Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– Хорошо, хорошо. А теперь собирайтесь. Ваш провожатый уже ждет.
Керн спрятал деньги. На эту сумму он мог не только купить две четвертинки «гумбольдс-кирхнер», но и проехать часть пути обратно до Вены по железной дороге. Это было менее опасно.
Они направились по той же дороге, что и в первый раз со Штайнером. Керну казалось, что с тех пор прошло лет десять.
От станции они должны были пройти некоторое расстояние пешком. Вскоре они подошли к буфету, в котором продавалось молодое вино. В палисаднике стояло несколько столов и стульев. Керн вспомнил о совете чиновника.
– Не хотите ли выпить рюмочку? – спросил он у сопровождающего.
– Что?
– «Гумбольдс-кирхнера». В этом году оно самое лучшее.
– Можно… Сейчас все равно еще слишком светло, чтобы являться на таможню.
Они уселись в палисаднике и выпили прозрачного терпкого «гумбольдс-кирхнера». Вокруг все дышало тишиной и спокойствием. Небо было ясное, далекое и светлое. По небу в сторону Германии пролетел самолет. Хозяин принес лампу со стеклом, которое защищало огонь от ветра, и поставил ее на стол. Это был первый вечер Керна на свободе. Уже два месяца он не видел такого необъятного неба. Ему казалось, что только сейчас он снова начал дышать. Он сидел тихо и наслаждался тишиной. Через час-два снова начнутся страхи и преследование.
– Это, действительно, невыносимо! – проворчал чиновник.
Керн взглянул на него.
– Я тоже так думаю.
– Я не о том.
– О чем же?
– Я имею в виду вас, эмигрантов, – ворчливо объяснил чиновник. – Вы заставляете нас, полицейских, стыдиться своего мундира. Сейчас больше ничего не делают – только эскортируют эмигрантов! Каждый день! От Вены – до границы. Что за жизнь! Никогда больше не встретишь честный конвой с наручниками!
– Возможно, через год-два нас придется сопровождать к границе в наручниках, – сухо ответил Керн.
– Но это же не совсем то. – Чиновник посмотрел на него с откровенным презрением. – Вы же – ничто в полицейском смысле. Мне приходилось с револьвером наготове конвоировать четырежды убийцу, взломщика Мюллера II, а два года назад – Бергмана, убийцу женщин, позднее – взломщика Бруста, не говоря уже об осквернителе трупов Тедди Блюмеле. Да, вот это было времечко! А сейчас – вы… с вами можно подохнуть от скуки. – Он вздохнул и выпил вино. – Вы-то хоть разбираетесь в вине. Хотите распить еще четвертинку? На этот раз плачу я.
– Идет.
Они дружно распили вторую четвертинку. Потом отправились дальше. Постепенно стемнело. Над дорогой запорхали летучие мыши и ночные бабочки.
Таможня была ярко освещена. И чиновники там были все те же, знакомые. Сопровождающий сдал Керна.
– Присядьте пока в таможне, – сказал один из чиновников. – Еще слишком рано.
– Я знаю, – ответил Керн.
– Ах вот как, вы уже знаете?
– Конечно. Ведь границы и есть наше отечество.
С рассветом Керн снова был в Пратере. Он не рискнул идти в вагон к Штайнеру, и будить его, так как не знал, что произошло за это время. Он бродил поблизости от вагона. В тумане стояли пестрые деревья. Пока он сидел в тюрьме, наступила осень. На минуту он остановился перед каруселью, завешенной серой парусиной. Потом приподнял край чехла, залез внутрь и забрался в гондолу. Здесь он был надежно скрыт.
Он проснулся, услышав чей-то смех. Светло, парусина сброшена… Он быстро вскочил. Перед ним в синей спецовке стоял Штайнер.
Керн одним прыжком выскочил из гондолы. Внезапно он очутился дома.
– Штайнер, – крикнул он, сияя. – Слава богу, я опять здесь!
– Я вижу. Блудный сын возвращается из полицейских подземелий. Ну-ка, подойди, дай на тебя взглянуть. Немного побледнел, похудел от тюремных харчей. А почему ты не зашел в вагон?
– Я ж не знал, там ли ты еще.
– Пока еще там. Ну, ладно, пойдем завтракать. После завтрака ты будешь смотреть на мир другими глазами. Лила! – крикнул Штайнер в сторону вагона.
