Острова в океане - Хемингуэй Эрнест Миллер (читаем книги бесплатно txt) 📗
Том-младший покачал головой и закусил губу.
— Держи ее, держи изо всех сил, Дэви! — услышал Томас Хадсон голос Роджера. — Подвинти тормоз, но леска пусть разматывается.
Мальчик так крепко завинтил тормоз, что удилище и леска чуть не лопнули, и собрал все силы, готовясь к предстоящему испытанию, а леска разматывалась с катушки и уходила все ниже и ниже.
— Только задержи ее, и тогда она наша, — сказал Дэвиду Роджер. — Выключи моторы, Том.
— Уже выключил, — сказал Томас Хадсон. — Но, пожалуй, можно немного подать назад, пользуясь течением.
— Ладно. Давай.
— Есть, — сказал Томас Хадсон.
Чуть отойдя назад, они отняли у рыбы леску, но так, самую малость, и теперь вся она, сверху донизу, натянулась почти в отвес. На катушке оставалось совсем мало — меньше, чем было в самые критические минуты.
— Придется тебе выйти на край кормы, Дэви, — сказал Роджер. — И ослабь немного тормоз, тогда высвободишь комель.
Дэвид ослабил тормоз.
— Теперь укрепи комель в гнезде. Эдди, обхвати его сзади поперек туловища.
— О господи! — сказал Том-младший. — Она пошла ко дну, папа!
Дэвид стоял на коленях у края кормы, держа удилище, которое так согнулось, что даже вершинка его была под водой, а торцом оно сидело в кожаном гнезде у мальчика на поясе. Эндрю схватил Дэвида сзади за ноги, а Роджер опустился рядом с ним на колени и следил, сколько лески уходит под воду и сколько ее остается на катушке. Он оглянулся на Томаса Хадсона и покачал головой.
На катушке не осталось и двадцати ярдов, а удилище до половины ушло под воду и тянуло Дэвида вниз. Потом на катушке осталось каких-нибудь пятнадцать ярдов. Потом уже и десяти не было. И тут леска перестала разматываться. Мальчик висел над бортом, удилище почти целиком было под водой, но леска больше не сматывалась с катушки.
— Посади его обратно в кресло, Эдди. Только осторожнее, — сказал Роджер. — Не торопись. Он остановил рыбу.
Эдди подвел Дэвида к креслу, крепко обхватив его поперек туловища, чтобы неожиданный рывок рыбы не сдернул его за борт. Он посадил его, и Дэвид вставил комель удилища в гнездо, уперся ногами в перекладину и откинулся назад, взяв спиннинг на себя. Рыба немного поднялась.
— Подтягивай ее, только когда будешь выбирать леску, — сказал Дэвиду Роджер. — А остальное время пусть сама тянет. И делай передышку, отдыхай.
— Ну, доконал ты ее, Дэвид, — сказал Эдди. — Теперь все на твоей стороне. Только не торопись, не волнуйся, и тогда ей конец.
Томас Хадсон дал чуть-чуть вперед, чтобы рыба не ушла в сторону. Теперь вся корма была в тени. Катер медленно шел в открытое море, не встречая ни волны, ни ветра.
— Папа, — сказал Том-младший. — Я видел его ноги, когда смешивал вам коктейли внизу. Они все в крови.
— Он ободрал их о перекладину.
— Может, подложить подушку, чтобы он упирался в мягкое?
— Пойди спроси Эдди, — сказал Томас Хадсон. — Только Дэви не мешай.
Схватка с рыбой продолжалась уже четвертый час. Катер по-прежнему шел в открытое море, и, сидя в кресле, спинку которого теперь поддерживал Роджер, Дэвид медленно поднимал рыбу вверх. Он выглядел бодрее, чем час назад, но Томас Хадсон видел, что пятки у него в крови, стекавшей с подошв. На солнце она глянцевито поблескивала.
— Как ноги, Дэв? — спросил Эдди.
— Ноги не больно, — сказал Дэвид. — Болят руки, плечи и спина.
— Не подложить тебе подушку под ноги?
Дэвид мотнул головой.
— Нет, еще прилипнут, — сказал он. — Они липкие от крови. Мне не больно. Правда, не больно.
Том-младший поднялся наверх и сказал:
— Изуродует он себе ноги. И руки изуродует. Ладони были в волдырях, а теперь волдыри полопались. Ох, папа! Ну что делать?
— А если бы ему пришлось выгребать против сильного течения, Томми? Или подниматься на высокую гору, или держаться в седле, когда уже все силы вышли?
— Да, знаю. Но если такое творится у тебя на глазах, и с кем — с твоим братом, а ты стоишь в стороне, это ужасно, папа.
