Заблудившийся автобус - Стейнбек Джон Эрнст (мир бесплатных книг .txt) 📗
– Хортон, – сказал Эрнест, – Эрнест Хортон.
Мистер Причард владел самыми разными приемами обращения с людьми. Он никогда не забывал имя человека более богатого или влиятельного, чем он, и никогда не знал имени человека менее влиятельного. Он обнаружил, что, вынудив человека назваться, ты ставишь его в невыигрышное положение. Когда человек называет себя, он чувствует себя несколько оголенным и незащищенным.
Камилла смотрела на порванную юбку и тихо разговаривала с Нормой.
– Мне всегда хотелось жить на холме, – говорила она. – Я люблю холмы. Люблю гулять по холмам.
– Все это очень хорошо, когда ты богатая и знаменитая, – решительно сказала Норма. – Я знаю людей в кино: чуть выдастся свободный час – и, представляете, идут охотиться или удить рыбу, наденут старье и курят трубку.
Норма раскрывалась перед Камиллой. Никогда в жизни она не ощущала такой приподнятости и свободы. Она могла говорить все, что заблагорассудится. Она тихонько посмеивалась.
– Куда приятней носить старые грязные платья, если у тебя полон шкаф красивых, чистых, новых, – сказала она. – А у меня только старые и есть, и они мне до смерти надоели. – Норма взглянула на Камиллу – как она отнесется к такой откровенности. Та кивнула.
– Верно говоришь, детка. – Что-то очень сильное и родственное все больше сближало их. Мистер Причард пытался подслушать их разговор, но не мог.
Вода, бежавшая в долину, наполнила кюветы до краев. Тяжелые тучи накапливались для новой атаки.
– Дождь собирается, – радостно предупредил Ван Брант.
Хуан закряхтел.
– У меня шурина лошадь копытом убила, – буркнул он.
– Значит, совсем бестолковый, – сказал Ван Брант. – Если лошадь человека лягнула, чаще всего сам виноват.
– Сам или не сам, а убила, – сказал Хуан и умолк.
Вершина подъема была уже близко, и виражи делались все круче и круче.
– Мне показался очень интересным наш короткий утренний разговор, мистер Хортон. Приятно поговорить с человеком, у которого есть хватка и сметка. Я постоянно присматриваю таких людей для моей компании.
– Благодарю, – сказал Эрнест.
– Как раз сейчас у нас много хлопот с этими демобилизованными, – сказал мистер Причард. – Понимаете, хорошие люди. И я считаю, что для них должно быть сделано все-все. Но они отстали от жизни. Устарели. А в нашем деле надо все время идти в ногу. Кто шел в ногу, стоит двоих, которые, так сказать, выбрались из мясорубки. – Он посмотрел на Эрнеста, ожидая одобрения. Но вместо этого увидел в глазах Эрнеста какую-то колючую насмешку.
– Понял вас, – сказал Эрнест. – Я четыре года был в армии.
– О! – сказал мистер Причард. – О, ну да – вы, я вижу, не носите увольнительного значка.
– У меня есть работа, – сказал Эрнест.
Мысли у мистера Причарда путались. Какая грубая оплошность с его стороны. Он не мог сообразить, что это за штука у Эрнеста в петлице. Что-то знакомое. Ведь знает он ее.
– Они отличные ребята, – сказал он, – надеюсь только, мы все же обзаведемся правительством, которое сумеет о них позаботиться.
– Как после той войны? – спросил Эрнест. Это был двойной укол, и мистер Причард усомнился, прав ли он был в своем расположении к Хортону. Была в Хортоне какая-то грубость. Какая-то развязность и сумасбродство, заметные у многих бывших солдат. Врачи говорят, что это у них пройдет, когда они поживут немного нормальной пристойной жизнью. Они выбиты из колеи. Надо обязательно что-то сделать.
– Я всегда первым готов встать на защиту наших ветеранов, – сказал мистер Причард. Боже, как ему хотелось отделаться от этой темы. Эрнест глядел на него с кривоватой усмешкой, которую ему уже приходилось замечать у претендентов на место. – Я просто подумал, что стоит порасспросить человека с вашей хваткой и сметкой, – смущенно сказал мистер Причард. – Я был бы очень рад, если бы вы зашли ко мне после отпуска. У нас всегда найдется место для человека с такими качествами.
