Дядя Динамит - Вудхаус Пэлем Грэнвил (мир бесплатных книг txt) 📗

Если вы после раннего завтрака поедете на станцию Уокли, вы попадете на экспресс, который в 12.43 доставит вас к вокзалу Ватерлоо. Бег времени не убедил леди Босток отменить свою поездку: она хотела объяснить дочери, почему нельзя, надев фату, идти к алтарю под руку с Реджинальдом. До станции ее довез Билл, а лондонской квартиры она достигла в самом начале второго, когда Гермиона садилась в двухместную машину.

Увидев эту девушку во всем великолепии новой шляпы, лучшего платья и тщательно выбранных туфель, самый заунывный человек признал бы ее ослепительной. Отец походил на моржа, мать — на участницу скачек, но дочь — высокая, темноволосая, с большими глазами и античным профилем — воплощала самые дерзкие мечты восточного властелина.

Когда леди Босток негромко заржала, она обернулась и поглядела на нее с тем естественным огорчением, которое испытает всякий, если прожил вместе с матерью неделю, расстался с ней, а через двое суток видит, что она вернулась.

— Мама! — вскричала она глубоким, низким голосом, который столько лет будоражил душу Билла, как сбивалка для яиц. — Что…

— Ах, господи! — сказала леди Восток. — Ты уходишь? Мне надо с тобой поговорить.

— Никак не могу остаться. Уже опоздала. А в чем дело?

— О господи! О-о-о-о! Реджинальд…

— Реджинальд?

— Да. Папа…

Глаза у Гермионы мрачно сверкнули. Упомянуть вместе этих мужчин, думала она, можно лишь в том случае, если сэр Эйлмер нарушит ее строгий приказ. Когда она сказала «лелеять», надо лелеять.

— Что он сделал с Реджинальдом? — спросила она. — Лаял?

— Нет, нет! Папа никогда не лает. Он повышает голос.

— Повышал?

— В сущности, нет. Дело не в этом. О господи! Если начать сначала…

— Тогда отложим. Я спешу. Издатель пригласил в ресторан.

— Мистер Попгуд?

Гермиона коротко, сухо засмеялась. За три года Огастес Попгуд не предложил ей и сырной палочки. Равно как и Сирил Грули, его партнер.

— Нет, — отвечала она, — новый. Я получила на днях письмо. Кажется, деловой человек, не то что Попгуд и Грули. Мистер Понтер, или Пеентер, глава издательства «Радость жизни». До свидания, мама. Постараюсь вернуться поскорей.

— Я тебя подожду.

— Важное дело?

— Очень важное, очень.

— Связано с Реджинальдом?

— Да, дорогая. Мы узнали…

— Прости, не могу, — сказала Гермиона.

Как всякая девушка, она была любопытна, как писательница — честолюбива, а потому предпочла делового человека, который, судя по всему, обладал свойствами, очень важными для писательницы.

Машина отъехала. Сидя за рулем, Гермиона с удовольствием думала о Понтере. Или Пентере. А может — Пейнтере.

2 Пейнтером он и был, братом Салли. Да, в вестибюле гостиницы Гермиону ждал Отис и, когда машина влилась в поток других машин, нетерпеливо вскочил, чтобы шагать взад-вперед, поглядывая на часы. Предстоящая трапеза очень его беспокоила.

Письмо он написал не случайно. Он все продумал. С самого начала понимая, что сэра Эйлмера надо урезонить, он попросил сестру поговорить с Мартышкой: и, терзаясь теми чувствами, какими терзался бы всякий, препоручив Мартышке свою судьбу, случайно увидел в «Тайм» женскую фотографию.

Подпись гласила: «Мисс Гермиона Босток. дочь сэра Эйлмера и леди Босток из Эшенден-Мэнор. Занимая высокое положение в свете, мисс Босток написала несколько книг под псевдонимом „Гвиннет Гульд“.

Тут его и осенило. Такие мысли делают честь человеку, который занимался прежде антиквариатом, интерьером и марионетками. Изложим.

Вопрос: Кто уломает старого хрыча, который подает в суд на издателя?

Ответ: О чем тут говорить? Его дочь.

Вопрос: Значит, ее и ловим?

Ответ: Вот именно.

Вопрос: А как?

Ответ: Проще простого! Она пишет книги. Предложим ей договор. Тогда ее интересы совпадут с нашими и она, не жалея сил, будет за нас бороться. Для верности пригласим в ресторан.

Вопрос: Молодец. Куда?

Ответ: К «Баррибо».

Вопрос: Что? А ты там был, цены видел?

Ответ: Не мелочись. Такое дело не провернешь на пиве с сосисками.

Итак, Отис ходил по вестибюлю, гадая, почему Гермионы все нет и сколько с него слупят, если она не придет. Несколько продуманных слов отвратят ее от шампанского — желудочный сок, то-се; но здесь кусается и рейнвейн.

Заметив, что рот у Отиса открыт, ибо он страдает аденоидами, а колени стучат друг о друга, словно кимвалы, наблюдатель удивился бы, что он в близком родстве с такой девушкой, как Салли. Что ж, дочери бывают красивей родителей, сестры — красивее братьев. Мистер Пойнтер — толстый, красноносый, в роговых очках и с бакенбардами — напоминал об американских поселенцах на восточном берегу Сены.

Собственно, там он и жил после колледжа, а душу и бакенбарды стал взращивать еще на втором курсе. Rive Gauche [3] он покинул ради Лондона, где перепробовал многое (без успеха), и вот через пять лет ждал Гермиону как глава издательства «Радость жизни», в прошлом — «Задор».

Стрелки его часов показывали 1.27, когда он увидел сквозь стеклянную дверь, что швейцар подтянулся, судорожно подкрутил ус, приложил руку к фуражке, после чего двери завращались, и с ними в вестибюль въехала молодая дама, при виде которой Отис пожалел, что прыщ на носу еще не поддался лечению.

Сделав шаг вперед, он учтиво спросил:

— Мисс Гульд?

— О, мистер Понтер!

— Пейнтер.

— Ах, Пейнтер! Я не опоздала?

— Нет, нет. Коктейль?

— Спасибо, не пью.

— Не пьете?

— Только лимонад.

Бумажник в заднем кармане весело подпрыгнул, и Отис повел даму в малый зал, случайно зная, что лимонад стоит всего полкроны.

Может быть, из-за этой верной ноты все и пошло так хорошо. Самый строгий критик не стал бы отрицать, что, начиная с семги, воцарился дух вавилонских пиршеств или тех конференций, которые проходят в атмосфере полного доброжелательства.

Как часто встреча издателя с писателем бывает печальной! Издатель горько вздыхает, ссылаясь на времена, дороговизну бумаги и книжный рынок. Когда писатель, стремясь его ободрить, намекнет, что все эти беды побеждает разумная политика и своевременная реклама, он вздохнет еще раз и скажет, что расхваливать авторов в печати не только накладно, но и бесполезно, а вот… как бы это назвать… реклама слухов действительно приносит плоды.