Морской волк. Бог его отцов. Рассказы - Лондон Джек (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Это ночное сражение поразило меня таким ужасом, что я, весь дрожа, прислонился к лестнице и не мог подняться по ней. Меня снова охватила знакомая боль под ложечкой, всегда вызываемая во мне зрелищем физического насилия. В этот миг я ничего не видел, но до меня долетал звук ударов, глухой стук тела, ударяющегося о тело. Кругом шел треск, слышались учащенное дыхание и возгласы внезапной боли.
Должно быть, в заговоре на убийство капитана и штурмана участвовало несколько человек, так как по звукам я догадался, что Лич и Джонсон быстро получили подкрепление со стороны своих товарищей.
— Дайте мне нож, кто-нибудь! — кричал Лич.
— Двинь его по башке! Вышиби из него мозги! — вопил Джонсон.
Но Вольф Ларсен после своего первого рева не издал больше ни звука. Он молча и свирепо боролся за свою жизнь. Ему приходилось туго. Сразу же сбитый с ног, он не мог подняться, и я понимал, что, несмотря на чудовищную силу, положение было бы для него безнадежно. О ярости их борьбы я получил весьма наглядное представление, так как был сбит с ног их сцепившимися телами и при этом больно ушибся. Однако посреди суматохи мне удалось заползти в одну из нижних коек и таким образом убраться с дороги.
— Все сюда! Мы его держим! Попался! — слышал я выкрики Лича.
— Кто? — спрашивали проснувшиеся, не понимая, что происходит.
— Кровопийца штурман! — хитро ответил Лич, с трудом произнося слова.
Его сообщение было встречено возгласами радости, и с этой минуты Вольфу Ларсену пришлось отбиваться от семерых дюжих матросов, наседавших на него. Луи, я полагаю, не принимал участия в борьбе. Бак гудел, как улей, потревоженный вором.
— Эй вы, что там у вас внизу? — крикнул через люк Лэтимер, слишком осторожный, чтобы спуститься в этот ад кипевших во мраке страстей.
— Неужели ни у кого нет ножа? Дайте мне нож! — умолял Лич в минуту временного затишья.
Многочисленность нападавших повредила им. Они мешали друг другу, а Вольф Ларсен, имевший перед собою лишь одну цель, в конце концов достиг ее. Цель его была — пробраться по полу к лестнице. Несмотря на полный мрак, я по звукам следил за его передвижением. Только такой силач мог сделать то, что сделал он, когда добрался до лестницы. Шаг за шагом, перебирая по ступенькам руками, он поднял свое тело от пола и встал во весь рост, преодолевая усилия тащивших его вниз людей. Потом он с героическими усилиями начал взбираться по лестнице. Конец этой сцены я не только слышал, но и видел, так как Лэтимер принес наконец фонарь и опустил его над люком. Вольф Ларсен, кажется, уже почти добрался до верха, его закрывали от меня облепившие его матросы. Эта кишевшая масса напоминала огромного, многоногого паука и раскачивалась взад и вперед в такт ровной качке шхуны. Мало-помалу, шаг за шагом, с большими остановками вся эта масса ползла кверху. Раз она дрогнула и чуть не упала вниз, но равновесие восстановилось, и движение кверху началось снова.
— Кто это? — крикнул Лэтимер.
При свете фонаря я увидел его склоненное над люком изумленное лицо.
— Я, Ларсен, — донесся из середины кучи приглушенный голос.
Лэтимер протянул вниз свободную руку. Снизу протянулась рука и ухватилась за нее. Лэтимер потянул, и следующие две ступеньки были пройдены быстро. Тогда показалась другая рука Ларсена и ухватилась за край люка. Качавшаяся внизу масса отделилась от лестницы, но матросы все еще цеплялись за своего ускользавшего врага. Постепенно они начали отваливаться, по мере того как Ларсен сметал их, ударяя об острый край трапа, и отбивал их ногами. Последним был Лич, свалившийся с самого верха лестницы на распростертых внизу матросов. Вольф Ларсен и фонарь исчезли, и мы остались в темноте.
Глава XV
Со стонами и ругательствами матросы стали подниматься на ноги.
— Зажгите спичку, я вывихнул себе большой палец, — сказал один из матросов, Парсонс, смуглый и мрачный человек, служивший рулевым в лодке Стэндиша, в которой Гаррисон был гребцом.
