Живи с молнией - Уилсон Митчел (полная версия книги txt) 📗
Он знал, что семья живет на жалованье двух дочерей, на случайные заработки Джо, иногда подрабатывавшего на железной дороге, и на пенсию, которую отец получал после ухода из армии. Мистера Вольтерра звали Гарибальди; родился он на Коста-Рике, а его отец участвовал в движении, которое возглавлялось итальянским патриотом, чье имя он и дал своему сыну. В Соединенных Штатах Вольтерра поступил в армию музыкантом и двадцать лет играл на трубе в разных гарнизонах, так что Мэри родилась в форте Райли, а Сабина – на Острове Губернатора. Прослужив четыре срока, Вольтерра поступил в оркестр одного из нью-йоркских кинотеатров. Звуковое кино лишило его работы, а всеобщий кризис окончательно выбил из колеи.
Он придумал замечательный план организации школьных оркестров, но пока что ему удалось создать лишь группу музыкантов при колледже Вест-Хэмпстед и духовой оркестр в Сент-Олбэнс. Он собирал обе группы раз в неделю, получая по пять долларов за каждое занятие.
После обеда женщины убрали со стола и вымыли посуду. Наступила пауза. Джо сказал:
– А не сыграть ли нам в покер? Просто для потехи.
– Отличная мысль, – согласился отец. – Как это ты додумался?
– В самом деле, какой молодец, – приятно удивилась Мэри.
– Только с одним условием – играть на спички, – вмешалась миссис Вольтерра. – Какой смысл в семье играть на деньги? Вы не возражаете против покера? – спросила она Эрика.
– Не беспокойся, – сухо сказала Сабина, – он отлично знает, что мы каждый день после обеда играем в покер.
Все засмеялись.
– Должен вас предупредить, мистер Горин, – сказал отец, – что наши девушки играют по-своему. У нас сдающий объявляет ставку первым, играем мы с двойками и тройками, и они у нас тоже считаются джокерами или же мы сдаем сразу по семь карт. Это не покер, а что-то вроде подкидного дурака.
– Не нужно называть Эрика мистером Горином, папа, – сказала Сабина, снова усаживаясь вместе со всеми за обеденный стол. – Зови его просто по имени.
Мистер Вольтерра взглянул на дочь поверх очков.
– Ты, кажется, лучше знаешь правила хорошего тона, чем твой отец? – чопорно сказал он.
Сабину это нисколько не смутило.
– Нет, папа, но я лучше знаю Эрика.
– Ну, Эрик так Эрик, – сказал отец.
– Что это за имя – Эрик? – спросил Джо. Он сдавал карты и сразу же объявил покер.
Мистер Вольтерра кивнул и сказал:
– Вот это игра!
– Это норвежское имя, – ответил Эрик. – Моя мать была норвежка, а отец – чех.
– Чех? – спросил мистер Вольтерра и, оторвавшись от карт, взглянул на Эрика поверх очков. – Я думал, что все чехи Дворжаки.
– Разве на свете существует только одна чешская фамилия? – спросил Джо. – Вам сколько карт, папа?
– Ну вот, теперь оказывается, что ты знаешь музыку лучше, чем твой тесть! Давай пять карт.
– Нельзя же брать пять карт, после того как ты сбросил, – сказала миссис Вольтерра. – Тысячу раз тебе говорила.
– Нет, можно, – заупрямился старик. – Я однажды играл так со знатоками.
– Ясно, можно, – сказал Джо. – Я как-то раз читал правила. Правда, читал.
– Черта с два ты читал, – сказал отец. – Ну, давай карты. А пять карт я имею право взять. – Он взял свои карты и с отвращением бросил их на стол. – Извольте-ка играть в карты с женщинами!
Мэри и Сабина открыто обменивались картами, а миссис Вольтерра любезно подсунула карту Эрику, чтобы он не чувствовал себя посторонним. Но никто не обращал на это внимания.
Время от времени Джо и отец начинали изображать французов из кинофильмов, сопровождая слова широкими жестами.
– Вулэ ву картишек мон пап?
– Уи, уи, зятек, донэ муа эн зипити-зип!
– Ах, сертенеман!
– Ах, апре муа хоть абрикос!
Последняя фраза чрезвычайно понравилась мистеру Вольтерра, и он стал напевать ее на мотив, который рассеянно подхватил Джо. Постепенно все играющие стали напевать себе под нос этот мотив, а через некоторое время миссис Вольтерра тихонько замурлыкала «Апре муа-а хоть абрико-ос» на мотив «Сердце красавицы». Тогда Мэри и Сабина вдруг запели дуэтом. Так играли до одиннадцати.
