Бэббит - Льюис Синклер (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Но тут голос ему изменил. Они стояли в передней, под ярким светом плафона с квадратным, похожим на ящик абажуром из красноватого стекла, обрамленного полосами никеля. Жена в упор посмотрела на Бэббита.
— Что с тобой, Джордж? У тебя такой голос… Можно подумать, что тебе вовсе не было весело!
— Нет, было очень весело!
— Джорджи! Да что с тобой?
— Устал очень. В конторе столько работы. Надо бы мне поехать отдохнуть как следует.
— Так мы нее через несколько недель уедем в Мэн, милый!
— М-да-а… — И вдруг он сразу откровенно выпалил все, что думал: — Слушай, Майра, хорошо бы мне поехать туда пораньше.
— Но тебе надо встретиться по делу с каким-то человеком в Нью-Йорке.
— С каким человеком? Ах, да, да. С этим, как его… Нет, уже не надо. Но я хочу поехать в Мэн пораньше — порыбачить малость, поймать здоровенную форель! — Его нервный смешок прозвучал совсем фальшиво.
— Отчего же нам и не поехать пораньше? Верона с Матильдой прекрасно справятся по хозяйству, а мы с тобой можем уехать в любое время, как только ты выберешься.
— Нет, я не о том. В последнее время я что-то нервничаю, лучше бы мне уехать одному, стряхнуть с себя все…
— Как, Джордж! Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?
Она так искренне огорчилась, что ей было не до трагических упреков, не до высокомерных обид, — она просто растерялась, беззащитная, пухлая, красная, как распаренная свекла.
— Да нет же… — И, вспомнив, что Поль Рислинг все это предсказывал, он сам растерялся не меньше ее. — Понимаешь, иногда полезно старому ворчуну вроде меня побыть одному, успокоиться. — Он пытался говорить как добрый папаша. — А когда ты с ребятами приедешь, — я-то думал, что заберусь туда на несколько деньков раньше вас, — я уже буду совсем веселый, понимаешь? — Он уговаривал ее густым добрым басом, снисходительно улыбаясь, как благодушный пастырь, благословляющий прихожан на пасху, как остроумный лектор, когда он хочет покорить аудиторию своим красноречием, как все мужчины, когда они хитрят и лукавят.
Все праздничное оживление исчезло с ее лица, когда она посмотрела на мужа.
— Значит, я тебе мешаю, когда мы ездим отдыхать? Значит, тебе никакого удовольствия не доставляет, когда я с тобой?
И тут его прорвало. В страшной истерике он закричал, завизжал, как младенец:
— Да, да, да! Да, черт подери! Неужели ты не понимаешь, что я больше не могу! Я устал! Мне надо прийти в себя! Слышишь — надо, надо! Мне все осточертело, надоело — все надоели! Мне надо, надо…
И тут она сразу стала его заботливым старшим другом:
— Да, да, милый, конечно! Поезжай один! Возьми с собой Поля, езжайте вдвоем, порыбачьте, отдохните! — Она погладила его по плечу, для чего ей пришлось стать на цыпочки. Он весь дрожал от беспомощности и в эту минуту не только испытывал к ней привычную привязанность, но и пытался найти у нее поддержку.
— А теперь марш наверх! — бодрым голосом приказала она. — И сразу спать! Мы все устроим. Двери я сама запру. Ну, беги!
Много минут, часов, целую вечность он лежал без сна, дрожа от самого примитивного страха, понимая, что он вдруг обрел свободу, и не зная, что с ней делать, с этой непривычной, обременительной вещью — свободой.
10
Ни один доходный дом в Зените не строился с таким решительным намерением выиграть площадь, как Ревельсток-Армс, — дом, в котором жили Поль и Зилла Рислинг. Кровати были вдвинуты в низкие альковы, а спальни превращены в гостиные. Кухня походила на шкаф, где еле помещалась электрическая плита, медная раковина, холодильник, а иногда втискивалась и прислуга из балканских иммигранток. Все в этом доме было в высшей степени современным и в высшей степени тесным — кроме гаражей.
Бэббиты пришли в гости к Рислингам. Заходить к Рислингам было делом рискованным, очень увлекательным, но иногда неприятным. Зилла была подвижная, решительная, пышная и полногрудая блондинка. Когда она снисходительно старалась быть веселой, настроение у нее повышалось, и с ней было занятно. О людях она говорила с едкой иронией и всегда разоблачала человеческое лицемерие. «Верно, верно!» — обычно отвечали ей растерянные собеседники. Она танцевала как одержимая, заставляла всех веселиться, но вдруг ни с того ни с сего принимала оскорбленный вид. Оскорблялась она без конца. Вся жизнь была сплошным заговором против нее, и она яростно разоблачала этот заговор.
