Остров накануне - Эко Умберто (книга жизни .txt) 📗
Во – первых, необходимо было набрать воды и провианта, поскольку на корабле кончалось все. Во – вторых, ловили животных и выкапывали растения, чтобы доставить их на родину для натуралистов – иезуитов. В – третьих, было намечено нарубить лесу, заготовить крупные ветви и стволы для починки корабля в случае грядущих неприятностей. В – четвертых, на высотке на этом острове водружали Мальтийскую Установку, и это было самое трудоемкое задание. Из трюма вынули и переправили на берег все плотницкие снаряды, столярный инструмент, детали Установки, на это ушло немереное время, и в частности из – за того, что непосредственно в бухту вход не только кораблю, но и шлюпке был заказан. Между кораблем и берегом виднелся, почти вровень с волною, с небольшими проемами, чересчур тесными для мореходства, порог, кряж, отмелина, горб, песчаный нанос, «стена земли» – «Erdwall», как выражался отец Каспар, – в общем, то, что сегодня имело бы название «коралловый риф». После безрезультатных попыток было выяснено, что надо всякий раз заходить за мыс, ограничивающий залив с юга, где имелся узкий проход, позволявший проскользнуть шлюпке. «Вот поэтому мы не имеем возможности ныне ту лодку, которую оставили те матросы, видеть, хотя она и в настоящий момент близко за мысом пришвартована, heu me miserum!» Из Робертова конспекта явствует, что его тевтонский знакомец, проживая в Риме, общался с собратьями из ста далеких земель по – латыни, а в отношении итальянского вовсе не имел привычки.
Соорудив Установку, фатер Каспар перешел к наблюдениям и великолепно проводил время в течение двух месяцев. Чем в это время занимался экипаж? Сходил с ума от лени. Расшатывалась дисциплина. В каком – то порту капитан запасся немаленьким числом бочонков спирта, собираясь употреблять алкоголь для лечения болезней, с крайней постепенностью, а также для меновой торговли с дикарями; между тем, взбунтовавшись против авторитетов, экипаж принялся таскать водку из трюма, и все злоупотребляли спиртным, включая капитана. Фатер Каспар трудился, команда оскотинивалась, до ушей наблюдающего в Установке доносились срамные песни.
В один прекрасный день фатер Каспар, из – за жары, занимаясь в одиночестве на Установке, снял рясу (вопреки проповеди стыдливости, горько каялся примерный пастырь, да простит ему сию слабость Господь, безотлагательно наказывающий нарушителя по грехам его!), и какое – то насекомое устрекало его в грудь. Сперва он ощутил только корчу боли, но вечером, по возвращении на корабль, почувствовал горячку. Он никому не сказал о бывшем, ночью страдал от звона в ушах и был с тяжелой головой, капитан ослабил ему рясу, и что увиделось? Волдырь, как те, что случаются от ос, да что там, и от крупных комаров. Но в глазах капитана этот укус обернулся карбункулом, черным фурункулом, прыщом, коротко говоря чумным бубоном, и якобы недвусмысленно свидетельствовал о чумной заразе, pestis, quae dicitur bubonica, что немедленно было записано в бортовой журнал.
Паника охватила борт. Напрасно фатер Каспар пытался объяснять про насекомое. Зачумленный прибегает ко лжи, чтоб от него не отшатывались, это ясно. Напрасно он убеждал, что чума превосходно им изучена, и что его случай не является чумой по множеству разнообразных причин. Но экипаж был близок к тому, чтобы бросить его в море, дабы воспрепятствовать заражению.
Отец Каспар говорил, что во время великого чумного мора, охватившего Милан и Северную Италию около дюжины лет назад, он был послан вместе с собратьями по ордену работать в переполненных лазаретах и исследовал феномен в самом близком приближении. Есть хвори, поражающие в разных местах и в разное время, как например английское потение (Sudor Anglicus). Имеются недуги определенных областей: мальтийский мыт (Dysenteria Melitensis) и египетская слоновая болезнь (Elephantiasis Aegyptia), и, наконец, есть такие болезни, как чума, разящие в течение длительных сроков всех обитателей большого края. Подобный мор обычно предвосхищается знамениями: это могут быть пятна на солнце, затмения, кометы, исход животных из – под почвы, порча урожая от зловредных ветров. Но в настоящем случае ни один из знаков не был виден ни на борту, ни на земле, ни на небе, ни на море!
