Первое выступление свирепого Биллсона - Вудхаус Пэлем Грэнвил (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Но снова странная нерешительность овладела нашим боксером. Его противник, казалось, и сам знал, что судьба его решена, и не пытался уже сопротивляться, а мистер Биллсон все еще стоял и раздумывал. Он нерешительно переводил взор с противника на судью и обратно.
Верный своему профессиональному долгу, судья не дал Биллсону никакого совета.
Но вся внешность судьи говорила: «Бей его». Это был деловой человек, и он хотел, чтобы его клиенты получили за свои деньги возможно больше удовольствия.
— Кончайте, кончайте, — шептал он мистеру Биллсону.
И мистер Биллсон решил кончать. Он занес правую руку над поверженным в прах противником, но вдруг снова замер, повернул голову и через плечо взглянул на судью.
Лучше бы он не оглядывался. Бедный молодой человек, У которого было столько неприятностей, наконец, опомнился. Когда мистер Биллсон повернул голову, он рванулся вперед и ударил противника кулаком по черепу. Теперь все симпатии публики были на его стороне. Снова размахнувшись, он ударил мистера Биллсона в живот, как раз в то самое место, на котором у всякого благопристойного человека находится третья пуговица жилета.
Из всех неприятных человеческих ощущений получить удар в это роковое место — самое неприятное. Свирепый Биллсон закачался, как цветок, подкошенный серпом, и простерся на полу, широко раскинув свои могучие руки. Его сегодняшнее поприще было закончено.
Зал взвыл. Знатоки бокса с жаром объясняли своим соседям, что произошло. Для Акриджа этот восторженный вой был похоронным рыданием.
III
Я уже раздевался и собирался ложиться спать, как дверь моей комнаты открылась и ко мне вошел разбитый и несчастный человек. Я молча взял стакан, налил в него виски, подлил содовой воды и протянул другу.
— Как он себя чувствует? — спросил я наконец.
— Превосходно, — ответил Акридж, — сидит в буфете и жрет рыбу.
— Бедняга. Этот боксеришка так здорово его хлопнул.
— Бедняга? Как бы не так! — раздраженно закричал Акридж и лицо его стало страдальческим. — Он совсем не бедняга. Он осел, дубовая башка. Клянусь дьяволом, мне его ни капли не жалко. Я истратил на него кучу денег. Я в течение двух недель содержал его в полной роскоши и просил у него за это только одного — расквасить кому-нибудь голову. Для него это двухминутное дело. Но он плюнул на меня только потому, что у его противника заболела жена. Супруга этого паршивого атлетишки обожгла себе руку на конфетной фабрике и заставила мужа всю ночь просидеть у своей постели. И поэтому Биллсон отказался разбить его вдребезги. Проклятая сентиментальность!
— Такая доброта делает ему честь, — сказал я.
— Вздор!
— Доброе сердце дороже денег.
— Кому это нужно, чтобы у боксера было доброе сердце? Почему Биллсон, который может одним ударом свалить слона, должен быть слезлив, как старуха? Ты слыхал когда-нибудь, чтобы из боксеров выходили святые? Нет, боксеру не добродетель к лицу. Доброе сердце не принесет ему никакого успеха.
— Не забудь, что это его первое выступление. Он еще может исправиться.
— Какую я имею гарантию, — спросил Акридж, — что когда я снова затрачу на него все свои деньги и устрою ему второй матч, он не разревется, как старая баба, узнав, что жена его противника нечаянно порезала пальчик?
— А ты позаботься о том, чтобы его противник был холостяк.
— Первый же боксер-холостяк отведет его в угол и пожалуется ему на то, что у его тетки коклюш. Биллсон сейчас же разревется и подставит свой подбородок врагу. Зачем у него рыжие волосы, если он такая жалкая тряпка? Ах, — печально вздохнул Акридж, — я видел его на матросской танцульке в Неаполе. Он там избил одиннадцать итальянцев сразу. Правда, прежде, чем он начал драться, один из этих негодяев пырнул его ножом вот сюда… Потому что иначе его не разозлишь ни за что.
— Неужели ты собираешься перед каждым выступлением вонзать в него ножи и кинжалы?
— Нет, — печально ответил Акридж. — Это мне едва ли удастся.