— Знаю, Томми, знаю. Но для мальчиков наступает время, когда им надо пройти через такое, если они хотят стать мужчинами. Наступило оно и для Дэви.
— Да, понимаю. Но стоит мне посмотреть на его руки и ноги, и я уже ничего не понимаю.
— Представь себе, что ты сам боролся бы с этой рыбой, хотелось бы тебе, чтобы я или Роджер отняли ее у тебя?
— Нет. Я бы умер, а не расстался с ней. Но смотреть на Дэви — это совсем другое дело.
— Надо о нем думать, — сказал отец. — О том, что для него важно.
— Да, конечно, — уныло проговорил Том-младший. — Но для меня ведь он просто Дэви. И как это нехорошо устроено в мире, что такое случается с твоим братом.
— Я тоже так считаю, — сказал Томас Хадсон. — Ты очень добрый мальчик, Томми. Только, пожалуйста, пойми: эту схватку можно было бы давным-давно прекратить, но, если Дэвид победит в ней, эта победа останется с ним на всю жизнь, и она же поможет ему справиться с тем, что его еще ждет впереди.
Тут заговорил Эдди. Он опять заглядывал в каюту.
— Ровно четыре часа, Роджер, — сказал Эдди. — Дэви, ты бы выпил воды. Ну, как ты сейчас?
— Отлично, — сказал Дэвид.
— Займусь и я делом, — сказал Том-младший. — Пойду приготовлю Эдди выпить. А ты не хочешь, папа?
— Нет. Пока не надо, — сказал Томас Хадсон.
Том-младший спустился вниз, а Томас Хадсон стал смотреть на Дэвида, на его медленные, усталые, но размеренные движения; на Роджера, который нагнулся над ним и говорил ему что-то вполголоса; на Эдди, который стоял на корме и следил за леской, под уклоном уходившей в воду. Томас Хадсон представил себе, каково там внизу, где сейчас плавает меч-рыба. Темно, конечно, но рыба, наверно, видит в темноте — как лошади. Темно и очень холодно.
Одна она там плавает, думал он, или около нее есть еще какая-нибудь рыба? Других рыб они тут не видели, но это еще не значит, что рыба плавает одна. В темноте, в холоде, рядом с ней, может быть, плавает и другая.
Почему же рыба остановилась, уйдя под воду так глубоко? — думал Томас Хадсон. Может быть, она достигла доступного ей предела глубины, как самолет, у которого есть потолок подъема? Или же согнувшаяся снасть, круто завинченный тормоз и сила трения лески в воде наконец сломили ее сопротивление и теперь она тихо плывет вперед и поднимается, поднимается чуть выше, когда Дэвид подтягивает ее кверху, просто для того, чтобы ослабить напряжение? Так оно, вероятно, и есть, думал Томас Хадсон, и, если рыба еще не обессилела, Дэвиду предстоит нелегкая задача.
Том-младший принес Эдди его бутылку, и Эдди надолго приложился к ней, а потом попросил Тома поставить ее в ящик с наживкой.
— Там попрохладней, и под рукой у меня будет, — добавил он. — Если Дэви еще долго провозится с этой рыбой, я, чего доброго, алкоголиком стану.
— Я вам буду приносить вашу бутылку, когда только пожелаете, — сказал Эндрю.
— Когда я пожелаю, не приноси, — сказал ему Эдди. — Приноси, когда я тебя попрошу об этом.
Старший мальчик поднялся к Томасу Хадсону, и они увидели, что Эдди нагнулся над Дэвидом и пристально смотрит ему в глаза. Роджер обеими руками держал спинку кресла и следил за леской.
— Слушай, Дэви, — сказал мальчику Эдди, внимательно глядя ему в лицо. — Руки и ноги — это пустяки. Ну больно, ну на вид они прямо никуда, но это ничего. У рыболова и должны быть такие руки-ноги. Они раз от разу у тебя будут грубеть. А вот голова-то как?
— Отлично, — сказал Дэвид.
— Тогда храни тебя бог, и вываживай эту сволочь, вываживай. Скоро она здесь у нас будет.
— Дэви, — обратился к мальчику Роджер. — Может, мне за нее взяться?
Дэвид замотал головой.
— Это не значит, что ты сдаешься, — сказал Роджер. — Здравый смысл того требует. Или я, или твой отец — мы за нее возьмемся.
— Я что-нибудь не так делаю? — с обидой спросил Дэвид.
— Нет. Ты все делаешь замечательно.
— Тогда зачем мне сдаваться?
— Она тебя измотала, Дэви, — сказал Роджер. — Не могу я допустить, чтобы она тебя замучила.
