём» по случаю дня рождения".
Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигаемых стульев, несколько возгласов, тишина, – и музыка зазвучала снова.
"Играют в "кто лишний", – догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диана Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных колпаках и один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками друг к другу. Семеро уже вскочили, двое ещё сидели – разом на одном стуле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза; маленького китайчонка; Энн, младшую дочь тёти Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго – детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и – на одном стуле – дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле её зрения попали тётя Эм в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись, остановилась у камина, и Флёр, уносившая первый стул из того ряда, где только что сидел Роналд.
– Кит, вставай. Ты лишний.
Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:
– Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками. Ну, играй!
– Не держаться за спинки! – надсаживалась Флёр. – У Фын, пока не кончилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.
Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, – маленькая Энн, самая крохотная из всех, осталась стоять.
– Вот и хорошо, детка, – сказала Динни. – Иди сюда и бей в барабан. Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай за тётей Ди.
Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и Кита.
"Ставлю на Кита!" – подумала Динни.
Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на шотландца, и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и опять забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флёр стоит чуть поодаль и улыбается, лицо тёти Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на стуле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.
– Кит, плати фант! – раздался окрик Флёр.
Кит вздёрнул голову и засунул руки в карманы.
"Поделом Флёр!" – подумала Динни.
Голос позади неё произнёс:
– Ярко выраженное пристрастие твоей тётки к молодому поколению сопряжено с чрезмерным шумом. Не вкусить ли нам капельку покоя у меня в кабинете?
Динни обернулась и увидела тонкое, худое и подвижное лицо сэра Лоренса Монта с совершенно побелевшими усиками, хотя в волосах седина едва начала пробиваться.
– Я ещё не внесла свою лепту, дядя Лоренс.
– Пора тебе вообще отучиться её вносить. Пусть язычники беснуются, а мы пойдём вниз и по-христиански предадимся мирной беседе.
Динни подумала: "Что ж, я не прочь побеседовать об Уилфриде Дезерте". Эта мысль оттеснила на задний план её инстинктивную потребность вечно чему-то служить, и девушка последовала за баронетом.
– Над чем вы сейчас работаете, дядя?
– Пока что отдыхаю и почитываю мемуары Хэрриет Уилсон. Замечательная девица, доложу тебе, Динни! Во времена Регентства в высшем свете трудно было испортить чью-либо репутацию, но Хэрриет делала всё, что могла. Если ты о ней не слышала, могу сообщить, что она верила в любовь и дарила своей благосклонностью многих любовников, из которых любила лишь одного.
– И всё-таки верила в любовь?
– Что тут особенного? Ведь остальные-то любили её, – она была добросердечная бабёнка. Какая огромная разница между нею и Нинон де Ланкло, та любила всех своих любовников. А в общем обе – колоритные фигуры. Представляешь, какой диалог о добродетели можно написать от их лица? Сядь же, наконец.
– Дядя Лоренс, сегодня днём я ходила смотреть памятник Фошу и Встретила вашего кузена мистера Масхема.
– Джека?
– Да.
– Последний из денди. Между прочим, существует огромная разница между щёголем, денди, светским франтом, фатом, "чистокровным джентльменом" и хлыщом. Есть ещё какая-то разновидность, да я всегда забываю слово. Я перечислил их в нисходящем порядке. По возрасту Джек относится к поколению фатов, но по своему складу он чистый денди – типичный персонаж Уайт-Мелвила. А что он такое, на твой взгляд?
– Лошади, пикет и невозмутимость.
– Долой шляпу, дорогая. Люблю смотреть на твои волосы.
Динни сняла шляпу.
– Я встретила там ещё одного человека – шафера Майкла.
Густые брови сэра Лоренса приподнялись:
– Что? Молодого Дезерта? Он опять вернулся? Лёгкий румянец выступил на щеках Динни.
– Да, – ответила она.
– Редкая птица, Динни.
Чувство, которого Динни ещё никогда не испытывала, охватило её.
Она не сумела бы его выразить, но оно напоминало ей о фарфоровой статуэтке, которую девушка подарила отцу в день его рождения две недели назад. Маленькая превосходно выполненная группа китайской работы: лиса и четыре забившихся под неё лисёнка. На морде лисы написаны нежность и насторожённость – то самое, что сейчас на душе у Динни.
– Почему редкая?
– Давняя история. Но тебе могу рассказать. Я точно знаю, что этот молодой человек увивался вокруг Флёр года два после её свадьбы. Из-за этого он и стал бродягой.
Вот, значит, что имел в виду Дезерт, упоминая об Исаве? Нет, дело не в том. Она помнит: когда он спрашивал о Флёр, у него было самое обычное выражение лица.
– Это же было сто лет назад! – возразила девушка.
– Ты права. Седая старина. Впрочем, ходят и другие слухи. Клубы рассадники жестокости.
Соотношение нежности и насторожённости, переполнявших Динни, изменилось: доля первой уменьшилась, второй возросла.
– Какие слухи? Сэр Лоренс покачал головой:
– Мне этот молодой человек нравится, и даже тебе, Динни, я не стану повторять то, о чём, в сущности, ничего не знаю. Стоит человеку начать жить иначе, чем другие, и люди готовы бог знает что о нём выдумать.
