Дневник проказника - Фуллер Метта Виктория (читать книги онлайн полностью .txt) 📗

Четвертое июля, должно быть, будет очень хлопотливым днем.

Городской совет будет стрелять из пушек, звонить в, колокола, а вечером будет пущен фейерверк в пятьсот долларов – ракеты, римские свечи [46], огненные колеса, треугольники. Я хорошо позабавлюсь. С пяти часов утра и до полуночи мне будет уйма дела, как пчелке. Я должен был торжественно обещать папе, что я не буду играть с порохом, что на десять шагов не подойду к мальчикам, у которых будут пистолеты, и что сам не буду стрелять из пистолета, а он купил мне прекрасный фейерверк, кроме тех двух пачек ракет, которые у меня уже были. Я могу пустить зараз, сколько хочу. Мне жаль, что я не смею взять пороху, но папа говорит, что не желает, чтобы его единственный сын потерял пальцы или зрение, что было бы очень неприятно, и это совершенно верно.

Мне кажется, правительству следовало бы продолжить четвертое июля на целую неделю, тогда я мог бы поглядеть на все развлечения. Впрочем, у нас и без того будет достаточно забавы. Всевозможные лавки кругом открывают торговлю. На прошлой неделе снова приехал фокусник, но папа не хотел пустить меня. Он говорит, что подобные вещи заразительны, как корь. Зато завтра, накануне четвертого, ровно в три часа с народной площади поднимется воздушный шар. В нем будет сидеть человек; это очень интересно. Наш учитель говорит, что этим опровергается закон тяготения, так как вещь, которая легче воздуха, не хочет оставаться внизу, когда ее не держат. Газ легче воздуха, поэтому человек наполнит шар газом, войдет в него, отрежет веревку и подымется вверх, всем курам на смех, все выше и выше. О, это должно быть великолепно! Я отдал бы свой новый карманный ножик, только бы подняться вместе с тем человеком. Если он возьмет меня, я поднимусь.

Ура! Я лечу! Я положил перо и побежал в гостиницу; я сказал дома, что пойду навестить мою сестру Сюзи, но постарался увидеть профессора, которому принадлежит шар, и он сказал, что если мои родители мне позволят, то ему доставило бы удовольствие взять меня с собою. О, это будет чудесно! Надеюсь, что мои родители не будут так жестоки и пустят меня. Это будет нечто совсем новое, что испытали немногие мальчики моих лет. Как смешно будет выглядеть земля, когда я подымусь так высоко, что люди будут казаться не больше мух! Шар сделан из шелка и стоит несколько тысяч долларов. В ночь на праздник будет много бумажных шаров, но разве их можно сравнить с настоящим?

Игрушечная карусель с воздушными шарами

Завтра утром мне нужно будет еще о многом поговорить с профессором, чтобы знать, как управлять шаром. Я перепрыгнул в соседний сад, когда мать Джонни ушла в город, и долго, долго искал стекла дядиных очков, пока не нашел их. Я принес ему немножко глазной воды в бутылочке и сказал, чтобы он ею по вечерам смачивал себе глаза. Еще рано утром я вставил прежние стекла в его очки, и он опять стал видеть по-прежнему и был так доволен, что подарил мне золотой доллар. Он написал другое завещание в мою пользу, и говорил, что я хороший маленький мальчик.

А теперь, милый дневник, я запру тебя в мой письменный стол, чтобы любопытная Бетти ничего не узнала о шаре и не разрушила моих планов. Покойной ночи! Я должен идти спать.

Глава 25. На воздушном шаре

Мой дорогой, дорогой дневник, возможно ли, что я опять вижу тебя? Я испытал гораздо больше, чем ожидал. Думаю, что Робинзон Крузо и Жюль Верн желали бы быть на моем месте, ведь для мальчика моих лет не шутка одному подняться на шаре – это гораздо любопытнее, чем я думал.

В первые полторы минуты это страшно весело, но потом просто ужасно. Я спрашивал Бетти, не поседели ли мои волосы; я думал, что это случится. Я уверен, что больше не буду тем беспечным, неосторожным ребенком, каким был до полета. Мой план подняться одному на шаре имел слишком большой успех.

