Еврейские народные сказки (Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе) - Райзе Ефим Самойлович (книги TXT) 📗
— Разве мы не достойны заглянуть в эту книгу? — и опять произнес «Шем-амефойреш».
Но книга не открылась. Произнес другое имя Божье — ничего не помогает. И тут он увидел еще одну дверь, в третью комнату. Третья комната вся устлана коврами, стены усыпаны драгоценными камнями, а в переднем углу сидит старуха и держит два сита. Берет из первого по листочку, растирает между пальцами и бросает во второе. Добрый раввин спросил старуху, что это она делает. А старуха отвечает:
— Много есть в мире у меня детей, что постятся по понедельникам и четвергам; когда я растираю листочки, их благоухание распространяется от одного края мира до другого, дети мои вдыхают этот запах, и сердце их освежается.
— А кто ты такая? — спрашивает дальше добрый раввин.
— Зовут меня Сарой, а мужа моего — Авраамом, он ушел в Райский сад за свежими листочками.
Тогда спросил ее гордый и сердитый раввин:
— Досточтимая праматерь наша Сара, почему мы не можем открыть Книгу Адама?
Сара посмотрела пристально в глаза сердитому раввину и говорит:
— Что ж, я и на этот вопрос отвечу. Никогда не открыть тебе Книгу Адама, так как недостоин ты этого. Хоть ты и праведник, но еще нужно тебе особое очищение плоти. Выйди за ворота, там неподалеку увидишь колодец Мириам, окунись и очистись.
Вышли оба раввина за ворота, разыскали колодец Мириам, сбросили свои одежды, но вдруг остановились как вкопанные — видят: над колодцем извиваются змеи и скорпионы с высунутыми жалами. Когда прошло первое оцепенение, сердитый раввин говорит:
— Что тут колебаться! Надо же нам знать, что написано в Книге Адама! Вперед! — И с этими словами шагнул к колодцу и смело наступил босой ногой на змей.
За ним пошел и добрый раввин. Спрятались змеи и скорпионы в стенках колодца. Праведники окунулись, надели на себя платье и пошли ко дворцу, но дворец уже исчез, и там, где они только что ходили по комнатам и разговаривали с праматерью Сарой, сейчас были пустынные и мрачные заросли.
Застонал тогда сердитый раввин, громко стал жаловаться, обращаясь к праматери Саре:
— Что же ты нас обманула, праматерь Сара? Мы готовы были принять погибель от змей и скорпионов, чтобы заглянуть в Книгу Адама, а теперь мы потеряли и тебя, и книгу!
Загремел тогда гром, и вслед за тем раздался голос праматери Сары:
— Дети мои! Не жалуйтесь. Довольно с вас и того, что вы удостоились окунуться в колодец Мириам.
Закричал сердитый и гордый раввин:
— Не подчинимся мы небесному гласу!
Снова прозвучал голос праматери:
— Дети мои! Если вы не перестанете кричать, я разрушу мир и превращу его в первозданный хаос. Довольно и того, что вы при жизни удостоились быть во дворце «Птичье гнездо».
Затем явился некто и вывел их на дорогу. С тех пор тот раввин перестал быть сердитым и гордым. Он понял, что истинное величие не только в праведности, но и еще кое в чем.
Жили-были раввин с раввиншей, и не было у них детей. А в том же местечке жил балагола с женой, и у них тоже не было детей. И вот однажды встретились в микве раввинша с женой балаголы. Говорит раввинша:
— Я хочу дочь, а вы, я знаю, хотите сына. Давайте договоримся. Если Господь даст мне девочку, а вам — мальчика, то мы поженим их.
— Хорошо, — отвечает жена балаголы, — дадим друг другу в том слово.
После этого Бог помог им, обе забеременели и спустя девять месяцев родили: раввинша — девочку, а жена балаголы — мальчика. Прошло две недели, и раввинша подумала: «Как это мы отдадим свою дочь за сына невежественного балаголы?»
Пошла она к повитухе и говорит:
— Я вам дам сто рублей, но сделайте так, чтоб мальчик у балаголы пропал.
