Адская бездна. Бог располагает - Дюма Александр (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
– Ох, я, похоже, совсем не в себе!
И девушка осушила горшок до последней капли.
Казалось, питье немного освежило Гретхен, и она прилегла, не раздеваясь, на свою постель, выстланную папоротником.
Но ей не спалось. Вскоре она заметила, что возбуждение нарастает. Простокваша, выпитая ею, не только не утолила жажды, а, похоже, усилила ее. Гретхен задыхалась в этой тесной комнатушке, по ее жилам струился жар, голова пылала.
Не в силах больше терпеть, она поднялась, чтобы выйти на свежий воздух.
Подойдя к двери, она пошатнулась, наступив на что-то скользкое. Глянула себе под ноги и заметила какой-то блестящий предмет. Девушка наклонилась и подняла маленький пузырек. Он был не из золота или серебра, а из какого-то металла, какой она видела впервые.
Кто мог оставить здесь этот флакон? Ведь Гретхен, уходя, запирала свою хижину. Она была уверена, что ни разу не забывала делать это.
Флакон был пуст, но запах его содержимого не успел выветриться. Гретхен узнала его – это был тот самый запах, которым отдавали хлеб и простокваша.
Она растерянно провела рукой по волосам и прошептала:
– Я положительно схожу с ума. Прав был тогда господин Шрайбер. Нехорошо жить так, совсем одной. О Боже мой!
Девушка собрала все силы, заставляя себя опомниться и подумать. Она огляделась вокруг, и ей показалось, что стулья и стол сдвинуты со своих обычных мест: еще утром они стояли не совсем так. Значит, здесь все-таки кто-то побывал?
Она вышла из хижины. Солнце зашло уже больше двух часов назад, и воздух должен был, наконец, посвежеть.
Однако ей казалось, будто он стал еще горячее. Гретхен задыхалась, словно ее легкие были обожжены.
Она прилегла на траву, но и трава дышала нестерпимым зноем.
Тогда девушка растянулась на скале, но и голый камень был не прохладнее, чем земля. Он хранил жар солнца, подобно сковороде, что остается горячей, когда дрова в печи уже прогорят.
Что же такое она выпила? Похоже на приворотное зелье. И откуда взялась эта склянка?
Внезапно она содрогнулась всем телом. Воспоминание о Самуиле, до поры до времени вытесненное мыслями о Готлибе, пронзило ее мозг.
Самуил! Ну да, конечно же! Это наверняка он. И тотчас все суеверные страхи разом пробудились в ее душе. Нет никакого сомнения, что Самуил демон. Да, да, так и есть, он ведь угрожал ей, вот и держит слово: она попала в его сети, он околдовывает ее, а скоро явится сам, чтобы овладеть ею окончательно. Исчадию ада ведь ничего не стоит без ключа проникнуть в любой дом, ему запоры не помеха. Гретхен почувствовала, что гибнет.
И вот ведь какая дьявольская загадка: охваченная ужасом и отчаянием, она вместе с тем испытывала что-то похожее на восторг. Мысль, что демон вот-вот явится сюда и возьмет ее, доставляла девушке горькую отраду. В том, что Самуил придет, она не сомневалась и ждала его с нетерпением и страхом, не зная сама, какое из этих чувств сильнее. Одна половина ее сознания говорила: «Вот мне и конец!» А другая откликалась: «Тем лучше!» Нечто вроде опьянения, полного ужаса, навевало ей дикие фантазии. Она чувствовала, что стоит на краю бездны и адское головокружение становится все неодолимее. Ей уже не терпелось рухнуть в пропасть вечного проклятия.
На миг воспоминание о Готлибе еще мелькнуло в ее сознании. Но теперь его образ представился ей совсем иным. Он внушал уже не любовные грезы, а отвращение. Чего он от нее хотел, этот мужлан с толстыми грубыми лапами, неотесанный и неуклюжий, как его быки? Ей ревновать к Розе? Еще чего не хватало! Муж, любовник, который ей желанен, не деревенщина, чьи руки созданы для плуга, а юноша с ясным челом, с тонкими пальцами, со взглядом проницательным и глубоким, молодой ученый, проникший в секреты трав, знающий средства, целительные для раненых ланей и страдающих душ, умеющий лечить и умеющий убивать.
Шорох чьих-то шагов заставил ее встрепенуться и вскочить на ноги.
Огромными, широко раскрытыми глазами она всмотрелась в темноту.
Перед ней стоял Самуил.
