Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария (книги хорошего качества .txt) 📗
– Вы откуда? – спросил Керн младшего.
– Из Италии.
– Как там?
– Было хорошо. Я там прожил два года. Теперь конец, они все контролируют.
– Два года, – повторил Керн. – Это большой срок…
– Да. А здесь меня схватили через восемь дней. Тут всегда так?
– За последние полгода стало хуже.
Новичок схватился за голову.
– Везде становится хуже! Что нас еще ожидает? Ну, а как в Чехословакии?
– Тоже хуже. Слишком много беженцев. Вы были в Швейцарии?
– Швейцария слишком мала. Там быстро бросаешься в глаза. – Человек с отрешенным видом смотрел куда-то в Сторону. – Нужно бы податься во Францию.
– Вы говорите по-французски?
– Да, конечно. – Человек теребил свои волосы.
Керн посмотрел на него.
– Вы не хотите поговорить немного по-французски? Я недавно учился и не хотел бы забыть…
Мужчина удивленно взглянул на него.
– Поговорить по-французски? – Он сухо рассмеялся. – Нет, я так не могу. Меня бросили в тюрьму, а я буду вести беседы по-французски! Нелепо! Честное слово, вам приходят в голову удивительные мысли.
– Совсем нет. Я просто веду удивительную жизнь.
Керн минуту подождал, не переменит ли мужчина своего решения. Потом забрался на нары и повторял неправильные глаголы, пока не заснул.
Он проснулся потому, что его кто-то тряс. Это был мужчина, который не хотел говорить по-французски.
– Помогите! – задыхаясь, промолвил он. – Быстрее! Он повесился!
Керн, еще не совсем проснувшийся, сел на нары. В бледном сером свете раннего утра на фоне окна висела черная фигура с опущенной головой. Он вскочил с нар.
– Нож! Живо!
– У меня нет ножа! Может, у вас?
– Черт возьми, нет! Быстро снимайте. Я его приподниму. А вы снимите ремень с шеи.
Керн забрался на нары и попытался приподнять повесившегося. Тот был тяжел, как земной шар. Он был гораздо тяжелее, чем казался на вид. И одежда его была холодна и мертва, как и он сам. Керн напряг все свои силы. Только с большим трудом ему удалось приподнять тело.
– Живо! – задыхался он. – Освободите ремень! Я не смогу его долго держать.
– Сейчас. – Человек взобрался на подоконник и попытался высвободить шею повесившегося. Внезапно он опустил руки и покачнулся; его вырвало.
– Что за свинство! – закричал Керн. – Вы что, больше ничего не можете? Освободите шею! Живо!
– Я не могу смотреть на него, – простонал тот. – На его глаза! На язык!
– Тогда спускайтесь вниз, приподнимите его, а я освобожу шею.
Он передал тяжелое тело и вспрыгнул на нары. Вид повесившегося был ужасен. Отекшее, бледное лицо, толстый черный язык, вылезшие из орбит, словно лопнувшие глаза; Керн схватился за тонкий кожаный ремешок, который глубоко врезался в посиневшую шею.
– Выше! – крикнул он. – Поднимите его выше.
Он услышал позади себя какое-то клокотание. Мужчину снова вырвало, в тот же миг он выпустил тело из рук, от толчка глаза и язык выскочили еще больше, казалось, висельник просто насмехается над бессильными живыми людьми.
– Черт побери! – Керн в отчаянии посмотрел по сторонам, не зная, что предпринять. Внезапно он вспомнил сцену между светловолосым студентом и кальфактором. – Если ты, проклятый слюнтяй, сейчас же не поднимешь его, – зарычал он, – я выну из тебя внутренности! Живо, ты, несчастный трус! – В тот же момент он пнул его ногой и почувствовал, что удар оказался удачным. Он со всей силы ударил его еще раз. – Я раздроблю тебе череп! – закричал он. – Подними его сейчас же!
Человек, стоявший внизу, молча поднял тело.
– Выше! – бушевал Керн. – Выше, ты, вонючая половая тряпка!
Человек приподнял выше. Керну удалось растянуть петлю и спять ремень с шеи повесившегося.
– Ну, теперь опускай вниз!
Они положили безжизненное тело на нары. Керн быстро расстегнул жилет и ремень.
– Откройте окошечко! – сказал он. – Позовите караульных! Я сделаю искусственное дыхание.