– Наш мальчик вернулся! Ему нужно плотно позавтракать. – Он снова повернулся к Керну. – Подрос и выглядишь мужественнее. Чему-нибудь научился, малыш, за это время?
– Да. Я узнал, что если не хочешь подохнуть, нужно быть твердым. И понял, что им не сломить меня! Кроме того, я научился шить мешки и говорить по-французски. И узнал, что приказы действуют лучше, чем просьбы.
– Блестяще! – Штайнер ухмыльнулся. – Блестяще, мальчик!
– Где Рут? – спросил Керн.
– В Цюрихе. Ее выслали. Больше с ней ничего не случилось. У Лилы есть письмо для тебя. Лила – это наш почтамт. Настоящие документы только у нее. Рут писала тебе на ее имя.
– В Цюрихе… – повторил Керн.
– Разве это плохо, мальчик?
Керн взглянул на него.
– Нет.
– Она живет там у знакомых. Ты тоже скоро будешь в Цюрихе, это точно. Здесь постепенно становится слишком жарко.
– Да…
Подошла Лила. Она поздоровалась с Керном так, будто он просто вернулся с прогулки. Для нее два месяца тюрьмы были пустяком, о котором не стоило и говорить. Она уже двадцать лет не жила в России и видела, как из Китая и Сибири возвращаются люди, пропавшие без вести десять – пятнадцать лет тому назад. Плавным, неторопливым движением она поставила на стол поднос с чашками и кофейник.
– Отдай ему письма, Лила, – сказал Штайнер. – Он все равно не позавтракает прежде…
Лила показала на поднос. Письма лежали там, прислоненные к одной из чашек. Керн распечатал их и внезапно забыл обо всем. Это были первые письма, которые он получил от Рут. Это были первые любовные письма в его жизни. Словно по мановению волшебной палочки, с него свалилось все: страх и неуверенность, одиночество и разочарование. Он читал, и слова, написанные чернилами, начинали словно светиться – на земле жил человек, который беспокоился за него, который был в отчаянии от того, что произошло, и который говорил ему, что любит его. Твоя Рут. Твоя Рут. «Боже, – подумал он, – твоя Рут!» Это казалось почти невероятным. «Твоя Рут!» Что принадлежало ему до сих пор? Несколько флаконов с духами, немного мыла и вещи, которые он носил. А теперь? Тяжелые черные волосы. Глаза! Это почти невероятно…
Он поднял глаза. Лила зашла в вагон. Штайнер курил сигарету.
– Все в порядке, мальчик? – спросил он.
– Да. Она пишет, чтобы я не приезжал. Я не должен еще раз рисковать из-за нее.
Штайнер засмеялся.
– Они всегда так пишут, правда? – Он налил ему чашку кофе. – Ну, а теперь пей и ешь.
Он прислонился к вагону и смотрел, как Керн завтракает. Сквозь легкий молочный туман выглянуло, солнце. Керн почувствовал его лучи на своем лице. Прошлым утром в вонючей каморке он черпал из помятой оловянной миски тепловатую похлебку, к которой бродяга Лео преподносил своим задом парочку аккордов – это было его каждодневной «гимнастикой», как только он просыпался. А сейчас свежий утренний ветер касался руки Керна. Керн ел белый хлеб и пил нормальный кофе. В его кармане лежали письма от Рут, а Штайнер сидел рядом с ним, прислонившись к вагону.
– Одно преимущество тюрьма все-таки имеет, – сказал Керн. – После нее все кажется превосходным.
Штайнер кивнул.
– Больше всего тебе сейчас хочется уйти, уже сегодня вечером, правда? – спросил он.
Керн посмотрел на него.
– Я хочу уйти и хочу остаться. Я бы хотел, чтобы мы ушли все вместе.
Штайнер дал ему сигарету.
– Останься здесь денька на два-три, – сказал он. – Ты довольно жалко выглядишь. Тюремная похлебка тебя заморила. Поправься немного. Для проселочных дорог у тебя должна быть сила в костях. Лучше переждать здесь несколько деньков, чем распаяться в дороге и попасть в полицию. Швейцария
– не детская забава. Чужая страна. Там нужно крепко держаться друг за друга.
– А я могу здесь что-нибудь делать?
– Ты можешь помогать в тире. А вечером – на сеансах телепатии. Правда, я уже взял другого человека, но вдвоем – лучше.
– Хорошо, – сказал Керн. – Ты, конечно, прав. До ухода я должен хорошенько прийти в себя. Я чувствую почему-то ужасный голод. Не в желудке
