Гомер. Илиада - Барикко Алессандро (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

– Гектор, сын мой, уходи оттуда! Ахиллес сильнее тебя, не сражайся с ним в одиночку. Ты же знаешь, сколько моих сыновей он убил одного за другим, не дай же ему убить и тебя, спаси свою жизнь и, живой, спаси троянцев! Я не хочу погибнуть от удара копья в тот день, когда падет наш город! Я не хочу видеть, как моих сыновей убивают, а дочерей уводят в неволю, как разоряют наши дома и невинных младенцев разбивают о землю в губительной брани! Я не хочу валяться в грязи, чтоб меня растерзали псы, которых недавно сам я кормил со стола. Гектор, ты молод, молодые прекрасны и в смерти, ты не должен стыдиться смерти, но я… подумай о старце, о псах, пожирающих его мозг, его стыд, лакающих его кровь! Подумай о его седых волосах и о бледной коже, подумай о псах, что, насытившись, лягут на пороге разоренного дома… Я слишком стар, Гектор, чтобы умирать подобной смертью. Позволь мне умереть спокойно, сын мой!

Великий правитель лил слезы. И рыдала Гекуба, царица и мать. Она обнажила грудь и молила сына вспомнить, как искал он у этой груди утешения своим детским слезам, она хотела, чтобы сейчас он снова прибежал к ней, как в детстве, а не погибал там, на поле, от рук беспощадного воина. Но Гектор не слушал ее. Он неподвижно стоял, прислонившись к стене, и ждал Ахиллеса, как дракон, наевшись ядовитых трав, поджидает человека возле пещеры. В душе своей он оплакивал многочисленных троянских героев, павших в тот страшный день. Он понимал, что сам стал причиной их смерти, когда отказался отвести ополчение в город перед возвращением в строй Ахиллеса. Он погубил их, и теперь у него оставалась одна лишь возможность снова снискать любовь народа троянского – сойтись с Ахиллесом в единоборстве. Наверное, в эти минуты он желал бы примириться с врагом, вернуть Елену с богатствами и отдать часть троянских сокровищ в придачу. Но он знал, что теперь ничто кроме мести не насытит Ахиллесова сердца. Он видел, как тот приближается, медь доспехов сияла, как восходящее солнце, видел, как тот остановился, занеся к над правым плечом, – столь грозным смертный не мог быть, но только лишь бог, бог войны. И ужас сковал его сердце. Он бросился в бегство, он, Гектор, он несся вдоль стены так, как ни разу в жизни не бегал. Разъяренный, Ахиллес летел за ним, будто сокол. Три раза они обежали вокруг Трои, словно кони, что состязаются в беге, но в этом ристании наградой было не золото, не рабы, не сокровища, на кону стояла жизнь Гектора. И всякий раз, приближаясь к Скейским воротам, Ахиллес отбивал от них Приамида, оттеснял его в поле. И тогда они начинали новый круг, так во сне человек не может изловить другого: на протяжении ночи тот убежать напрасно силится, этот – поймать. И так продолжалось до тех пор, пока из Скейских ворот не выбежал Дейфоб и не приблизился к Гектору, говоря:

– Брат мой, так Ахиллес совсем замучит тебя, остановись, и мы вместе сразимся с ним.

Гектор глянул на него, и сердце его дрогнуло.

– Дейфоб, возлюбленный брат мой, ты один, увидев меня, осмелился прийти мне на помощь, оставив укрытие.

– И мать и отец меня умоляли остаться, – отвечал Дейфоб, – но мое сердце сокрушалось тоской по тебе, и вот я рядом с тобой. Давай же вместе сразимся с ним, судьба решит, кто победит: мы или он.

Странный сон завершился. Он, Гектор, перестал убегать. Остановился и тот, Ахиллес. Медленно они пошли навстречу друг другу Первым заговорил Гектор:

– Я больше не стану бежать от тебя, Ахиллес. Я вновь обрел мужество. Но поклянись, что если ты победишь, то возьмешь мои доспехи, а тело оставишь. В том же клянусь тебе я.

Ахиллес взглянул на него испепеляющим взором.

– Гектор, враг ненавистный, с тобой у нас договора не будет. Не заключают союзов люди со львами и волки с овцами – вечна вражда между ними! Лучше подумай о поединке. Пришла пора доказать, что ты и вправду тот воин, кем себя мнишь.