Он присел на карточки позади черно-серой головы, взял холодные мертвые руки в свои, теплые и полные жизни, и начал. Он слышал какие-то хриплые и булькающие клокотания в грудной клетке, когда она поднималась и опускалась; временами он прислушивался – дыхание не появлялось. У «глазка» гремел тот, который не хотел говорить по-французски.
– Дежурный! Дежурный! – Его голос гулко разносился по камере.
Керн продолжал. Он знал, что искусственное дыхание надо делать в течение нескольких часов. Но, тем не менее, вскоре бросил.
– Он дышит?
– Нет. – Керн внезапно почувствовал, что смертельно устал. – Бессмысленно. Человек хотел умереть. Зачем мешать?
– Но, ради бога…
– Успокойтесь! – Керн сказал это очень тихо, но в его голосе послышалась угроза. Еще одно слово – и он бы не выдержал. Он знал, что ему хотел сказать этот человек. Но он знал, что несчастный повесился бы и во второй раз, если б сейчас его спасли. – Попробуйте, – сказал он спустя минуту, более спокойно. – Он-то уж наверняка знал, почему не хотел больше жить.
Вскоре появился дежурный.
– Что за шум? Вы что, спятили?
– Здесь повесился человек…
– О, боже! Еще этого не хватало! Он жив?
Дежурный открыл дверь. От него сильно несло вином и сервелатом. Вспыхнул карманный фонарик.
– Он умер?
– Наверно.
– Ну, тогда у нас есть время до утра. Пусть этим занимается Штерникош. Я ничего не знаю.
Он хотел уйти.
– Стойте! – сказал Керн. – Вы немедленно вызовете санитаров. Из скорой помощи.
Дежурный уставился на него.
– Если они не явятся через пять минут, разразится скандал, и вы лишитесь своего места!
– Ведь его, может быть, еще можно спасти! С помощью кислоты! – закричал человек из глубины комнаты, где он, словно тень, подымал и опускал руки повесившегося.
– Неплохо начинается денек, – проворчал дежурный и исчез.
Через несколько минут явились санитары и забрали труп. Вскоре после них снова появился дежурный.
– Вы должны-сдать подтяжки, ремни и шнурки.
– Я не повешусь, – ответил Керн.
– Все равно. Вы должны сдать.
Они отдали ему вещи и присели на нары. В комнате кисло пахло рвотой.
– Через час рассветет, тогда вы сможете все убрать, – сказал Керн.
В горле пересохло. Ему очень хотелось пить. Все внутри казалось сухим и забитым, будто он наглотался угля и ваты. И будто он никогда больше не очистится от этого.
– Страшно, правда? – спросил другой через минуту.
– Нет, – ответил Керн.
На следующий день их перевели в большую камеру, в которой уже сидели четверо. Керну показалось, что все они были эмигрантами, но это его не интересовало. Он слишком устал и забрался на нары. Но заснуть не мог. Он лежал с открытыми глазами, уставившись на маленький зарешеченный четырехугольник окна. Поздно, около полуночи. привели еще двоих. Керн их не видел, слышал только, как они устраивались на ночлег.
– Интересно, когда мы снова выйдем отсюда? – робко спросил в темноте один из новоприбывших.
Ответ последовал не сразу.
Затем заворчал чей-то бас.
– Все зависит от того, что вы натворили. За убийство с целью грабежа будете сидеть пожизненно, за политическое убийство – восемь дней.
– Меня только во второй раз поймали без паспорта.
– Это хуже, – пробурчал бас. – Можете наверняка рассчитывать на четыре недели.
– О боже! А у меня в чемодане курочка! Жареная курочка! Она же протухнет, пока я выйду!
– Несомненно, – подтвердил бас.
Керн прислушался.
– А у вас не было и раньше курочки в чемодане? – спросил он.
– Да, была! Правильно! – удивленно ответил новичок не сразу. – А откуда вы это знаете, любезный?
– И тогда вас тоже арестовали?
– Конечно. А кто меня спрашивает? Кто вы? И как могло случиться, что вы знаете об этом? – возбужденно спросил голос из темноты.
Керн расхохотался. Он чуть не задохнулся от смеха. Он смеялся, словно его заставляли, смехом, похожим на болезненную спазму, и в этом смехе разрядилось все, что накопилось в Керне за два месяца, – ярость из-за ареста, одиночество, страх за Рут, попытки не потерять себя, ужас перед висельником.
