Осень - Лутс Оскар (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— Что же еще, к примеру? — Поселенец сонно щурит глаза. — Я не могу тут назвать вам вещи, о которых осведомлялись так… без свидетелей и шепотком. Но медный купорос, средство от блох, мазь против вшей, еврейское… и так далее — все это частенько спрашивают, будто я какой-нибудь бродячий аптекарь! Где же тут всем потрафишь…
— Да, у каждого свои трудности.
Хозяйка ненадолго скрывается в задней комнате, заем вновь появляется на пороге и произносит:
— Будьте любезны, господин Кийр, зайдите на минутку сюда! Мне хочется немного поговорить с вами с глазу на глаз.
— Пожалуйста, — портной быстро вскакивает, — с полным удовольствием.
Поселенец поднимает брови, пожимает плечами и бросает на Киппеля вопросительный взгляд.
— Что бы это значило? — бормочет он удивленно. — Что еще за секреты от нас появились?
— Приватная беседа, — предприниматель усмехается. — Да, этот портной Кийр в некотором роде мужичонка довольно странный. Я ведь знаком с ним без году неделя, но все же приметил еще по дороге две-три его уловки, которые мне не понравились. Правда, теперешняя беседа наедине не по его почину начата, но я уже по лицу нашего милого Йорха понял, что это вода на его мельницу.
— Может быть, хочет провести меня при покупке хутора?
— Как это он, пустозвон, может провести, вы же при купле-продаже оформите контракт у нотариуса!
— В любом случае, но я почему-то все-таки сомневаюсь, надежный ли он покупатель. Ха, я рассуждаю чуть ли не так же, как Кийр, когда он по дороге сюда спросил меня, настоящий ли я продавец. Но теперь вы, господин Киппель, сами, хоть и немного, слышали и видели, что за ураган моя жена, теперь вы уже не можете сказать, будто я насочинял вам тогда, возле деревни Пильбасте.
— Не стоит принимать близко к сердцу каждое слово женщины, насколько я их знаю, все они более или менее так… элемент легковесный.
— Но та, — поселенец указывает большим пальцем на дверь, — которая сидит сейчас с Кийром в задней комнате, та следит не только за моими словами, но и за каждым моим шагом, за каждым движением. Однако, ежели сейчас сам я войду к ним и спрошу, дескать, что это за новая мода такая — секреты от меня заводить, она непременно поднимет крик и наговорит мне добрую дюжину едких словечек.
— Так ведь суть этого приватного разговора не останемся секретом для в а с, ее хотят скрыть только от меня.
— Кто знает. Ну так вот, я именно потому почти согласился продать хутор и переехать в город, что там для жены есть кинематографы, театры, танцевальные вечера и тому подобное, пусть себе развлекается, тогда я не буду вечно ей под руку попадаться.
— Гм, да-а… — Подперев рукой свою мудрую голову, Киппель погружается в недолгую задумчивость. — Да, по и эта мера в своем роде обоюдоострый меч,
— продолжает он рассуждать.
— То есть?
— Что вы скажете, господин Паавель, если ваша супруга будет злоупотреблять развлечениями, там, в городе, где они станут для нее так легко доступными? Кино-то еще куда ни шло, гораздо больше потребуют театры и танцы. Тут понадобятся модные платья и туфли, золотые украшения и так далее. А сколько все это стоит! Сверх того еще завивка волос, румяна, пудра… В конце концов может и к куреву пристраститься.
— Да, да, об этом я уже и сам думал. Я сразу увидел в вас человека умудренного жизнью, вы знаете, что говорите, и вы совершенно правы. Но, черт побери, ведь я все-таки не такой дурак и глупец, чтобы совершенно выпустить вожжи из своих рук! Если жена легкомысленна — а она такая и есть! — это еще вовсе не значит, будто я должен в каждом деле плясать под ее дудку. Не правда ли?
— Оно так, небось каждый сам лучше всего знает свои возможности, как я уже говорил там, на опушке леса.
Хлопает наружная дверь, из прихожей доносятся шаги. В комнату входит долговязый пихлакаский батрак, на его выбритом лице добродушная улыбка, словно он только что по-доброму с кем-то поговорил.
— А-а, это ты, Март! — Хозяин поднимается из-за стола и идет к буфету.
— Ну, все в порядке?
— Точно так, господин капитан!
