Хлеб великанов - Кристи Агата (версия книг TXT) 📗

Не то чтобы ему не хватало профессионализма. Не хватало такта, которого Нелл ожидала от врача. Но что бы он ни делал, за ним по пятам ходила сестра Маргарет, льстиво щебетала, смеялась шуточкам, которые он соизволил отпускать. Нелл он не замечал.

Наконец час прошел — слава богу. Нелл робко попрощалась с сестрой Маргарет.

— Понравилось? — с дьявольской ухмылкой спросила та.

— Боюсь, я очень тупая, — сказала Нелл.

— Разве могло быть иначе? Любительницы лезут в Красный Крест и думают, что все на свете знают. Может, в следующий раз будете порасторопнее!

Таков был многообещающий дебют Нелл в амбулатории. Однако со временем дела пошли лучше. Сестра Маргарет смягчилась и перестала яростно огрызаться. Снисходила даже до ответов на вопросы.

— Вы не такая зазнайка, как другие, — сказала она.

Нелл, в свою очередь, восхищалась тем, как много квалифицированной работы сестра Маргарет ухитряется сделать за короткое время. И поняла, почему ее раздражают любители.

Нелл потрясло огромное количество пациентов с «больными ногами», большинство — успевшие перезнакомиться и подружиться — завсегдатаи амбулатории. Нелл, набравшись смелости, спросила про них у Маргарет.

— Им особо не поможешь, — ответила та. — Наследственность, по большей части. Дурная кровь. Они неизлечимы.

Что еще поражало Нелл — как героически, не жалуясь, бедный люд терпит боль. Приходят, подвергаются болезненному лечению и уходят, иногда за несколько миль пешком.

То же она видела у них дома. Нелл и Мэри Карднер обошли много домов вместе с участковой медсестрой. Они мыли лежачих больных, лечили «больные ноги», иногда купали малышей, если мать была тяжело больна. Домишки обычно маленькие, окна чаще всего закупорены, кругом барахло, дорогое сердцу хозяев, поэтому духота там стояла невыносимая.

Но самый страшный шок Нелл получила две недели спустя, когда они нашли лежачего больного мертвым и им пришлось выносить его. Если бы не Мэри Карднер с ее бодрой деловитостью, Нелл не выдержала бы.

Сестра их похвалила.

— Молодцы, девочки, вы мне по-настоящему помогаете.

Они разошлись по домам с чувством исполненного долга. Но никогда в жизни Нелл так не радовалась горячей ванне с ароматической солью.

Она получила от Вернона две открытки. В обеих было нацарапано, что у него все хорошо и замечательно. Она писала ему каждый день, стараясь рассказывать о событиях дня так, чтобы это было занимательно. Он отвечал:

«Дорогая Нелл!

У меня все хорошо. Чувствую себя прекрасно. Только скучаю по тебе. Я хочу, чтобы ты перестала ходить по домам, где грязь и зараза. Еще подцепишь что-нибудь. Не понимаю, зачем это тебе. Я уверен, что нет никакой необходимости. Кончай. Мы здесь думаем только о еде, а все томми [23] — ни о чем другом, только о своем чае. За чашку чая они дадут разорвать себя на куски. Мне по долгу службы приходится читать их письма, так вот, один тип заканчивает все письма так: «Твой до адских заморозков». Вот и я говорю то же самое.

Твой Вернон».

Однажды утром позвонила миссис Кертис и сказала Нелл:

— Есть вакансия санитарки в госпитале. На вторую смену. Приходите в два тридцать.

Городской магистрат Уилтсбери был превращен в госпиталь. Это было большое новое здание на соборной площади; высокий шпиль собора отбрасывал на него свою тень. Красавчик в форме, с медалями, на деревянной ноге, приветствовал ее при входе:

— Не в эту дверь, мисс. Персонал проходит через отдел снабжения. Туда, скаут вас проводит.

Малыш-скаут провел ее вниз по лестнице, сквозь мрачное подобие склепа, где восседала пожилая дама из Красного Креста посреди кип больничного белья, затем по каменным коридорам и наконец привел в мрачное подземелье, где ее встретили мисс Кертен, начальница санитарок, и высокая дама с лицом мечтательной герцогини и с обворожительными манерами.

