Еврейские литературные сказки - Перец Ицхок-Лейбуш (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Рохл, погляди, а у меня золотая рыбка. Хочешь?
Рохл повернулась и поджала губы:
— Я с тобой не дружу.
— Почему ты со мной не дружишь?
— Потому что ты разбойник!
— Мне отец велел, честное слово! А еще он велел поймать твою кошку в мешок и сбросить ее с бережка, вот так, плюх и в воду!
— Думаешь, я тебя прощу? Тебя Бог накажет! Миколай говорит, что твоя родинка станет такой же большой, как отрубленный хвост.
Зелик на минуту растерялся, схватился за щеку, и тут ему на самом деле показалось, что родинка становится больше.
— Это всё вранье! На что поспорим, что завтра ее уже не будет? У меня есть средство!
— Что за средство?
— Если несколько раз помазать ее голубиной кровью, она засохнет и отвалится.
— Так почему же ты этого не сделаешь?
— Потому что мама говорит, что родинка приносит счастье, и если я сведу ее до тринадцати лет, счастье от меня отвернется.
— А ты везучий?
— Конечно! Видишь, меня уже три раза Висла выплюнула, и я бы даже мог доплыть до самого моря! Мой отец уже давным-давно рыбачит и еще ни разу не поймал золотую рыбку. А я знаю, где они живут! А ты не знаешь!
— Где?
— В водоворотах!
— Зелик, а правда, что водоворот каждый год забирает человека?
— Конечно! Они там живут вместе с золотыми рыбками. Знаешь, когда я вырасту, я отправлюсь туда, к золотым рыбкам.
— А если они тебя не отпустят обратно?
— Конечно отпустят!
— А что ты будешь там делать?
— А знаешь, там лежат все морские сокровища, я набью себе полные карманы золотом и бриллиантами и вернусь.
— А меня ты возьмешь с собой?
— Тебя? Ты же со мной не дружишь!
— Конечно не дружу!
— Тогда не возьму!
— Ну и не бери!
— Тогда отдавай мне обратно золотую рыбку!
— Золотую рыбку? Почему ты такой противный, берешь мою кошечку и…
— Честное слово, я больше не буду отрубать ей хвост!
— Так ты уж и так отрубил!
— Рохл, ты где? Еда стынет, — закричала старая служанка.
— Уже иду, — ответила Рохл и встала.
— Приходи к нам завтра, Рохл, аисты вот-вот прилетят, ты придешь?
— Приду.
Рохл ушла в дом.
Лес радостно шумел и пах канифолью.
Зелик, загорелый как цыганенок, шел босиком через лес не по протоптанным тропинкам, а шагал прямо по черной, болотистой, покрытой мхом земле и наслаждался тем, что прохладная, влажная грязь расступается и хлюпает под его ногами как хорошо вымешенное тесто. Мальчик держал во рту ключ и свистел в него на чем свет стоит.
Рохл, радостная, с раскрасневшимися щечками, с ботинками и носками в руках, шла следом за мальчиком.
Лучи, которые прятались глубоко в лесу, начали вдруг проказничать, виться вокруг Рохл. Лучи подкрадывались сзади, целовали ее, отпрыгивали обратно и вдруг облили ее таким серебристым сияньем, что Рохл даже зажмурилась и взвизгнула от радости.
Птицы ожили, с шумом взлетели из густой травы и, зависнув в лучах разгорающегося солнца, запели.
Лес радостно шумел и пах канифолью.
Казалось, что великое множество скрипачей, разбросанных по лесу, вдруг устало и потихоньку перестало играть. Скрипачи заметили юную парочку, которая, держась за руки, стояла босиком на влажной земле. Скрипачи и сами, почувствовав себя моложе, стали быстро-быстро натирать свои смычки красноватыми кусками канифоли, и высокие сосны, как натянутые струны, вздрогнули, заворчав, точно далекое спокойное море: «Молодость! Молодость!»
Выйдя из леса, парочка уселась на берегу Вислы и принялась болтать перепачканными ногами в прозрачной воде.
На другом берегу Вислы тянулись широкие зеленые луга с рассыпанными по ним желтыми цветочками.
По лугу расхаживал белый аист с черным хвостом. Он горделиво поднимал свои красные ноги, высокомерно задирал длинную шею с красным клювом и с клекотом глотал зеленых лягушек. А когда солнце выплыло из-за облака и стало припекать, аист встал на одну ногу, спрятал красный клюв и полголовы под крыло, да так и остался стоять на зеленом лугу, как нарисованный.