– Ты, наверное, думаешь, что они сумасшедшие? – спросила Сабина Эрика, провожая его до метро.
– Я думаю, что они просто чудесные люди. Как, по-твоему, я им понравился?
Она стиснула его локоть.
– О, ты им очень понравился. Это уж я знаю. Ты всегда смеялся, когда следовало. Арни держался иначе. Они стеснялись его, а он стеснялся их. И при нем я начинала их как-то стыдиться.
– Ты о нем что-нибудь знаешь?
– Он звонил мне раза два, но я с ним не виделась. Я читала в газетах, что Арни помолвлен с Корой Бэллантайн – с этой миллионершей, которая была с нами в тот вечер, когда мы с ним расстались.
Эрик немного помолчал.
– Если б ты с ним не порвала, ты сейчас уже была бы за ним замужем.
– Ох, не говори, страшно подумать.
– У тебя была бы собственная квартира, и ты бы бросила службу.
– Не в этом суть. Конечно, мне приходится служить, чтобы помогать семье. Но ты об этом не беспокойся, все это неважно.
– Как же неважно? Больше всего на свете я хочу жить с тобою вместе – возвращаться домой и знать, что ты меня ждешь, ходить с тобой в кино, читать книги и вместе спать. И чтобы так было каждый день, всю жизнь. Вот чего я хочу. Сабина, ты меня любишь?
– Ты ведь знаешь. – Голос ее вдруг ослабел.
– Тогда сколько же мы еще должны ждать? Судя по словам Хэвиленда, я очень не скоро закончу диссертацию, и тогда только начну искать себе место. Так больше не может продолжаться.
– Не знаю, Эрик…
– Если б только у нас было такое место, где мы могли бы побыть вдвоем, все было бы иначе. Мы бы не чувствовали себя такими неприкаянными. Ты иногда думаешь, что мне с тобой плохо. Это неправда. Мне с тобой чудесно. Я даже не представляю, как бы я мог жить без тебя. Плохо то, что мы не можем пожениться. А что, если мне уйти из общежития и снять себе комнату?
– Это невозможно, – возразила Сабина. – Ведь мы уже об этом говорили. Аспирантская ставка – тысяча долларов в год, значит, меньше двадцати долларов в неделю. Из них ты шесть долларов платишь за комнату в общежитии, на еду и сигареты уходит полтора доллара в день, всего шестнадцать пятьдесят, и остается у тебя только три пятьдесят.
– Почему же мне эти три пятьдесят не платить за комнату? Если прибавить то, что я плачу сейчас, получится сорок долларов в месяц.
– Да потому, что у тебя их фактически нет, – ответила она. – Ты должен каждую неделю откладывать один доллар на черный день, тебе нужно время от времени стричься, а скоро тебе понадобится новый костюм.
– Зачем? И этот хорош.
– Да, но надолго ли тебе его хватит? Будь же практичным, Эрик. Если бы я думала, что мы можем прожить на твои двадцать да на то, что я выкрою из моих восемнадцати, я сама давно попросила бы тебя жениться на мне. Но я должна почти все деньги отдавать семье.
– К черту практичность, если в результате получается, что из-за долларов и центов двое влюбленных не могут жить вместе! А как же живут другие? Или мы должны ждать, пока начнется следующий период процветания?
– Вот что, – сказала она наконец, глядя прямо перед собой. – Я давно уже об этом думаю, и теперь, когда ты побывал у нас, я хочу с тобой поговорить. Мы можем пожениться, если, конечно, ты этого хочешь, – осторожно добавила она.
– Разумеется, хочу!
– И жить у меня. Мы могли бы поселиться в моей комнате. Места в ней хватит. Джо и Мэри живут же в своей. – Она нерешительно взглянула на него. – Мог бы ты на это согласиться? Ты сказал, что тебе понравилась моя семья.
– Очень понравилась, – подтвердил он. – Они чудесные люди, но…
– Ну, и все, – быстро сказала она. – Я спросила просто так, на всякий случай. Не надо ничего объяснять.
– Нет, я должен объяснить, – резко сказал он. – Ведь тебе обидно. Я же чувствую это, и ты напрасно говоришь таким веселым голосом. Понимаешь, Сабина, моя работа начинается, когда я прихожу домой. Мне не захочется каждый день после обеда играть в покер. Это хорошо изредка, но мне нужно много читать. Нужно просматривать письменные работы и делать еще миллион дел, над которыми надо сосредоточиться. Кроме того, жить с ними – это совсем не то, что жить одним. Ты сама знаешь.