Нелл объяснили, в чем заключаются ее обязанности. Они были несложными, хотя включали тяжелую работу — мытье каменных коридоров и лестниц. После этого нужно было накрыть чай для медсестер, подождать, убрать, и потом санитарки сами пили чай. За ужином — тот же порядок.

Вскоре Нелл освоилась. В ее новой жизни было два камня преткновения: первое — война с кухней, второе — угодить медсестрам с чаем.

Нянечки-добровольцы из Красного Креста вваливались толпой, рассаживались за длинным столом бешено голодные, и всегда оказывалось, что еда заканчивалась перед тремя последними. Надо было кричать в трубу на кухню и получать едкий отказ. Хлеб с маслом присылали по счету, по три куска на каждого. Кто-то непременно съедал вторую порцию. Нянечки из добровольческого отряда громко возмущались. Они дружно и громко болтали, называя друг друга по фамилии.

«Я не ела твой кусок хлеба, Джонс! Это не в моих правилах». «Вечно они обсчитывают». «Послушайте, дайте Кэтфорд поесть! У нее через полчаса операция». «Пышка, (ласковое прозвище), поторопись, нам еще клеенки отскребать».

В другом конце комнаты сидели медсестры, и там манеры были совсем иные. Беседа велась изысканно, холодным шепотком. Перед каждой сестрой стоял коричневый чайничек. Обязанностью Нелл было помнить, какой крепости чай кто любит. Принести сестре «чай как вода» — значило навсегда лишиться ее благосклонности.

Шепот шел непрерывно.

«Я ей сказала: «Естественно, в первую очередь внимание уделяется хирургии». «Я только передала это замечание, так сказать». «Проталкивается вперед. Всегда одно и то же». «Я передала это замечание старшей сестре».

То и дело повторялась фраза: «Я передала это замечание». Нелл стала прислушиваться. Стоило ей приблизиться к столу, шепот стихал, и сестры с подозрением косились на нее. С преувеличенной любезностью предлагали друг другу чай.

Беседовали только между собой, с важным видом.

«Попробуйте моего, сестра Вестхейвен. В чайнике еще много чаю». «Сестра Карр, вы очень обяжете меня, если одолжите сахару». «Прошу прощения».

Только-только Нелл начинала понимать атмосферу госпиталя — вражда, ревность, интриги, сто одно подводное течение — как ее перевели в палату на место заболевшей нянечки.

Она обслуживала ряд из двенадцати коек; в основном это были хирургические больные. С ней на пару работала Глэдис Потс, маленькое смешливое создание, умница, но лентяйка. Начальницей над ними была сестра Вестхейвен — тощая, высокая, ядовитая особа с вечно недовольным лицом. У Нелл сердце упало, когда она ее увидела, но позднее она поняла: под началом Вестхейвен работать было куда приятнее, чем с другими сестрами.

Сестер было пятеро. Сестра Карр, кругленькая и добродушная; мужчины ее любили, она с ними шутила и смеялась, а потом опаздывала с перевязками и делала их наспех. К добровольцам она обращалась: «Дорогуша», — любовно их похлопывала, но характер у нее был неровный. Вообще она была растрепа, и все у нее шло кувырком, а виновата оказывалась «дорогуша».

Работать под ее началом — тут можно было с ума сойти.

Сестра Барнес была просто невыносима, все это говорили: она ругалась с утра до ночи, ненавидела добровольцев и всячески это демонстрировала. «Я научу их, как корчить из себя всезнаек», — заявляла она. Но если не считать едкого сарказма, она была хорошей сестрой, и некоторые девушки любили у нее работать, несмотря на ее язык.

Сестра Данлоп была сущий клад — спокойная, тихая, только ужасно ленивая. Она то и дело пила чай, а работать старалась как можно меньше.

Норис была вполне квалифицированной операционной сестрой, она красила губы и изводила подчиненных.

Получалось так, что сестра Вестхейвен — лучшая в госпитале. Она рьяно работала и была справедлива к нижестоящим. Способным и старательным она выказывала дружелюбие. Если же она решала, что это дуры, то им доставалась жалкая участь.

На четвертый день она сказала Нелл:

— Поначалу я думала, что толку от вас будет чуть, но вы работаете много и хорошо.