Мой друг, покойник (Новеллы, Роман ) - Рэй Жан (читаем книги бесплатно .txt) 📗
На поле «Ред Рокс» игрался крупный матч любителей, и финал должен был состояться на следующий день. Осталось всего два игрока: голландец Бодехюизен и англичанин Старджесс.
— Старджесс, на мой взгляд, неплох, хотя…
Я заколебался, и Хивен усмехнулся.
— Вы видите его, как и я: Старджесс в прекрасной форме, но теряет все свои возможности!
— Так случается с гольфистами, когда они почти уверены в выигрыше. Я об этом и пишу в своих статьях.
— К черту ваши бумажонки!.. Так вот! Эту победу он не одержит… Но я ушел от темы… Я видел, как Старджесс читал вашу последнюю статью. Он читал и перечитывал, и выглядел совершенно очумевшим.
— Кроме намека на состояние околдованности, в котором пребывают некоторые гольфисты, в ней нет ничего сенсационного!
Хивен разом осушил стакан.
— Думаю, вы будете на финале?
— Конечно…
— Тогда понаблюдайте за Старджессом. Сам не знаю, почему прошу вас об этом. По-видимому, я околдован не менее других, но… — Он глубоко вздохнул и прошептал: — Не знаю, но сердце мне подсказывает, что что-то произойдет… Что-то такое, Джек, что вызывает во мне страх!
Ветер усилился, и полем завладели мечущиеся тени.
«Ред Рокс» получил свое имя от нескольких обломков скал красноватого цвета, лежащих в беспорядке у последнего грина. Их считали препятствиями.
Само поле не пользуется большой славой. Он заросло колючим чертополохом и васильками. Профессионалы перестали показываться на нем, а любителям приходится поневоле играть на нем, ибо других в окрестностях нет.
Без несгибаемой воли Питера Хивена (я его считаю идеалистом-безумцем гольфа), вложившего в игру часть состояния, здесь никогда бы не состоялся подобный матч любителей.
После тяжелых отборочных игр осталось всего два относительно известных игрока.
Бодехюизен был коротышкой на коротких ножках, трудный в общении, склонный к вспышкам, но играл он превосходно. Здесь его считали на три четверти профессионалом, который, будучи хитрым евреем, держался за статус любителя.
Старджесс был одним из тех спортсменов Шопшира с манерами косаря, молчаливый и мечтательный, кто протягивает руку побежденному, словно извиняясь перед ним.
Я видел, как он играл на знаменитых полях Пемброка и Демфри, но никогда не замечал за ним странных промахов, случающихся у игроков, когда он стоит на грине с паттером в руке. Поэтому внезапные и странные речи Питера Хивена привели меня в замешательство.
Я перечитал свои последние статьи в рубрике «Гольф», но ничего нового не вычитал бы, не заметь в раздевалке клуба пальто Старджесса с торчащей из кармана газетой.
Она была измята и надорвана, словно ее сворачивали и разворачивали, сминали в комок и распрямляли. Моя статья была отмечена синим крестом, а короткий отрывок был даже подчеркнут: «…колдовство грина — термин, заимствованный мною у Лесли Скотта, внучатого племянника Вальтера Скотта. Этот фантастический игрок, обладатель самых престижных кубков, проповедовал удивительную теорию „невесомых воздействий“ поля. С ними считаются многие игроки высокого класса, хотя профаны считают, что это проявление дурного характера гольфистов. Но известно, что многие игроки бывали иногда выведены из строя и проигрывали из-за самых безобидных вещей: пролетом стаи голубей над полем, прыжком лягушки, криком пролетающей птицы, но особенно присутствием на поле некоторых людей. Скотт называет этих лиц ворами душ».
Эти две строки были подчеркнуты двойной чертой и с яростью, ибо бумага была прорвана в нескольких местах. Этого было достаточно, чтобы я следил во время финала за Старджессом, а не за самой игрой.
Она, к тому же, была неинтересной. Чувствовалась усталость игроков.
Бодехюизен пытался внести в свою игру точность биллиардиста, но это ему не всегда удавалось. Его мячи на трассе то и дело отклонялись от цели. Однако на гринах ему удавалось выправить положение.