— А знаешь, Рохл, что было бы здорово?
— Что?
— Только поклянись, что никому не расскажешь!
— Ни за что!
— Все-таки поклянись, я боюсь, что ты проболтаешься.
— Честное слово, не проболтаюсь, Зелик!
— Помни! — И Зелик поднес палец к носу. — Знаешь, что мне пришло в голову?
— Что?
— Ты ни за что не догадаешься! — рассмеялся Зелик.
— Говори уж! — попросила Рохл, взяла Зелика за руку и потерлась своей мокрой ногой об его ногу.
— Знаешь, если бы мы достали гусиное яйцо, ой, это было бы здорово!
— Зачем тебе гусиное яйцо?
— Я бы подложил его в гнездо к аистам, и вылупился бы наполовину аист, а наполовину гусь.
— Аисты так тебе и позволят?
— Я подложу его на рассвете, когда они оба улетают.
— Зелик, ты знаешь, кто приносит маленьких детей? Брайна говорит, что это аист приносит маленьких детей в корзинке. Где же живут все эти дети?
— На небе!
— А когда идет дождь?
— Когда идет дождь? Не знаю! Наверное, они прячутся, когда облака спускаются к Висле напиться.
— А аист, который стоит на лугу, может принести детей?
— Конечно!
— Зелик, а если я очень захочу, аист принесет мне ребеночка?
— Конечно! — Зелик развел руки. — Целую кучу детей!
Второй аист, чуть поменьше, с белым, словно выбеленным известкой крылом, медленно спустился вниз. Аист, который стоял посреди луга, он, как будто очнулся, расправил крылья, вытянул длинную шею, защелкал клювом и начал бегать вокруг нее с опущенной головой и кричать: «Кля-кля!» Потом остановился, поднял красный, слегка приоткрытый клюв, в котором держал зеленую лягушку, ласково посмотрел на нее, как будто хотел сказать: «Уж у меня-то жена не умрет с голоду!» и преподнес ей лягушку. Тут у нее перехватило дыхание, она подняла шею, вытаращила глаза и проглотила лягушку, не имевшую ни малейшего желания совершать променад в желудок, а он от большой любви несколько раз клюнул ее, потом засунул голову ей под крыло и стал что-то там искать. Потом он вытащил голову, захлопал крыльями, низко взлетел, описал вокруг нее круг, покрасовавшись гибкой, ловкой шеей, и всегда тихая птица вдруг пропела: «Кля-кля-кве, кля-кля-кве!»
Зелик вытащил ноги из воды.
— Иди домой, Рохл, и принеси яйцо, гнездо сейчас пустое. Быстрее, надевай ботинки!
Рохл радостно обулась, почувствовала себя увереннее и подпрыгнула.
— Ну, чего ты не идешь? — спросил Зелик.
— Мне одной неохота идти!
— Давай я с тобой схожу, хорошо?
И дети, взявшись за руки и подпрыгивая, скрылись в лесу.
Зелик весело подошел к амбару, на котором было гнездо аистов, взял у Рохл яйцо, схватил его ртом и легко, как кошка, стал карабкаться по ровной обмазанной глиной стене. Он схватился за торчавшую балку, выждал немного, как будто пытаясь найти равновесие, и перебросил тело на крышу. Гнездо располагалось на старой деревянной бороне. В бороне лежала корзина, выстланная травой и ветками. В лицо Зелику ударил тухлый запах рыбы, лягушек и цыплят. В гнезде было три больших яйца. Зелик вытащил одно, вместо него положил гусиное и уже хотел было слезть с крыши, как вдруг появились оба аиста и понеслись, расправив крылья, прямо на Зелика. У Зелика еще было время спрыгнуть, но он так испугался, как бы аисты его не заклевали, что застыл на мгновение, держа яйцо обеими руками.
Рохл завизжала:
— Зелик, прыгай!
Зелик скорчился, заслоняя лицо обеими руками, как человек, ожидающий удара, и заскользил с крутой крыши.
Аист, пролетая, вытянул свою длинную шею, нацелившись острым клювом Зелику прямо в лицо. Зелик уклонился от клюва, удар пришелся в плечо, и Зелик камнем свалился с крыши. Яйцо разбилось и обдало Зелика желтой жижей.
Рохл, подумав, что Зелик, конечно же, умер от удара, стала рвать на себе волосы, упала рядом с ним на колени, обхватила его обеими руками, стала его целовать и причитать:
