Церковное привидение: Собрание готических рассказов - Барэм Ричард Харрис (читать книги .txt) 📗
И вот мы вдвоем обошли весь дом в поисках графа де Стано, но безуспешно. Вчерашняя буря не повторилась, сумерки спускались на самый что ни на есть мирный зимний пейзаж. Гости возвращались, группа за группой, прибыл и Эрл Райланд, судя по виду, очень встревоженный.
— Мона пропустила поезд, — объяснил он. — Просто злой рок какой-то.
Хансон промолчал, но когда Эрл ушел наверх переодеваться, он обратился ко мне:
— Вы, конечно, знакомы с Моной Вирек?
— Хорошо знаком.
— Да, Камберли, не зря Эрл так ею восхищается. Она просто ангел во плоти. Верно сказано — злой рок! После обеда Эрл опять поедет на станцию. Вы ведь знаете, он так импульсивен, а я все думаю о том, что мы, возможно, ошибаемся.
Близилось время обеда, и я поспешил к себе переодеться. Как я уже говорил, забавное маленькое окошко в моей комнате выходило на южное крыло. Когда я наклонился к дубовому подоконнику, нащупывая свечу, мой взгляд скользнул на ту сторону заснеженной лужайки, где неясно вырисовывались в наступающих сумерках серые кусты.
В южную дверь поспешно скользнули двое: Лоренс Бауман и Мари Ван Эйк. Чтобы переодеться к обеду, им придется поспешить. Я нашел свечи, но выронил их и уставился в окно: такого ужаса я в этом доме еще не испытывал.
Вслед за парой по снегу побежали следы — следы невидимки; он вошел за ними в южную дверь. Над призрачным следом вилось как будто облачко пара.
— Боже правый! — шепнул я. — Боже правый!
Как я переодевался, знает один всеведущий Господь. Помню только, как, уже у подножия лестницы, я, сдерживая дрожь в голосе, спросил у Нолсона:
— Граф де Стано в доме?
— Думаю, нет, сэр. Как будто он сегодня уезжает. Но сам я, сэр, графа так ни разу и не видел.
Заглянув в дверь длинной комнаты, которую Эрл приспособил под бильярдную, я обнаружил там Баумана: он поправлял галстук перед маленьким зеркальцем.
— Вы видели графа де Стано? — спросил я коротко.
— Да. Он в малой гостиной беседует с Мари… с миссис Ван Эйк.
Я тут же развернулся. В старый кабинет, ныне малую гостиную, вела только одна дверь. Я надеялся (и страшился, признаюсь) встретить там графа Стано лицом к лицу.
Комнату освещал один лишь потрескивавший очаг, миссис Ван Эйк стояла, прислонившись к каминной полке, на ее обнаженных плечах играли красные отсветы.
— Я рассчитывал застать здесь графа де Стано, — сказал я, когда она обернулась.
— Но он вам наверняка попался по пути? Когда вы вошли, он не мог уйти дальше библиотеки.
Я покачал головой, и во взгляде миссис Ван Эйк мелькнул испуг.
— Вы уверены? — спросила она. — Не понимаю. Да, кстати, он уже уезжает.
Она крутила в руках странное маленькое украшение, висевшее на цепочке у нее на шее. Перехватив мой взгляд, миссис Ван Эйк показала мне безделушку.
— Необычная вещица? — Она неловко усмехнулась. — Граф сказал, что это древнеассирийский любовный амулет.
Это был крохотный золотой телец, и я невесть почему осознал, что при взгляде на него мои щеки залила бледность.
Прозвучал гонг.
У дверей зала для приемов мне встретился Листер Хансон. Его поиски, как и мои, не дали результата.
За столом мы являли собой самое веселое общество. И снова не верилось в то, что в наш круг могла проникнуть враждебная сила. Эрл Райланд то и дело взглядывал на часы, давая всем повод для добродушных насмешек.
— Знаю, это невежливо, — сказал он, — но вы не представляете себе, как я беспокоюсь о Моне.
Когда обед наконец завершился, он поручил гостей своим старикам, а сам сломя голову, как мальчишка, выбежал к машине и помчался на станцию.
Хансон тронул меня за плечо.
— Начнем с комнаты графа де Стано, — шепнул он.
Мы незаметно выскользнули из зала и поднялись по лестнице. На площадке нам попалась горничная миссис Ван Эйк с ворохом платьев.