Старджесс вначале делал чудеса, и я начал про себя смеяться над Питером Хивеном, когда вдруг на пятой лунке его неудачи стали столь явными, что я не поверил своим глазам.
Погода была отвратительной, то и дело начинался противный дождик; потом вдруг на поле обрушился короткий яростный ливень, и поле покрылось разноцветными зонтиками. Всего присутствовало около сорока зрителей — гольфисты, гольфистки и несколько скучающих кэдди.
И тут я увидел, как по полю идет молодая высокая женщина, одетая в черный костюм. Ее рука небрежно покачивала серебристую клюшку. На лбу у нее сидели очки с темными стеклами; подойдя ближе к играющим, она опустила очки на глаза.
В этот момент воцарилась тишина; тяжелая и гнетущая тишина, которая сопровождает движение паттера к лунке, из которой кэдди только что извлек флажок.
Настал черед Старджесса. Он только что вручил Бодехюизену его мячик, находившийся в пяти дюймах от лунки.
Его собственный мячик стоял в трех футах… Молодая женщина стояла в стороне от зрителей, ярдах в пятидесяти от грина. Она в упор смотрела в спину англичанина. И вдруг я увидел, как по его спине пробежала дрожь…
Старджесс к моему удивлению схватил сэндвич, его рука странно задрожала, когда он стал прицеливаться для удара по мячику. Он застыл на месте, сэндвич болтался, как маятник, потом мячик покатился… и остановился тремя ярдами дальше лунки.
Эта неожиданная неловкость была встречена удивленным шепотом, и Бодехюизен отвернулся, скрывая усмешку.
Затем Старджесс совершил еще несколько промахов, что и привело к быстрому завершению партии.
Бодехюизен выглядел удивленным, выиграв финал со счетом 10:8. Англичанин быстро уходил с поля; его голова была опущена, а лицо невероятно бледным.
Зрители разошлись, поскольку снова полил дождь; в бар отправилось всего несколько человек.
Молодая женщина в черном удалилась в сторону васильков и одуванчиков.
Хорнунг, секретарь клуба, стоял рядом со мной, и я спросил, знает ли он ее.
Он покачал головой.
— Никогда не видел; даже не знаю, как она попала на поле. По правде говоря, увидев ее, я хотел узнать ее имя. Однако, — он колебался и почесывал подбородок, — не знаю почему, Джек, я не решился!
Я больше ничего не узнал — издали вдруг донеслись крики. Мы выбежали из бара, крича и жестикулируя.
Старджесс лежал на земле — он умер от разрыва аневризмы.
Было очень поздно, когда я сел за руль своей машины. Дождь падал плотной завесой, и колеса поднимали гейзеры воды и грязи.
Вдруг в луче фар возник человеческий силуэт — посреди дороги недвижно высилась женщина. Я узнал незнакомку с поля — она держала в руке клюшку, поблескивающую, как огонь светофора, и крутила ею, описывая странные кривые.
Она сняла очки и устремила на меня огромные ужасающие глаза…
Этой ночью на пути в сорок километров я трижды едва не разбился. Вначале в меня чуть не врезался грузовик, я увильнул в последний момент; затем меня занесло, и я остановился в двух футах от обрыва; наконец, ветер вырвал огромное дерево и бросил его на шоссе, когда моя машина проезжала мимо.
Боже, теперь я припоминаю! Когда незнакомка в черном уходила в сторону красных скал, она своей клюшкой косила высокую траву. И странные жесты, которые она проделывала под проливным дождем, были жестами косаря. Теперь я припоминаю и необычную форму ее клюшки. Это была коса…
Прекрасная партия
— Лунка за один удар!
Крик разнесся над полем, как раскат грома, и странное эхо умножило его до бесконечности. — Лунка за удар!.. Лунка за удар!..
Рок Белоуз увидел, что кэдди замахал флажком, как сигнальщик на флоте.
Настроение толпы изменилось — восхищенные люди бросились к нему с восклицаниями.
— Рок Белоуз!.. Возможно ли такое? В это трудно поверить… И все же он выиграл, и как!
— Нет, нет, такой мазила!
— Белоуз выиграл у Уилфрида Донжа?.. Ущипните меня, иначе мне кажется, что я вижу сон!
