Чудесный замок - Мид-Смит Элизабет Томазина (лучшие книги txt) 📗
Глава XLVIII
ОДИН БОТИНОК И ОДИН БАШМАК
– Мне надо поговорить с тобой, Поппи, мне очень надо с тобой поговорить, но я не могу войти в твой дом. Я не могу встретиться ни с миссис Мортлок, ни с миссис Дредж, ни с мисс Слоукум. Я неудачница, неудачница и банкрот, Поппи, и никому не могу смотреть в глаза. Выйди ко мне, милая Поппи, выйди поскорее. Если я не поговорю с тобой сейчас, у меня сердце разорвется.
– Они сейчас как раз ужинают, – ответила Поппи. – Сидят все в столовой. У них на ужин креветки и очень вкусный новый паштет, тетя Флинт принесла сегодня. Называется «вкус джентльмена». Его мажут на горячий тост, я их уйму наделала. Как они накинулись! Хотя мисс Слоукум и ненавидит мужчин, она ела их «вкус» за милую душу. Так что, мисс Джесмин, все они сейчас увлечены едой. И мы вполне можем пройти в комнатку за кухней и поговорить там. А выйти к вам я не могу, мисс, я ведь должна убрать посуду после первого блюда, а это требует времени.
– А ты уверена, Поппи, что они не услышат, как я пройду через холл? Мисс Слоукум ужасно любопытная. Если она услышит мои шаги, то выбежит посмотреть, кто это, хоть она и ест сейчас «вкус джентльмена». Не хочу, чтобы меня видели, когда у меня горе.
– Ступайте на этот коврик. Теперь на этот. Теперь прыгайте сюда. Так. Мы сбежим по лестнице быстрее, чем мисс Слоукум дойдет до двери столовой. Теперь садитесь сюда, мисс. У меня тут сегодня не так сыро, как обычно, правда, мисс Джесмин?
– Не знаю… – Джесмин выглядела усталой, почти больной. – Поппи, милая, я не принесла тебе полтора шиллинга.
– Не имеет значения. Они мне пока не нужны и не скоро будут нужны. Отдадите, когда сможете, мисс Джесмин, нет никакой спешки.
Но Джесмин заметила, что Поппи спрятала ногу под стул, и, несмотря на бодрый тон, в ее ясных глазах застыло смятение.
Этот тайный отблеск разочарования стал, как говорится, последней каплей для бедной Джесмин. Сила ее духа была сломлена, и она разразилась такими горькими слезами, какие никогда еще не лились из ее глаз.
Поппи сильно встревожилась. Она стояла над своей юной подругой, поила ее холодной водой и всеми силами старалась утешить.
Когда Джесмин немного пришла в себя, она рассказала Поппи печальную историю, которая приключилась с ней утром. Возмущению доброй девушки не было предела.
– Этого издателя надо посадить в тюрьму, – сказала она, – поймать и посадить в тюрьму. У двоюродной сестры миссис Джонс, нашей уборщицы, есть также двоюродная сестра. Эта вторая замужем за полисменом. Миссис Джонс завтра придет, и я попрошу ее зайти к первой кузине, а та пойдет ко второй кузине, которая замужем за полисменом. Он скажет, что надо делать. У него умная голова. Не бойтесь, мисс Джесмин, дорогая, этот издатель сядет в тюрьму, и его заставят вернуть ваши деньги. Не бойтесь, все будет хорошо, когда миссис Джонс пойдет к своей первой двоюродной сестре, у которой тоже есть двоюродная сестра, которая замужем за полисменом!
Поппи совсем взбодрилась, когда представила сложный путь миссис Джонс к полисмену, но Джесмин это не утешило. Она затрясла головой почти сердито.
– Ты меня только с толку сбиваешь со своей миссис Джонс и ее полисменом. Это похоже на «дом, который построил Джек». У меня голова кругом идет, когда я слушаю тебя. Нет, Поппи, этот полисмен никогда не посадит проклятого издателя в тюрьму. Тот слишком хитрый, чтобы дать себя арестовать. О боже! Поппи, что мне делать? Все твои деньги пропали, и моя рукопись – тоже, а я знаю, что тебе нужны новые ботинки. Ты моя хорошая, смелая Поппи, но я-то знаю – тебе нужны новые ботинки.
– Да, мисс Джесмин, у меня есть один ботинок и один башмак. Ботинок – тяжелый, для улицы, а башмак легкий. Когда я надеваю оба, я слегка хромаю, и леди, например, мисс Слоукум, это не нравится. Но, боже мой, о чем тут говорить? Что они могут мне сделать? Только прибавить еще одно-два имени к «Саре». Меня это больше не трогает, мисс, и не должно трогать вас.