Что сделала повитуха? Когда балагола уехал, а жена его ушла на базар, она завернула ребенка, уложила его в корзину, пошла к Бугу и пустила корзину по течению. Плыла корзина день и ночь, ночь и день, пока не вытащили ее рыбаки. Видят, что мальчик обрезан, и отдали его тамошнему раввину. А раввин оказался бездетным, он с радостью усыновил ребенка и назвал его Симха, потому что вместе с ребенком вошла в семью раввина радость. Прошло несколько лет. Ребенок подрос, и раввин сам стал его обучать и год от году все более поражался, видя необыкновенные способности мальчика. К десяти годам тот мог объяснить самые запутанные места в Талмуде, а сотни страниц знал наизусть. Когда Симхе исполнилось одиннадцать лет, раввин понял, что у него уже не хватает знаний, чтобы дальше учить мальчика, и отправил его в ешиву. Эта ешива находилась как раз в том городе, откуда Симха был родом, а главой ешивы был тот самый раввин, жена которого когда-то дала слово жене балаголы. Не прошло и полугода, как все вокруг стали восхищаться Симхой. Был он в ученье на голову выше всех своих сверстников и заслужил прозвище: Симха Койшл-гаон. Гаон — это значит великий, гений. А прозвище Койшл — «корзинка» — ему дали еще тогда, когда он воспитывался в доме приемного отца.
Обстоятельства, связанные с этим прозвищем, ему, правда, не были известны. Прошло семь лет. Юноше исполнилось восемнадцать, и раввин решил выдать за него свою дочь. Поскольку Симха не возражал, помолвку устроили очень быстро, а хупу решили поставить после Тишебов. Как-то перед свадьбой — день был очень жаркий — жених с друзьями отправились купаться на Буг. Вдруг слышат — из одного дома доносятся плач и какие-то крики. Вбежали в дом, а там старуха помирает. Это была старая бабка-повитуха. Хочет она перед смертью исповедаться и покаяться в каком-то грехе. Увидела вошедших, подозвала их к постели и рассказала о страшном грехе, взятом ею на душу. Восемнадцать лет тому назад она украла ребенка балаголы, положила его в корзину и пустила вниз по течению Буга, причинив этим страшное горе родителям и погубив невинное дитя. Взяла бабка с ешиботников слово, что они будут молиться за упокой ее души, успокоилась и тихо померла.
Симха вышел из дома бабки в смятении. Понял он, что недаром люди прозвали его Койшл. Нет сомнений, он и есть тот ребенок. Кто же его родители? Но ведь старуха об этом сказала. Вскоре Симха вошел в покосившуюся хату старого балаголы.
— Папа! — говорит. — Я пришел пригласить тебя и маму на мою свадьбу.
Старики задрожали, слезы полились из глаз, и родители бросились обнимать вновь обретенного сына.
Свадьба была — всем бы нашим доброжелателям такую! Сколько вина было выпито, сколько фаршированной рыбы и жареных индюшек съедено, сколько флодн, леках, тейглах, инберлах, маковок, айнгемахтс уничтожено! А во главе стола, рядом с сияющими женихом и невестой, сидели родители — раввин со своей женой и балагола со своей.
Так исполнилось заветное обещание, которое матери жениха и невесты дали друг другу в микве.
Что суждено — того не миновать.
На старом виленском кладбище до сих пор еще сохранилась могила, на каменном надгробии которой можно с трудом прочесть полустертые слова: «Благочестивая дева… жизнь… за свой народ».
Старая легенда гласит:
«Это было в страшные дни погромов. В одном из местечек под Вильно озверевшая толпа ворвалась в дом раввина. Все было предано огню. В ужасных мучениях погибла вся семья. Остался в живых только самый младший ребенок, лет шести. Кто-то вытащил его из огня и отнес в монастырь Св. Мартина, где он нашел кров и пропитание, где его обратили в чужую веру.
Прошло много лет. Однажды ночью кто-то постучался в дверь виленского раввина. Перепуганный монах по поручению умирающего настоятеля монастыря Св. Мартина просил раввина немедленно прийти в монастырь. У постели умирающего настоятеля раввин услышал удивительную исповедь.
— Ребе! Я — еврей, — слабым голосом сказал умирающий. — Я сын такого-то раввина. Хочу умереть как еврей и быть похороненным на еврейском кладбище, предаю себя в ваши руки и прошу исполнить мою последнюю волю.
Утром раввин собрал глав общины, и было решено тайно похоронить настоятеля на еврейском кладбище, что и было сделано следующей же ночью. Но, увы, во время похорон у могилы появился всем известный выкрест, предатель Иоанн, который тут же поклялся, что непременно донесет магистрату о святотатстве. Донос магистрату означал жестокую расправу. Все еврейское население Вильно погрузилось в глубокую печаль. Что делать? Собрались в старой синагоге лучшие люди города во главе с раввином и стали думать, как избавиться от неминуемой беды. Но никто ничего не мог придумать. Все ясно представляли себе, как через пару дней бушующие толпы фанатиков по наущению подстрекателя ворвутся в еврейский квартал, неся смерть и разорение, гибель женщинам, старикам и детям, но никто не мог придумать, что надо предпринять для того, чтобы тело настоятеля монастыря не было обнаружено на еврейском кладбище.