Сегодня вечером она была вполне любезна. Она только намекнула, что Орвиль Джонс носит накладку на лысине, что пение миссис Т.Чамондли Фринк напоминает визг фордовских тормозов и что достопочтенный Отис Дибль — мэр Зенита и кандидат в конгресс, — набитый дурак, что, кстати, было правдой. Бэббиты и Рислинги неуютно восседали на жестких, как камень, обитых плюшем стульях в тесной гостиной Рислингов, где был фальшивый камин, а на сверкающей лаком пианоле лежала тяжелая, шитая золотом дорожка.
— Чего мы сидим? — завизжала вдруг миссис Рислинг. — Давайте веселиться. Ну-ка, Поль, доставай скрипку, а я поучу Джорджи танцевать как следует!
У Бэббитов настроение было серьезное. Они хотели обсудить поездку в Мэн. Но стоило только миссис Бэббит с улыбкой на пухлых губах намекнуть: «Скажи, а Поль тоже устал после зимней работы, как мой Джордж?» — и Зилла сразу вспомнила все обиды, а когда Зилла Рислинг вспоминала, как ее обижали, жизнь останавливалась, пока не выяснялось, кто виноват.
— Устает? Нет, он не устает, он просто сходит с ума! Все думают, Поль такой благоразумный, — о да, конечно, он любит притворяться невинным ягненком, а сам упрям, как мул. Вы бы с ним пожили! Сами бы почувствовали, какой он милый! Нарочно притворяется кротким, а сам ни в чем не уступит. А про меня все только и говорят, что я старая ворчунья, но если бы я не лезла из кожи вон и не раскачивала его, мы бы совсем заплесневели, подохли бы от тоски! Никуда его не вытащишь… Да вот вчера, только из-за того, что машина не в порядке, — а он сам виноват, надо было раньше поехать в ремонтную мастерскую и показать аккумулятор механику, — Поль не захотел пойти в кино, надо было ехать на трамвае. Все-таки мы поехали, и кондуктор попался такой нахал, а Поль даже не заступился!
Понимаете, стою я на площадке, жду, пока меня пропустят в вагон, а эта скотина кондуктор начинает орать на меня: «Ну, скорее, поторапливайтесь!» Да на меня никто в жизни так не орал! Я просто остолбенела, обернулась к нему и говорю, — я решила, что он ошибся! «Вы это мне?» — говорю самым вежливым тоном, а он опять как закричит: «Да, вам! Вы весь вагон задерживаете!» Тут я посмотрела на него, вижу — грязная свинья, хам, которого добрым словом не проймешь; тогда я остановилась и говорю ему прямо в глаза: «Я извиняюсь, но вы ошибаетесь, говорю, я никому не мешаю, задерживают те, кто впереди, а кроме того, разрешите вам сказать, молодой человек, что вы низкий, грязный, нахальный, вонючий щенок, — так и сказала! — и не джентльмен! Я про вас непременно напишу вашему начальству, посмотрим, допустят ли там, чтобы каждый пьяный скот, только оттого, что он надел драную форму, смел оскорблять настоящую леди, и вообще попрошу вас оставить вашу грязную ругань при себе!» Говорю, а сама жду, что Поль будет вести себя как настоящий мужчина и заступится за меня, а он стоит, будто его это не касается, и делает вид, что ничего не слышит. Ну, тут я ему все выложила: «Как, говорю…»
— Да брось, Зилл! — простонал Поль, — все знают, что я тряпка, а ты нежный бутончик, ну и хватит!
— Хватит? — Лицо Зиллы перекосилось, как у Медузы, голос колол, словно ржавый клинок. Она захлебывалась в приступе злости, в сознании своей правоты. Она чувствовала себя рыцарем-крестоносцем и, как всякий крестоносец, наслаждалась возможностью творить зло во имя добродетели. — Хватит? Если бы люди только знали, что я тебе все спускаю…
— Да не ори ты на меня!
— Хорош бы ты был, если б я на тебя не орала! Валялся бы по целым дням в постели или играл до полуночи на своей дурацкой скрипке! Ты от рождения лентяй, бездельник, ты от рождения трус, Поль Рислинг…
