Возвышение Сайласа Лэфема - Хоуэллс Уильям Дин (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Генерал Лэфем? — сказала она, быстро пожав руки миссис Лэфем и Айрин и обращаясь теперь к нему.
— Нет, мэм, всего-навсего полковник, — признался он честно, но она его не слышала. Она представила своего мужа жене и дочери Лэфема, и вот Бромфилд Кори пожимает ему руку, говорит, что очень рад снова видеть его, а сам не сводит с Айрин своего взгляда художника. Лили Кори приветствовала миссис и мисс Лэфем, и холодна была только ее рука, но не приветствие; а Нэнни задержала руку Айрин в своей, любуясь ее красотой и элегантностью с великодушием, которое она могла себе позволить, ибо и сама была безукоризненно одета в строгом бостонском вкусе и выглядела прелестно. Наступила пауза; каждый из присутствующих мужчин успел оценить красоту Айрин и взглядами передать это друг другу; а потом, так как гостей было немного, миссис Кори познакомила каждого с каждым. Лэфем, когда ему случалось недослышать, задерживал руку представленного в своей и, учтиво наклоняя голову, говорил:
— Позвольте, как имя? — Он делал это потому, что так однажды обратилось к нему одно важное лицо, которому он был представлен на трибуне собрания, и значит, так полагалось.
После представлений снова наступило затишье, и миссис Кори негромко спросила миссис Лэфем:
— Не послать ли горничную помочь мисс Лэфем? — словно Пенелопа задержалась в гардеробной.
Миссис Лэфем стала пунцовой; изящные фразы, которые она приготовила, чтобы оправдать отсутствие дочери, вылетели у нее из головы.
— Ее нет наверху, — брякнула она напрямик, как деревенские люди, когда они смущены. — Не захотела ехать, видно, нездоровится.
Миссис Кори издала маленькое — о! — очень маленькое, очень холодное, — но оно становилось все больше и горячее и жгло миссис Лэфем; а миссис Кори добавила:
— Очень жаль. Надеюсь, ничего серьезного?
Художник Роберт Чейз не приехал; не было и миссис Джеймс Беллингем, так что без Пенелопы пары за столом распределялись даже лучше. Но миссис Лэфем не знала этого и не заслуживала знать. Миссис Кори обвела взглядом комнату, словно пересчитывая гостей, и сказала мужу:
— Кажется, мы все в сборе, — тот предложил руку миссис Лэфем. И она поняла, что, решив ни за что не являться первыми, они оказались последними и задержали остальных.
Лэфем никогда прежде не видел, чтобы люди шли к столу попарно, но понял, что хозяин, идя с его женой, оказал ей особую честь; в ревнивом нетерпении он ждал, что Том Кори предложит руку Айрин. Тот предложил ее высокой девушке по имени мисс Кингсбери, а Айрин повел к столу красивый пожилой человек, которого миссис Кори представила как своего кузена. Лэфем очнулся от вызванного этим неприятного удивления, когда миссис Кори продела руку под его локоть; он рванулся вперед, но она мягко его удержала. Они пошли последними; он не знал, почему, но подчинился; а когда все сели, увидел, что Айрин, хоть и шла с Беллингемом, но за столом оказалась все-таки рядом с молодым Кори.
Опускаясь на стул, он вздохнул с облегчением и решил, что не попадет впросак, если будет следить за другими и делать только то, что и они. У Беллингема были свои привычки; он, например, засовывал за воротничок салфетку; признаваясь, что не всегда твердо держит ложку, он отстаивал свою привычку доводами разумности и аккуратности, Лэфем и свою салфетку заткнул за воротничок, но, увидя, что так поступил только Беллингем, встревожился и незаметно ее выдернул. Дома у него не бывало за столом вина, и он был убежденным трезвенником; сейчас он не знал, что делать с бокалами, стоявшими справа от его тарелки. Он подумал было поставить их вверх дном; он где-то читал, что так поступал на приеме один видный политический деятель, чтобы показать, что вина не пьет; однако, повертев бокалы в руках, он решил, что лишь привлечет этим всеобщее внимание. И он позволил слуге наполнить их все и, чтобы не выделяться, отпивал понемногу из каждого. Позже он заметил, что барышни вина не пили; и был рад, что Айрин тоже отказалась от вина, а миссис Лэфем к нему не притронулась. Он не знал, положено ли отказываться от каких-то блюд или оставлять часть еды на тарелке, и решить не мог; а потому брал все подряд и ел тоже все.