— Что же ты будешь с ним делать? У тебя, верно, есть какие-нибудь планы.
— Какие там планы! Моя тетка ищет себе компаньонку, которая могла бы ухаживать за ее канарейкой. Я собираюсь устроить Биллсона к ней на службу.
Стэнли-Фетерстонго Акридж рассмеялся грустным, трагическим смехом, взял у меня пять шиллингов взаймы и ушел.
Он не появлялся в течение нескольких дней. Но вскоре я встретил нашего общего друга Джорджа Тэппера, и он рассказал мне о дальнейших похождениях Акриджа.
— Меня назначили помощником секретаря, — без всякого предисловия начал Джордж Тэппер.
Я крепко пожал ему руку. Я бы похлопал его по плечу, но высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел слишком важные люди и не любят, чтобы их хлопали по плечу, даже если вы сидели с ними на одной парте.
— Поздравляю, — заявил я. — Из всех помощников секретаря ты для меня самый милый. Акридж мне уже рассказывал о твоей удаче.
— Да, да, он давно уже знает. Добрый старый Акридж! Как он обрадовался, когда услыхал о моем назначении.
— Сколько он взял у тебя взаймы?
— Только пять фунтов. До субботы. В субботу он собирается разбогатеть.
— Акридж всегда собирается разбогатеть в самом ближайшем будущем.
— Я хочу пригласить тебя и Акриджа на обед. В четверг ты свободен?
— Вполне.
— Встретимся в половине восьмого в ресторане «Реджент-Грилл». Ты передашь Акриджу?
— Я не знаю, где его найти. Не видел его несколько дней. Он не дал тебе свой адрес?
— Он живет в какой-то гостинице, я забыл, как она называется.
— «Белый Олень»?
— Да.
— А какое у него настроение, веселое?
— Очень. Почему ты спрашиваешь?
— В последний раз, когда я его видел, он был опечален неудачами и собирался бросить свое дело. У него были крупные неприятности.
Сразу после завтрака я помчался в гостиницу «Белый Олень». Оказалось, что к Акриджу вернулся его оптимизм. Тучи, сгустившиеся было над мистером Биллсоном, рассеялись. Мистер Биллсон готовился ко второму выступлению на арене. Я догадался об этом, едва лишь вошел.
Разыскивая моего друга, я еще в коридоре услышал отрывистые звуки ударов. Открыв дверь, я увидел мистера Биллсона, который усердно колотил кулаками кожаную подушку, свисавшую с потолка. Его антрепренер сидел на ящике из-под мыла и глядел на него глазами нежно влюбленного собственника.
— Здорово, старина! — вскричал Акридж, вскакивая мне навстречу. — Рад тебя видеть.
Гул ударов заглушал его слова. Мы спустились вниз в пивную при гостинице, и я передал Акриджу приглашение помощника секретаря.
— Я непременно приду, — сказал Акридж. — В Биллсоне то хорошо, что за ним не надо особенно следить. Он будет тренироваться и без меня. Он отлично понимает всю важность тренировки.
— Значит твоя тетка согласилась принять его к себе на службу?
— Моя тетка? Что за вздор ты болтаешь! Возьми себя в руки, приятель!
— Прошлый раз ты говорил мне, что хочешь заставить его ухаживать за канарейкой твоей тетки.
— О, тогда я был очень сердит. Но теперь все прошло. Я поговорил с Биллсоном по душам, и на этот раз он меня не подведет. Не может же он пропустить такой блестящий случай прославиться!
— Какой случай?
— Нас ждет новое выступление. Биллсон будет драться со знаменитейшим человеком в стране.
— Надеюсь, ты уверен, что этот знаменитый человек — холостяк? Кто он?
— Тод Бингхэм.
— Тод Бингхэм? — Я напряг свою память. — Чемпион среднего веса? — Он самый.
— Никогда не поверю, что Биллсон в состоянии справиться с чемпионом.
— Он не собирается с ним справиться. Дело вот в чем. Тод Бингхэм ходит по кабакам и предлагает двести фунтов стерлингов всякому, кто проделает с ним три раунда и не будет побит. Мы с Биллсоном приняли вызов. В субботу в Луна-парке добрый старый Биллсон восстановит свою репутацию.
— Ты думаешь, он в состоянии выдержать три раунда?