Во – вторых, причиной чумы, несомненно, является прогнивший воздух, он выходит из болота, или производится разложением многих умерших тел после войны или битвы, или же, когда при странствиях саранчи целые полчища ее тонут в море, и потом этой трупной массой засоряются берега. Причиной болезни выступают поветрия, влетающие в рот, а затем из легких через полую вену восходящие до сердца. А на «Дафне» в течение всего плавания, не считая тухлой еды и воды, отчего в любом случае люди болеют цингой, а не чумою, путники не испытывали никаких дурновонных воздействий, напротив, дышали чистым целебным воздухом морей.
Капитан отвечал, что следы заразы удерживаются и на одежде, и на предметах, и что на борту «Дафны» должно содержаться что – то, долго хранившее и, наконец, передавшее хворобу. Тут вспомнили о иезуитовых книжках.
Фатер Каспар, заселяясь на корабль, принес с собою несколько хороших руководств по навигации, таких как «Искусство судовождения» Медины, «Тифоны Батавии» Снеллиуса и «Об океанах и Новом Свете, в трех декадах» Петра Ангиерского, и как – то рассказывал капитану, что приобрел их за бесценок именно в Милане. По окончании чумы на парапете одного миланского канала была выложена для продажи целая библиотека кого – то безвременно усопшего, там иезуит пополнил свое небольшое личное собрание, которое захватил с собою в поход за океан.
Капитан не сомневался, что книги чумного мертвеца доставили на судно заразу. Всякому известно, что чума передается через гнойные мазки, и что некоторые умирали, дотронувшись пальцами до листов, ослюненных ядом.
Фатер Каспар надрывался: это неверно, в Милане он сам смотрел на кровь заболевших через новый оптический технизм, называемый увеличителем, или микроскопом, и сам видел, как в чумной крови путешествовали мелкие глисточки, они – то и есть переносчики живой заразы – contagium animatum, которые родятся натуральною силой из всякой цвели, а потом передаются propagatores exigui, посредством мелковидных переносцев, через потоотделяющие поры или через рот или даже, в редких случаях, через ушные трубы. Однако подобные кишащие нутряки должны быть в живом виде, и необходима живая кровь, чтоб они питались, и они не способны просуществовать двенадцать и более лет среди мертвых волокон на листе бумаги.
Капитан не хотел слышать доводов рассудка, и маленькая прекрасная библиотека фатера Каспара была отдана волнам. Но и этого было мало: как ни усердствовал иезуит, убедить окружающих, что чуму могут распространять собаки и мухи, но, насколько свидетельствует наука, крысы чуму не переносят, – весь экипаж занялся стрельбой по грызунам, рискуя сделать серьезные пробоины в скулах судна. И, наконец, еще через день, поскольку лихорадка фатера Каспара не ослабевала, а прыщ не падал, капитан предпринял новый шаг: всем составом переместиться на остров и подождать, покуда иезуит или помрет, или излечится, а хиль и злокачественные силы выветрятся с корабля.
Сказано – сделано, все насельники судна погрузились на шлюпку, набив туда оружие и инструмент. Так как предполагалось, что со смерти отца Каспара до момента, когда корабль оздоровится, должно пройти от двух до трех месяцев, они решили построить себе на берегу хижины, поэтому все пригодные и сохранившиеся в трюме материалы были приторочены к шлюпке и переплавлены с корабля.
И, разумеется, на берег была отвезена львиная доля бочонков с ромом и араком.
«Но они не хорошую вещь для себя сделали», – подытожил фатер Каспар с печалью и перешел к рассказу о том возмездии, которое небеса уготовали покинувшим его, будто пропащую душу.
Действительно, только прибыв, они отправились пострелять в лесу кой – какого зверя, зажгли огромные костры вечером на берегу моря и гуляли – пировали несколько дней и ночей.
Вероятно, эти костры привлекли внимание туземцев. Хотя Остров и был необитаем, на архипелаге обретались люди, черные, как африканцы, умевшие ловко грести и плавать. Настало утро, когда фатер Каспар увидел с десяток «пирагв», возникших непонятно откуда, из – за того большого острова, который открывался на западе; они правили к месту пира. «Пирагвы» были выдолблены из стволов, как и лодки у индейцев Нового Света, но только скреплялись попарно: в одной сидели они сами, другая скользила по воде, как полоз санок.