Он заметил, что миссис Кори не более других заботилась о том, как протекает обед, а мистер Кори даже менее. Он разговаривал с миссис Лэфем, и Лэфем по долетавшим отдельным словам убедился, что она вовсе перед ним не робеет. У него самого отлично шла беседа с миссис Кори, которая расспрашивала его о новом доме; он рассказывал о нем подробно и высказывал свое мнение. В разговор, естественно, вступил архитектор, сидевший напротив. Лэфем обрадовался и про себя удивился, увидев его в числе гостей. После каких-то слов Сеймура разговор стал общим, и темой его был прелестный дом, который он строит для полковника Лэфема. Кори-младший засвидетельствовал все его достоинства, а архитектор, смеясь, сказал, что если ему удалось создать нечто стоящее, то лишь благодаря пониманию и помощи его клиента.
— Понимание и помощь — это хорошо сказано, — заметил Бромфилд Кори; доверительно склонив голову к миссис Лэфем, он спросил: — Очень он разоряет вашего мужа, миссис Лэфем? Выуживать деньги на стройку он умеет как никто.
Миссис Лэфем засмеялась, покраснела и сказала, что полковник вполне способен о себе позаботиться. Полковнику, только что осушившему бокал сотерна, этот ответ жены показался чрезвычайно удачным.
Бромфилд Кори на мгновение откинулся на стуле:
— И все-таки, при всех ваших новомодных штучках, разве можете вы сказать, что работаете много лучше старых мастеров, строивших такие дома, как наш?
— Никто, — сказал архитектор, — не может сделать лучше, чем хорошо. Ваш дом построен с безупречным вкусом; вы знаете, что я всегда им восхищался; и он ничуть не хуже оттого, что старомоден. Мы ведь именно и стараемся вернуться назад, уйти от ужасной безвкусицы, а она воцарилась, когда перестали строить дома вроде вашего. Но думаю, что мы лучше чувствуем конструкцию. Мы строим разумнее и из лучших материалов; и постепенно добьемся чего-то более оригинального и самобытного.
— В шоколадных и оливковых тонах и со множеством безделушек?
— Нет, это-то как раз плохо, и я не о том. Не хочу вызывать у вас зависть к полковнику Лэфему, да и скромность не позволяет мне сказать, что мой дом красивее, — хотя свое мнение я имею, — но он лучше построен. Все новые дома лучше построены. А ваш дом…
— Дом миссис Кори, — поправил хозяин, торопясь шутливо снять с себя ответственность, чем рассмешил всех присутствующих. — Мой родовой замок находится в Сейлеме; там, говорят, не вобьешь гвоздя в вековые бревна; впрочем, зачем бы вам это делать?
— Я счел бы это святотатством, — ответил Сеймур, — и против дома миссис Кори тоже не скажу больше ни слова.
Эти слова Сеймура тоже вызвали общий смех, а Лэфем про себя удивился, почему этот малый никогда не говорил подобных вещей ему.
— В сущности, — сказал Кори, — только вы, архитекторы, да еще музыканты, настоящие творцы. Все мы остальные — скульпторы, живописцы и портные — имеем дело с уже видимой нам формой; мы пытаемся подражать, пытаемся изобразить. А вы форму создаете. Когда же вы просто что-то изображаете, то терпите неудачу. Вы умудряетесь создать верблюда собственным внутренним видением.
— Не протестую против столь лестного обвинения, — сказал скромно архитектор.
— Еще бы! И признайтесь, что я еще очень великодушен после ваших непростительных нападок на собственность миссис Кори.
Бромфилд Кори снова повернулся к миссис Лэфем; разговор, как и перед тем, разделился между обедавшими. Он ушел так далеко от только что обсуждавшейся темы, что у Лэфема пропала напрасно одна довольно удачная мысль, которую он не успел высказать. Ближе всего разговор вернулся к прежней теме, когда Бромфилд Кори предостерег миссис Лэфем по какому-то поводу, которого Лэфем не уловил, против мисс Кингсбери.
— Выманить деньги она умеет лучше самого Сеймура. Поверьте, миссис Лэфем, раз она познакомилась с вами, покоя вам не будет. Милосердие ее жестоко. Вспомните Библию, и вы договорите за меня. Бойтесь же ее и всех дел ее. Она их зовет благотворительностью; но один бог знает, так ли это. Не может же быть, чтобы она отдавала бедным все деньги, какие выжимает из нас. Я убежден, — тут он перешел на шепот, слышный всему столу, — что она тратит их на шампанское и сигары.