– Ну что ж, – сказал Эрнест, – по правде, мне осточертело без конца мотаться по стране. Я часто думаю – неплохо было бы обзавестись домом, женой и парой ребятишек. Это жизнь. Приходишь вечером домой, затворился от всего мира, а тут у тебя, к примеру, мальчик и девочка. А ночевки в отелях – разве житье?
Мистер Причард кивнул.
– Вы правы на все сто, – сказал он с большим облегчением. – Кому-кому, а мне это объяснять не надо. Двадцать один год женат и не хочу ничего другого.
– Вам повезло, – сказал Эрнест. – Ваша жена прекрасно выглядит.
– Она и жена прекрасная, – сказал мистер Причард. – Самый заботливый человек на свете. Я часто думаю: что бы я делал без нее.
– Я тоже был женат, – сказал Эрнест. – Она умерла. – Лицо у него стало грустным.
– Сочувствую, – сказал мистер Причард. – Извините, конечно, за банальность. Но время залечивает раны. И может быть, вы еще… словом, я бы не терял надежды.
– Нет, я не теряю.
– Не хочу совать нос в чужие дела, – сказал мистер Причард, – но я тут подумал о вашей идее насчет чехлов на лацканы, чтобы превратить темный костюм в смокинг. Если вы ни с кем не связаны, я подумал, что мы могли бы… ну, обсудить это в деловом плане.
– Я ведь вам объяснил положение. Фирмы готового платья не потерпят того, что потеснит их с рынка. Я пока не вижу никакого подступа.
Мистер Причард сказал:
– Я забыл, вы, кажется, подавали заявку на патент?
– Да нет. Я вам говорил. Я только зарегистрировал идею.
– Что значит зарегистрировали?
– Ну, составил описание, с чертежами, положил в конверт и отправил по почте себе, заказным. Этим засвидетельствовано, когда я придумал – потому что конверт запечатан.
– Понимаю, – сказал мистер Причард и спросил себя, действителен ли такой способ юридически. Неизвестно. Но всегда лучше принять изобретателя в пай. Только самым крупным людям по карману взять изобретение на корню. Крупным людям по карману долгая драка. Они рассчитали, что это дешевле, чем войти с изобретателем в долю, и цифры показывают, что они правы. Но фирма мистера Причарда была не настолько крупна, а кроме того, он всегда считал, что великодушие окупается.
– У меня есть две-три дельных мысли, – сказал он. – Конечно, тут нужна какая-то организация. А что, если нам с вами заключить сделку? Все это пока предположительно, понимаете, надеюсь? Я обеспечиваю организацию, а прибыли мы делим.
– Но никому это не нужно, – сказал Эрнест. – Я уже поспрашивал.
Мистер Причард положил руку ему на колено. В груди сосало: надо замолчать, но он помнил усмешку в глазах Эрнеста, и ему хотелось понравиться Эрнесту, вызвать восхищение. Он не мог замолчать.
– Предположим, мы организовали компанию и защитили идею, – сказал он. – То есть запатентовали. Теперь мы готовимся к производству этого продукта, даем рекламу по всей стране…
– Одну минутку, – перебил Эрнест.
Но мистера Причарда несло:
– Теперь предположим, что наши планы как-то попали в руки, скажем, ну, Харта, Шафнера и Маркса или какого-нибудь другого крупного фабриканта или же акционерного общества. Конечно, они попадают туда по чистой случайности. И нас захотят откупить.
Эрнест заинтересовался.
– Откупить патент?
– Не только патент, а всю компанию.
– Но если они купят патент, они смогут похоронить идею, – сказал Эрнест.
Глаза у мистера Причарда сузились и поблескивали за очками, в углах рта притаилась улыбка. Он впервые забыл о Камилле с тех пор, как она вышла из автобуса на Мятежном углу.
– Загляните немного дальше, – сказал он. – Когда мы продаем и ликвидируем компанию, мы платим только налог с прибылей.
– Толково, – в возбуждении сказал Эрнест. – Да, сэр, очень толково. Это шантаж, и шантаж высочайшего класса. Да, сэр, тут под нас не подкопаться.
Улыбка сошла с губ мистера Причарда.
– В каком смысле шантаж? Мы собирались развернуть производство. Мы могли даже заказать оборудование.
– Именно в этом смысле, – сказал Эрнест. – Высокий класс. Ажурная работа. Вы толковый человек.