– Не важно, все равно я должна вернуть тебе деньги. Я в этом абсолютно уверена. Не знаю, как это сделать, но я сделаю. Я пришла рассказать тебе обо всем, но сейчас я пойду домой. Ты не должна больше носить разную обувь, да еще такую ужасную.
После этого Джесмин ухитрилась пересечь холл так бесшумно, что никто ее не заметил. Измученная и усталая, она пришла наконец домой, в Чудесный замок. Выпила стакан молока, оставленный для нее Бриджет, и съела пару ломтиков хлеба с маслом. Затем прошла в спальню с тремя аккуратными белыми кроватями и, открыв свой чемодан, принялась изучать его содержимое. Ее страшило то, что она собиралась сделать, но она твердо решила выполнить задуманное. Она заложит или продаст то немногое, что у нее есть, чтобы вернуть Поппи деньги.
Когда девочки уезжали из Розбери, Примроз разделила между всеми тремя ценные вещи, которые остались от матери. На долю Джесмин достались красивые испанские кружева. Джесмин была к ним равнодушна, но Примроз подумала, что к ее живому, выразительному лицу они пойдут больше, чем ей или Дэйзи. Тогда Джесмин сунула кружева в чемодан и, хотя они ей напоминали о матери, решила, что кому-нибудь их подарит. Однажды их заметила мисс Эгертон. Она полюбовалась кружевами и сказала, что они, должно быть, стоят много денег. Кружевной убор состоял из красивой черной испанской шали и, что было особенно необычно, двух прелестных, белоснежных оборок.
Мисс Эгертон была совершенно права, когда говорила о ценности кружев, но Джесмин была бы рада получить за старинные кружева хоть ту сумму, которую задолжала Поппи. Она бы широко раскрыла глаза, если бы узнала, во сколько их ценит мисс Эгертон. В добавление к кружевам у Джесмин было тонкое золотое кольцо, которое миссис Мэйнуеринг носила вместе со своим обручальным кольцом. Оно нравилось Джесмин гораздо больше, чем кружева, и все же она сняла его с пальца на случай, если денег, вырученных за кружева, окажется недостаточно. Джесмин знала, что Примроз будет очень расстроена, если узнает о продаже кружев. Она всегда говорила, что нельзя расставаться с семейными реликвиями, однако сейчас даже недовольство сестры не могло остановить Джесмин.
Небрежно завернув кружева в бумагу, Джесмин вышла из комнаты и спустилась в холл. Услышав ее шаги, выглянула Бриджет.
– Мисси, стоит ли вам выходить одной в такой поздний час?
– Ничего страшного, милая Бидди. Я недалеко и скоро вернусь.
Джесмин подошла к старой служанке и спросила самым ласковым и невинным голосом:
– Бидди, ты как-то говорила, что здесь поблизости есть ломбард. А как выглядит его вывеска?
– Ломбард, мисс Джесмин? Спаси нас, господь, от этого места. Зачем вам ломбард?
– Ни за чем особенным, Бриджет. Просто я предпочитаю знать, где что находится. На вывеске ломбарда нарисованы три мяча?
– Да-да, мисс. Какая любознательная маленькая леди! Ладно, бегите, да скорее обратно. Хоть и близок Иванов день, и темнеет поздно, но, если вы не поторопитесь, будете возвращаться в темноте.
Кивнув приветливо Бриджет, Джесмин вышла из дома, а старая служанка вернулась к прерванной работе.
«До чего прелестная девочка, – подумала она, – такая ласковая. Надеюсь, она выпила молоко, что-то она немного бледненькая. Надеюсь, она скоро вернется, а то опустится туман и станет сыро».
Бриджет была занята работой и добрыми мыслями о Джесмин, когда к дверям подкатил кэб, и неожиданно возвратилась мисс Эгертон.
Едва войдя, она спросила о Джесмин.
– Она вышла, мэм, – отвечала Бриджет, – с пакетом в руках. Обещала скоро вернуться. Нет, мэм, я бы не сказала, что она хорошо выглядит. Бледная и озабоченная, часто уходит из дома. Сказала, что уходит для того, чтобы исправить свое настроение. Задает странные вопросы. Например, захотела узнать, как выглядит вывеска ломбарда.
– Вывеска ломбарда? И ты ей сказала, Бриджет?
– Конечно, мэм. Она хочет это знать, чтобы прийти в хорошее настроение. У нее был небольшой пакет в руке, и она сказала, что тут же вернется. Подать вам чашку чая, мэм?