Он мощно сотряс свою пику и послал во врага. Гектор быстро пригнулся, и, пролетев над ним, она медным острием вошла в землю. Значит, боги еще не решили, чем завершится этот бой, еще не достали жребий победителя. Сжав копье, Гектор поднял его над головой и метнул. Пика вонзилась в щит Ахиллеса, но это был божественный щит, и никакая сила не смогла бы пробить его, острие вошло в середину и застряло. Гектор растерянно посмотрел на копье и повернулся к Дейфобу, требуя новое. Он обернулся, но Дейфоба не было рядом. Брат снова скрылся в городских стенах, страх погнал его прочь. И тогда Гектор понял, что судьба наконец настигла его. Но, настоящий герой, он выхватил нож, решив погибнуть, сражаясь, погибнуть так, чтобы потомки никогда о нем не забыли. Он бросился вперед, словно хищный орел, падающий из-под облаков на жертву. Прямо перед ним предстал Ахиллес в блеске доспехов. Они схватились, как львы. Медное острие Ахиллесовой пики сияло подобно вечерней звезде в темнеющем небе. Она искала уязвимого места в доспехах Гектора – тех, что прежде защищали самого Ахиллеса, а позже Патрокла. Она искала зазор в меди, чтобы, добравшись до плоти, исторгнуть жизнь. И она нашла это место: там, где ключица соединяет шею с плечами, острие пронзило нежную плоть моего возлюбленного. Гектор упал на землю. Подняв глаза на Ахиллеса, он из последних сил произнес:

– Заклинаю тебя, не оставляй меня на съеденье собакам, отдай мое тело отцу.

Но Ахиллес был непреклонен:

– Не умоляй меня, Гектор. Слишком много зла ты причинил мне, и если б поддался я своему гневу, то сам разорвал бы тебя на части. Патрокл получит погребальные почести, которых достоин. Ты же достоин того, чтобы плотью твоей пировали собаки и птицы, а родные о тебе рыдали издалека!

Гектор закрыл глаза, и смерть забрала его к себе. Отлетела душа в Аид, оплакивая свою долю, оставляя силу и молодость.

Ахиллес вырвал копье из тела Гектора. И, наклонившись, начал снимать с него доспехи. Сбежались все ахейцы. В первый раз они увидали это тело обнаженным, без брони. Они дивились его красоте, но не могли удержаться и не пронзить его мечом или копьем. Они смеялись:

– Гектор, теперь ты гораздо мягче, чем тогда, когда поджигал наши суда.

Они смеялись и наносили ему удары. Пока Ахиллес не остановил их. Он наклонился над Гектором и ножом проткнул его лодыжки прямо под щиколоткой. В отверстие просунул кожаный ремень и крепко привязал его к своей колеснице. Он натянул ремень так, чтобы тело поднялось в воздух, но голова осталась на земле. Затем поднял с земли доспехи и вскочил в колесницу. Хлестнул коней и понесся вперед, таща за собой тело Гектора, поднимающего облако черной пыли и крови.

Твое лицо было таким прекрасным. А сейчас оно волочится по земле, твои темные волосы треплются в пыли. Мы родились далеко друг от друга: ты в Трое, я в Фивах, но судьба соединила нас. И судьба эта была несчастной. Ты оставил меня вдовствовать в твоем доме, погруженном в величайшую скорбь. Наш сын еще слишком мал, и ни ты не будешь больше ему опорой, ни он тебе. Если он и спасется от гибели в этой войне, его долей навсегда останутся горе и труд, потому что у сирот нет друзей, и им трудно защищать свои владения. С поникшей головой и слезами на глазах, станет он искать защиты у других отцов, и иной, быть может, сжалится над ним, но их милость будет для него не больше, чем, одна капля влаги для измученного жаждой. Да, троянцы называли его «властелином города» [12], но лишь потому, что он твой сын, а ты один защищал ворота и стены троянские. Гектор… Тебе суждено было погибнуть вдали от меня, и об этом я стану вечно скорбеть; не мне ты сказал свои последние слова, чтобы я сохранила их в памяти и повторяла каждый день и каждую ночь своей жизни. Ты лежишь теперь у черных судов, ты стал добычей червей, и твое тело, столь любимое мною, твое тело нагое теперь пожирают собаки. А сколько богатых прекрасных одеяний, сотканных руками троянок, ожидало тебя в твоем доме! Я пойду во дворец, соберу их все и сожгу. И если мне нечем больше разжечь для тебя погребальный костер, я разожгу его ими. Во славу тебе на глазах у всех троян и троянок!