— Пощупай на бимсах, они там, — сказал Лич, присаживаясь на край койки, где я притаился.
Послышались шорох и чирканье спичек, потом тускло вспыхнула коптящая лампа, и при ее мрачном свете босоногие матросы принялись рассматривать свои ушибы и раны. Уфти-Уфти захватил палец Парсонса, сильно дернул его и вправил на место. В то же время я заметил, что у самого канака пальцы разодраны до кости. Он показывал их, скаля свои великолепные белые зубы и объясняя, что получил эти раны, когда ударил Вольфа Ларсена в зубы.
— Так это ты, черное пугало? — воинственно обратился к нему Келли, бывший грузчик, первый раз выходивший в море и состоявший гребцом при Керфуте.
При этих словах он выплюнул изо рта несколько зубов и приблизил к Уфти-Уфти свое разъяренное лицо. Канак отпрыгнул к своей койке и вернулся, размахивая длинным ножом.
— А, брось! Надоели вы мне! — вмешался Лич.
Очевидно, несмотря на свою молодость и неопытность, он был коноводом на баке.
— Ступай прочь, Келли, оставь Уфти в покое. Как мог он узнать тебя в темноте, черт возьми!
Келли нехотя повиновался, а канак благодарно сверкнул своими белыми зубами. Он был красив. Линии его фигуры были женственны, а в больших глазах таилась мечтательность, казалось бы, противоречащая его вполне заслуженной репутации драчуна и забияки.
— Как ему удалось уйти? — спросил Джонсон.
Он сидел на краю своей койки, и вся его фигура выражала крайнее разочарование и уныние. Он все еще тяжело дышал от сделанных усилий. Во время борьбы с него сорвали рубашку; кровь из раны на щеке текла на обнаженную грудь и красной струйкой сбегала по ноге на пол.
— Удалось, потому что он дьявол. Говорил ведь я вам, — ответил Лич; он вскочил, и слезы отчаяния стояли у него в глазах. — И ни у кого из вас вовремя не оказалось ножа! — жаловался он.
Но в остальных проснулся страх ожидавшихся последствий, и они не слушали его.
— Как он может узнать, кто с ним дрался? — спросил Келли и, свирепо оглянувшись кругом, добавил: — Если никто из нас не донесет.
— Для этого ему стоит только взглянуть на нас, — ответил Парсонс. — Одного взгляда на тебя будет достаточно.
— Скажи ему, что палуба поднялась и дала тебе по зубам, — усмехнулся Луи.
Он был единственный не слезавший с койки и торжествовал, что на нем нет следов ранений, которые свидетельствовали бы о его участии в ночном побоище.
— Ужо будет вам завтра, когда он увидит ваши рожи, — захлебывался он.
— Мы скажем, что приняли его за штурмана, — сказал кто-то. А другой добавил: — Ну, а я скажу, что услышал шум, соскочил с койки и сразу же получил по морде за свое беспокойство. Но, понятно, я не остался в долгу, а кто и что — не знаю, темно было.
— А попал-то ты в меня, конечно, — закончил за него Келли, просияв на миг.
Лич и Джонсон не принимали участия в этом разговоре, и было ясно, что товарищи смотрят на них как на людей обреченных, у которых больше нет надежды. Лич некоторое время терпеливо слушал их, но потом взорвался.
— Надоели вы мне! Растяпы! Если бы вы поменьше мололи языком да больше работали руками, ему был бы уже конец. Почему ни один из вас не подал мне ножа, когда я кричал? Черт бы вас взял! И чего вы нюни разводите, как будто он вас может убить? Вы ведь сами отлично знаете, что он этого не сделает. Он не может себе это позволить. Здесь нет корабельных агентов, и ему некем заменить вас. — Вы нужны ему для дела. Кто без вас стал бы грести и править на лодках и обслуживать шхуну? Вот меня и Джонсона ждет музыка. Ступайте по койкам и заткнитесь. Я хочу поспать.
— Что верно, то верно, — отозвался Парсонс. — Пожалуй, убить-то он нас не убьет, но, помяните мое слово, жарко нам придется. Ад покажется нам холодным местом после этой шхуны.
Все это время я с тревогой думал о том, что будет, когда они заметят меня. Я не сумел бы пробиться наверх, как Вольф Ларсен. В этот миг Лэтимер крикнул через люк:
— Горб, капитан зовет вас!