XLIV
С преступлением шутки плохи
При виде Самуила Гретхен, успевшая встать, отшатнулась, но, влекомая инстинктом более могущественным, чем ее воля, безотчетно протянула к нему руки.
Самуил же замер в неподвижности. При лунном свете он казался еще бледнее обычного. Его лицо не выражало ни насмешки, ни торжества, ни злобы: он был серьезен, даже мрачен. Гретхен он показался необычайно высоким.
Она все еще отступала к двери хижины, раздираемая противоречивыми чувствами, не в силах победить ни свой ужас, ни влечение. Ноги словно бы сами несли ее к хижине, но уста тянулись к Самуилу.
– Не приближайся ко мне! – закричала она. – Изыди, сатана! Ты мне страшен. Я тебя ненавижу и презираю, слышишь, ты? Именем Пречистой Девы заклинаю тебя: сгинь, нечестивец!
И она осенила себя крестным знамением, повторяя:
– Не подходи! Не подходи!
– Я не приближусь к тебе, – медленно отчеканил Самуил. – Не сделаю ни шагу. Ты сама подойдешь ко мне.
– Ах, это возможно! – прошептала она в отчаянии. – Не знаю, чем ты меня опоил. Какой-то отравой, ты ее, верно, отыскал у себя в аду. Это был яд, не так ли?
– Нет, не яд. Это был сок некоторых цветов. Ты же так любишь цветы, и посредством цветов ты осмелилась оскорбить меня. Это был эликсир, в котором заключена мощь природы, способная пробудить дремлющие в человеке жизненные силы. Любовь спала в тебе, а я ее разбудил, только и всего.
– Значит, цветы меня предали! – горестно вскричала Гретхен.
Потом, устремив на Самуила скорее печальный, чем гневный взор, она промолвила:
– Видно, ты правду сказал. Говорила же мне моя матушка, что любовь – это страдание. Вот я и страдаю.
Она все еще старалась заставить себя уйти.
Самуил по-прежнему не шевелился. Он стоял так неподвижно, что его можно было бы принять за статую, если бы не глаза, горевшие в потемках жарким пламенем.
– Если ты страдаешь, – сказал он, – отчего бы не попросить меня, чтобы я тебя исцелил?
Эти слова Самуил произнес таким нежным, проникновенным голосом, что истерзанная душа Гретхен всеми фибрами отозвалась на его звуки. Она сделала шаг к нему, потом еще один и еще. Но вдруг отпрянула в ужасе:
– Нет, нет, нет! Не хочу! Ты страшный человек. Ты проклят. Ты ищешь моей погибели. Но тебе меня не поймать.
– Я уже сказал, – повторил он, – что не сделаю ни шагу в твою сторону. Ты же видишь, я не двигаюсь с места. Если бы захотел, я в три прыжка настиг бы тебя, разве нет? Но мне нужно, чтобы ты стала моей по доброй воле, и я этого дождусь.
– Хочу пить, – пробормотала Гретхен.
И, помолчав, шепнула покорным, ласкающим голосом:
– Это правда, что ты можешь меня исцелить?
– Пожалуй, что так, – сказал Самуил.
Выхватив из кармана складной нож, девушка раскрыла его и решительно шагнула к нему, вооруженная и оттого осмелевшая:
– Не прикасайся ко мне, а то я всажу в тебя нож. Ты только вылечи меня.
Но тут же – бедное дитя! – она отшвырнула нож далеко в сторону и воскликнула:
– Я совсем сошла с ума! Хочу, чтоб он меня лечил, а сама ему угрожаю. Нет, мой Самуил, я больше не буду тебе грозить. Смотри, я выбросила свой нож. Умоляю тебя… Ох, как болит голова! Я прошу у тебя прощения. Исцели меня скорее! Спаси меня!
Она упала к ногам Самуила и обняла его колени.
Это была поразительная картина: в бледном сиянии луны среди диких скал юная красавица с распущенными волосами в слезах извивалась у ног мужчины, недвижимого, словно мраморное изваяние. Самуил, скрестив руки, мрачно взирал на этот пожар бушующей страсти, зажженный им в крови невинного создания. Гретхен была вся объята невыразимым жаром: горячие искры вспыхивали в ее глазах, казалось роняя свои отсветы на смуглую кожу девушки. Она была дивно хороша в эти мгновения. Огонь страсти, пожирающий бедное дитя, был так жгуч, что Самуил почувствовал, как и сам поневоле начинает ощущать его. Лихорадка, снедающая Гретхен, это пламя, обжигавшее ее изнутри и освещавшее снаружи, все глубже проникали в его кровь.