— Тогда иди сюда и хлебни как следует. А после сам налей себе супу и возьми мяса. Сейчас еще все теплое — мы только что поели. Хлеб в буфете.
— Спасибо, спасибо! Небось, найду.
— А что, служанки у вас нет? — спрашивает предприниматель.
— В летнее время есть. А зимою хозяйке приходит помогать одна старушка, она живет тут неподалеку. Ночует v себя дома.
— Так, так. Но теперь я, наверное, и впрямь могу сложить свой товар обратно в рюкзак.
— Нет, погодите еще немного, я хочу подарить что-нибудь старому холостяку Марту, он у нас славный и исполнительный.
— Ох, хозяин, ну что обо мне-то!..
— Нет, нет, иди сюда со своей тарелкой, ешь и высматривай, что тебе по душе…
— Но скажите все же, господин Кийр, — выспрашивает пихлакаская хозяйка у паунвересца в задней комнате, — почему вы хотите покинуть ваши родные места и ваших родителей?
Портной довольно долго и обстоятельно рассказывай свою печальную историю:
— Стало уже совершенно немыслимо существовать в этом недобром краю, наверное, в аду и то лучше. До войны еще можно было жить и даже довольно сносно, а теперь всяк на тебя рога наставляет, так что и подойти страшно. Поверьте, госпожа, даже на большаке в меня так и норовят зубами вцепиться.
— Смотрите-ка, смотрите-ка! — Молодая женщина кивает головой. — Да, из-за этих войн и впрямь все теперь шиворот-навыворот. Взять хотя бы меня — да будь сейчас прежние времена, разве бы я куковала здесь, в этом захолустье, в этой глуши?
— Но чем же вам тут плохо, если смею спросить?
— Плохо?.. Вы не представляете, что значит для городского человека крестьянская работа! Если бы хоть после долгого тяжеленного рабочего дня было куда пойти, было с кем пообщаться! Здесь адская скука. Я бы с удовольствием плюнула в лицо тем горожанам, которые за рюмкой вина разглагольствуют о тишине и покое сельской жизни. Пусть бы приехали да пожили тут немного тогда запели бы совсем иную песню.
«Эта из моей команды», — думает Кийр без малейшего сочувствия, но он с удовольствием обнял бы и поцеловал эту пышнотелую молодую женщину, на щеках которой такой свежий румянец и такие аппетитные ямочки.
Однако портной вообще не так-то легко теряет над собой контроль, а сейчас, когда его ждет серьезная торговая сделка, тем более.
— Да, это совершенно верно. — Он словно бы с сожалением склоняет голову набок. — Каждый из нас несет своп крест.
— А вы женаты? — спрашивает хозяйка неожиданно и для себя самой. — Нет,
— она краснеет, — я этим вовсе не хотела сказать, будто ваша супруга для вас — крест. Я… и сама не понимаю, с чего вдруг так некстати задала это: вопрос.
— Пустое! Однако, по правде говоря, она и впрямь — мой крест, моя жена.
— А дети у вас есть?
— Нет, детей нету. Моя жена… она такая узкобедрая… Бог весть, способна ли она вообще иметь детей.
И тут вдруг к портному возвращается та мысль, которая проклюнулась в его рыжей голове, когда он разговаривал со своей свояченицей Маали.
— А впрочем, кто знает, может быть, все-таки способна.
— Что до меня, так я не хочу детей. — Госпожа хозяйка мотает головой. — Я и без того живу, словно в тюрьме, куда же тут еще детей, чтобы они хныкали да за подол цеплялись! Сейчас я хотя бы два разика в год могу в город съездить, а тогда бы… Ох, даже подумать страшно.
— Да, верно, верно! Моя-то, правда, деревенская жительница, она никуда не рвется, а вы, разумеется, дело другое, я очень даже понимаю ваше положение. Но, госпожа Паавель, не могли бы вы мне так, по секрету, сказать, сколько ваш муж хочет за хутор? Вы, разумеется, знаете.
— Слышать-то я слышала, но, если я вам скажу, то пусть это действительно останется между нами, не хочется, чтобы Антс подумал, будто я стараюсь вперед него забежать.
— Нет, нет, видит Бог! Уж я-то не скажу ему ни словечка до того, как он сам назовет цену. В этом вы можете совершенно не сомневаться.