Я сказал профессору, что родители разрешили мне полететь с ним. Он был очень занят приготовлениями, не стал меня даже расспрашивать и сказал, чтобы я влез в корзину воздушного шара. Я не заставил себя упрашивать и мигом очутился в корзине. Профессор наблюдал за наполнением шара газом, и, не знаю, как это случилось, – он ли развязал ли веревку, которая удерживала шар, или она развязалась нечаянно, этого никто не может сказать, – но когда шар был наполнен газом, и профессор хотел приостановить газ и войти в корзину, в которой уже гордо восседал маленький Жоржи, огромное шелковое чудовище вдруг рванулось и, прежде чем можно было схватить висевшую веревку, поднялось ввысь. Теснившаяся внизу толпа увидела бедного мальчика, махающего платком, в то время, как его несло вверх с ужасающей быстротою.

Загадка: Чем воздушный шар похож на бродягу? (Ответ: С обоими непонятно, чем только держатся)

Да, на одну минуту, или около того, чудесно быть на шаре совсем, совсем одному; как молния, подниматься вверх, махать платком и смотреть на людей, как они все уменьшаются, видеть поезд, который ползет змеей; поля, реки, деревья и заборы, которые делаются все меньше и меньше; но ах, как одинок маленький мальчик, когда он поднялся на какую-нибудь милю [47]. Профессор поставил в лодку маленькую корзинку с несколькими бутербродами и маленькую бутылочку бренди; я сделал глоток, потому что мне было так холодно, и чуть не сгорел изнутри; потом я решил сейчас же полезть по веревке, потому что пальцы мои уже согрелись, и сделать одну или две дырки в оплетке аэростата, как, я читал, это делают, чтобы шар не унесло до Гренландии.

Никто не поверил бы, что через шесть или семь часов будет четвертое июля: скорее можно было подумать, что теперь зима. Я рад, что со мною не было сестер. Как они кричали и вопили бы, когда я полез по веревке с перочинным ножом в руках! Дело было трудное, но иначе я замерз бы до смерти – так что нужно было это сделать. Я прорезал две дырки, слез по веревке вниз, съел один бутерброд, надел сюртук профессора, который лежал в корзине, и улегся спать.

Мне снилось, что я лежу в постели, и Бетти будит меня, но вдруг я проснулся, сел и осмотрелся кругом – нет ли чего нового. Была ночь. Месяц светил великолепно. Я спокойно летел над чем-то блестящим и гладким, как серебро; когда я приблизился к нему – что случилось очень скоро, так как шар медленно опускался, – то увидел, что это было море или океан. Тогда я почувствовал, что для меня все кончено, мне суждено утонуть, и мама не узнает, что сталось с ее единственным сыном.

Мне было очень скверно. Я стал думать о разных случаях, которые уже бывали со мною, сколько страху я причинил своим милым родителям, и стал изо всех сил поднимать один из мешков с песком, чтобы выкинуть его за борт, что, как мне рассказывал воздухоплаватель, делают для того, чтобы заставить шар подняться выше, но мешок был слишком тяжел для маленького Жоржи.

Итак, я предоставил себя судьбе и съел еще два бутерброда. Потом я посмотрел за борт корзины и увидел на сверкавшей воде черное пятно. Я сказал себе: «это кит», но, менее чем через пять минут, увидел, что это очень маленький остров, величиной примерно с поле и, прежде чем я успел сказать: «раз-двас», шар, точно птица, приземлился на дерево; он опустился достаточно, чтобы я, как молния, выскочил из него, схватил веревку и привязал ее к сосенке, чтобы удержать шар, – и вот мы были на месте! Потом влез в корзину и улегся, потому что в ней было тепло, а я очень устал и хотел спать.

Когда я проснулся, был уже день. «Алло, Жоржи, – сказал я, – это недурная шутка! Кораблекрушение на одиноком, пустынном острове! О, если бы был со мною дневник, сколько бы я записал в него! Мне сейчас же нужно начать составлять список всего того, что у меня есть, построить себе хижину и жить в ней».