Тайфун (Собрание рассказов) - Ирецкий Виктор Яковлевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Я был тогда совсем молодым и стоял на пороге своего дома, наблюдая проходившую мимо меня толпу. С криками и насмешками она сопровождала Христа, шедшего на Голгофу. Я видел Его впервые, но знал, что Он объявил Себя Сыном Человеческим и обещал воскреснуть после смерти, чтобы войти в Царствие Свое. В нашей религии ничего об этом не говорилось, и я считал, что Христос лжепророк, каких было немало в те времена. И поэтому, когда, изнемогая под тяжестью креста, Иисус остановился, чтобы отдохнуть, я насмешливо закричал ему: «Чего же ты медлишь? Тебе ведь смерть не страшна!». Христос с улыбкой посмотрел на меня и сказал: «Я пойду. Но ты будешь ждать Моего возвращения, чтобы убедиться в истине всех Моих слов». Я вернулся в свой дом, где жил мой отец-плотник и моя мать-портниха, шившая платья для левитов. Очень скоро я забыл о Христе, как и многие из моих соплеменников, и вспомнил о Нем только через много лет, когда уже был стар. К тому времени император Тит Веспасиан разрушил Иерусалим, моя семья вынуждена была бежать из Палестины в Александрию, один за другим умирали мои сверстники, а я, немощный, убогий и пресыщенный годами, еще не чувствовал приближения смерти и испытывал худшее, что может испытывать человек, ибо я видел смерть своих детей и пережил всех своих внуков. Вот тогда я вспомнил о словах Иисуса из Назарета и рассказал о них кому-то из окружающих. Мой необычный рассказ дошел до людей, называвших себя христианами, и они стали толпами приходить к моему дому, чтобы упрекать меня за ошибку, содеянную в молодости и по неразумению. И я бежал от них. Бежал сначала на остров Кипр, оттуда в Рим, чтобы, подобно капле, попавшей в море, затеряться среди множества разноплеменных людей, населявших этот великий город.
Но слух обо мне неотступно сопровождал мои скитания. Где бы я ни появлялся, до меня тотчас же доходил рассказ о блуждающем по свету еврее, от которого отворачивается даже смерть. Мне приписывали разные чудодейства, утверждали, что по ночам у меня на лбу горит крест, что старикам я могу возвращать молодость, что я узнаю судьбу по созвездиям и что, спознавшись с дьяволом, я из навоза умею делать полноценное золото. Все это неправда. Правда лишь то, что я не умираю и каждые семьдесят лет возвращаюсь на прежние места… В своих скитаниях я питался подаянием, которое давали мне мои единоверцы, но чаще всего я зарабатывал хлеб свой советами житейского опыта, мелкой торговлей и рассказами про старину. Вся история человечества прошла перед моими глазами, и вряд ли кто-нибудь другой мог так легко сопоставлять настоящее с прошлым. К тому же Господь одарил меня памятью, и в ее архивах сохранилось все. Но дар этот поистине двусторонний, ибо, сохраняя воспоминания о хорошем, он сохраняет и воспоминания о злом, и так как доброты всегда было мало на земле, — боль преобладала. Оттого я сутул и согбен, и в глазах у меня люди видели печаль тысячелетий. И хотя других внешних признаков на мне не было, но меня действительно часто узнавали, точно Господь в самом деле наложил на меня нестираемый знак, пугавший людей. К тому же смерть упорно избегала меня, что повергало в изумление окружающих и еще более отмечало мое избранничество. Вот почему, чуждаясь пристальных взглядов и переходя с места на место, я стал менять свое имя, дабы скрыть свои следы. Я выбирал имена простые, обычные, ничем не желая выделяться, но людская молва именовала меня вычурно-звучно, называя то Буттадеусом, то Фалсатом, то Малком, то Родуином, то Картафилом, то Агасфером. Только один раз — это было в Брабанте в 1640 г. — я избрал для себя имя Исаак Лакедем, что означает «человек древнего мира», но когда меня узнали, я снова переменил свое прозвище на простое, незначительное и с тех пор никогда не поступаю иначе. Легенда обо мне пронеслась по всему миру, но в этом я повинен разве только тем, что, спасаясь от указующих перстов, я неустанно блуждал по всей земле — по югу Франции, по Рейну, в Нидерландах, по Богемии и Польше — и запечатлевался в памяти людей, склонных к таинственному и необычному. И разумеется, всегда находились тщеславные и корыстные люди, умело пользовавшиеся этими слабостями окружающих, чтобы пленить их воображение тайным признанием, что они, как и я, никогда не умирают и помнят Христа. Так говорил о себе Калиостро, так поступал граф Сен-Жермен, тоже выдававший себя за Вечного Жида, вдобавок будто бы знавшего составы жизненного эликсира. Он действительно был еврей, но из Эльзаса, по фамилии Эймар, и на вечность не был обречен. Он был просто обманщик.