— Вы пакуете вещи? — резко остановил ее Хансон. Его тон внезапно сделался подозрительным.
— Да, сэр, — отвечала девушка. — Хозяйка получила послание и должна сегодня же уехать.
— Вы видели графа де Стано?
— Высокого темного джентльмена с черной тростью? Он только что прошел по коридору, сэр.
Хансон проводил горничную взглядом.
— Ни о каких посланцах я не знаю, — сказал он, — миссис Ван Эйк собиралась провести рождественское утро здесь.
По отделанному дубом коридору мы поспешили в южное крыло. Комната графа пустовала. Камин не горел, окно было открыто, но жара стояла невыносимая.
Что-то заставило меня выглянуть в окно. От края лужайки, между рядами заиндевевших кустов, цепочкой тянулись следы.
— Смотрите, Хансон! — Я схватил священника за руку. — Я хочу знать, сон это или не сон!
От следов поднимался легкий парок.
— Наденем пальто и проследим, куда они ведут, — хладнокровно отозвался Хансон.
Покидая комнату графа Стано, я испытал неописуемое облегчение. Мы оделись и приготовились к выходу. И тут с пугающей внезапностью, нарушая студеную тишину вечера, налетел ветер; в его завываниях слышалась ярость настоящей бури. Тут же повалил снег.
Гости в зале готовились к танцам, а мы, борясь с метелью, обогнули угол дома.
Следы скрылись, снег падал вихрящейся завесой.
Мы обошли кругом все здание, в обширном дворе горели лампы и фонари. Слуга Лоренса Баумана готовил автомобиль; он объяснил нам, что повезет миссис Ван Эйк на станцию. Но мы с Хансоном тут же заметили перетянутый ремнями багаж юного Баумана.
Возвращаясь тем же путем, мы увидели впереди две облепленные снегом фигуры: женщину в тускло-красном плаще и мужчину в просторном дорожном пальто. Они прошли на террасу, к открытым дверям, откуда струился свет. Эрл Райланд уже вернулся. У подножья лестницы стоял его большой «панхард».
— Боже! Глядите! — Хансон потянул меня за рукав.
Я знал, чего ожидать, и все же сердце у меня екнуло.
За отпечатками подошв миссис Ван Эйк и Баумана потянулся дымящийся след. Таинственный невидимка поднялся на террасу, постоял, потом обогнул северный угол дома.
— Да оборонит нас всех сегодня Господь! — пламенно взмолился священник. — Вперед, Камберли, вперед! Чего бы то ни стоило, мы должны следовать за ним! — хрипло добавил он.
Кого из нас сильнее колотила дрожь, не знаю. Миновав бодряще-светлое пространство перед открытой дверью, мы пустились по дьявольским следам. Ветер стих так же внезапно, как задул; снег еще шел, но потихоньку. За углом большого дома нас ждало зрелище, от которого мы лишились последних остатков мужества.
Под окном комнаты, известной как комната с фонарем, в отсветах камина и множества свечей, падавших прямо на злобное лицо, скорчилась фигура в красной мантии. Это вглядывался в окно, хищно скрючивая пальцы и что-то бормоча, средневековый демон. Он клонился все ниже и ниже, потом отпрянул назад и закрыл свой жуткий лик руками, защищаясь от кого-то, кто приближался к окну изнутри. Вскрикнув не звериным, но и не человеческим голосом, демон пустился в бегство, по снегу потянулась новая цепочка дымящихся следов.
За окном с частым переплетом неясно обрисовалась стройная фигура, холодный свет, отраженный от снега, упал на чистое овальное лицо Моны Вирек.
Мы поплелись назад к террасе.
— Проклятие Деврерз-Холла в его истинном обличье, — пробормотал Хансон, — в алой мантии Маккавея Носты, сиречь самого Сатаны!
Мы не смели, да и не могли бы рассказать кому-нибудь об увиденном, однако вечерние увеселения оставили нас равнодушными. Часы текли, праздничную атмосферу ничто не нарушало, но во мне зрели дурные предчувствия.
И все же, стоило мне взглянуть на Мону Вирек — хрупкую и светловолосую, с удивительными голубыми глазами (не раз я вздрагивал от мысли, что она принадлежит скорее к небесным созданиям, чем к земным), — и бодрость духа ко мне возвращалась.
Отсутствие миссис Ван Эйк и Баумана первым заметил Хансон.
Он сказал мне об этом, как раз когда утихшая было буря возобновилась с новой силой.