Я уж говорил, что время от времени возвращаюсь на прежние места. Но есть страна, которую я некогда покинул, но которую я больше не видел, предназначив ее для последнего убежища, как предел моих блужданий по земле. И вы догадываетесь, конечно, что я говорю о той самой стране, где я родился и откуда я начал свой долгий путь. После многих веков отсутствия сейчас я впервые направляюсь туда и на пороге своего старого дома буду трепетно поджидать возвращения Иисуса с Голгофы, который обещал мне вернуться и принести с Собою царство не от мира сего, изгоняющее всякую неправду и несправедливость. Он обещал это! И если действительно так будет, моим странствиям наступит конец и из мучительной необычности я перейду к обыденному и успокоюсь, как и все другие.
Он вздохнул и замолчал. Потом вдруг тревожно засуетился, быстро застегнул пальто, поставил воротник и, поклонившись, зашагал, грузно опираясь на палку. Я с изумлением смотрел ему вслед, стараясь объяснить себе, что это за человек, проникновенно искренним голосом рассказавший мне неправдоподобную историю, и поэтому не заметил, как с противоположной стороны появилась женщина с испуганно-озабоченным лицом.
— Не видали ли вы здесь старика с палкой? — спросила она.
Я ответил утвердительно и показал ей, в какую сторону он только что ушел.
— А кто это такой? — полюбопытствовал я. — Он рассказывал такие странные вещи.
Она на мгновение запнулась и смущенно объяснила:
— Это профессор университета. Историк. Из-за еврейского происхождения его лишили кафедры. Это так подействовало на него, что он психически заболел и почти каждый день улучает момент, чтобы уйти в Палестину. Часами мне приходится разыскивать его. Я состою при нем в качестве сиделки. Нелегкое занятие ухаживать за душевнобольным.
И кивнув мне головой, она торопливо ушла, чтобы догнать Агасфера, мечтающего о покое.
Вторая молодость
Профессор Фридрих Квант сидел у себя в кабинете и спокойно работал над этнологическим исследованием под названием «Чаши из человеческих черепов и тому подобные примеры утилизации трупов». Эта работа требовала кропотливых разысканий материала по древнейшим сочинениям, начиная с Геродота, и поэтому подвигалась медленно. Квант начал свой труд в первый год войны, которой, кстати сказать, он и был обязан возникновением этого интересного исследования, а между тем, до сих пор было написано всего лишь 180 страниц.
Основной идеей его сочинения была мысль, еще высказанная знаменитым ученым Яковом Гриммом, утверждавшим, что варварство является необходимой ступенью человеческого развитая. Квант же дополнил идею своим собственным утверждением, что человечество, отбрасывая варварские пережитки, идет по верному пути морального прогресса.
Варварство было, правда, позади, и вряд ли люди когда-нибудь к нему возвратятся (так рассуждал Квант), но для науки нет давности фактов, и профессор, погружаясь в пыль давно исчезнувших веков, все же воспринимал прошлое с взволнованностью современника.
Он только что закончил выписку из Ксенократа Афродизиадского (1-й в. по Р. X.), обстоятельно описывавшего действие, производимое съеденным мозгом, мясом и печенью человека, — как в кабинет вошел его сын, гимназист предпоследнего класса, и надтреснутым голосом молодого петуха, отведя лицо в сторону, сказал:
