Кингсблад, потомок королей - Льюис Синклер (книги серии онлайн txt) 📗
Дрексель Гриншо написал, что не стоило белому джентльмену, такому, как мистер Кингсблад, привлекать внимание к их несчастной расе, потому что этим он только ухудшил их положение.
А дальше шли анонимные письма — гримасы славы, — состряпанные в болезненном исступлении невропатами из тех, что ночами бродят по глухим переулкам и отравляют кошек.
Первое из десятка таких посланий было написано ревматическим почерком на линованном листке из блокнота, вложенном в дешевый конверт с адресом, выведенным кривыми печатными буквами:
«Дорогой нахальный ниггер мистер Кингсблад!
Вам наверно и не снилось что я узнаю как вам пришлось сознаться вы все время притворялись порядочным белым человеком а теперь вас уличили в таком грязном деле что вы попросту ниггер вы и стараетесь выкрутиться кричите что ниггеры не хуже белых а читали бы библию так знали бы что это враки там ясно сказано бог сотворил ниггеров чтобы служить белому человеку а если бы богу угодно было чтоб ниггеры были все равно что белые и учились бы на докторов и адвокатов и так далее стал бы он их делать другого цвета конечно не стал бы. Он для того их и сделал черными уродами вроде вас чтобы ясно было какая это низшая раса а вам это и в голову не пришло.
В том-то и беда с вашим братом что вы не хотите пошевелить своими черными мозгами а подумали бы так сразу бы поняли что я прав и убрались бы подобру-поздорову в свои хижины где бог вам и повелел находиться.
Вот вы теперь и попались черный мистер и бросьте лучше ломаться слушать смешно как вы мелете вздор и показываете свое невежество я так смеялся до слез а вы лучше сознайтесь что попались а я уж вас так и быть прощу на этот раз. Оно конечно мне повезло что я образованный а вы ниггеры круглые невежды но посмейте только слово сказать против сенаторов из Луизианы и Миссисипи они джентльмены хоть куда а вы черное отребье недостойны им обувь чистить так и намотайте себе на ус мистер Образованный Ниггер и благодарите
Неизвестного Друга.
P.S. В другой раз это вам так легко не сойдет с рук вот попробуйте еще раз прикинуться белым увидите так что вы поосторожнее вами много кто интересуется и заранее не скажешь когда грянет гром».
Вестл получила всего одно анонимное письмо, но зато на веленевой бумаге, чистенько отпечатанное на машинке и надушенное:
«Дорогая Вест(а)л(ка?)!
Здешнее скучающее общество от души признательно Вам и Вашему интересному муженьку за скандальчик, которым оно будет развлекаться еще очень долго. Но будьте добры, сообщите нам, собирается ли Ваш очаровательный супруг пройти в конгресс как Цветной Джентльмен, чтобы дать Вам возможность щеголять Вашими «совершенствами» и Вашими пятидесятидолларовыми шляпками в высших (цветных) кругах Вашингтона, подобно тому, как Вы это делали в Гр-Р. Там, в Вашингтоне, ваша прелестная дочурка, которая так «выделяется» среди нормальных детишек (ее постоянное хвастовство и властные замашки уже давно казались нам очень подозрительными), сможет общаться с достойными ее младенцами, талантливыми отпрысками профессоров-негров, «экспертов» евреев и послов с Гаити.
Мы не сомневаемся, что, если у Вашего «кормильца» возникнут затруднения с заработком, дефицит в семейной кассе будет по-прежнему пополняться даяниями Вашего почтенного, хоть и малосимпатичного папаши.
Передайте Вашему мужу, — Вам не приходило в голову, что он был бы украшением любого джаза? — что наглость ниггеров нам надоела. Ваш милый мальчик выбрал самое неподходящее время для дружбы с этой публикой. Ниггеры уже скоро потребуют права состоять в ДАР, а черные девки не желают работать на кухне и в прачечной, потому что они, видите ли, все были лейтенантами!
Негры — так и скажите Вашему обаятельному, но на редкость неосведомленному дружку — ничего не добьются, пока не поймут, что «предубеждение» наше вызвано отнюдь не их очаровательным цветом лица или формой носа, но их некрасивыми болезнями, ленью, невероятной грязью и вопиющим невежеством. Мы, конечно, знаем, что Вам все это по вкусу, и преклоняемся перед Вашей преданностью представителю этого неандертальского племени. Сердце замирает при мысли, какое наслаждение Вы испытываете в его объятиях!
Ах, не стоит благодарности, дорогая миссис К., и я надеюсь — и многочисленные дамы, обсуждавшие этот вопрос, все до одной надеются, — что внимание, которое Вам всегда оказывал мистер Элиот Хансен, приведет еще к одной «интересной ситуации». Хитроумные уловки, с помощью которых Вы привлекаете этот сомнительный тип мужчин, вызывают в нас самую настоящую зависть, и мы намерены, затаив дыхание, следить за Вашей двойной игрой.
Или, может быть, Вы с душкой Нийли одумаетесь и уберетесь из этого города? Устами Терсита глаголет истина.
Искренно преданный Друг».
Протягивая этот «скорбный лист» Нийлу, Вестл сказала в бешенстве:
— Нельзя ли мне как-нибудь доказать, что во мне тоже есть честная негритянская кровь?
39
С новогодними гаданиями и похмельем было покончено, и Нийл, как и раньше, занимал свое место в банке, в трезвом мире ценных бумаг, мрамора и праттов.
В пятницу утром, на десятый день нового года, мистер Пратт пригласил его к себе в кабинет.
Мистер Пратт был человек добродетельный и преуспевающий, хоть и епископал, и в тоне его сквозила чисто материнская забота:
— Нийл, мой мальчик, присядьте. — Он сложил руки домиком и взглянул на Нийла поверх крыши. — Я убедился, что слова, сказанные вами в клубе относительно вашего происхождения, не были шуткой, что вы не были пьяны, как я надеялся. Вы, разумеется, сожалеете о своем признании и понимаете, как тяжело оно отзовется на вашей карьере, но вот не знаю, ясно ли вам, в какой степени оно отзовется на мне, поскольку я несу ответственность за репутацию этого банка.
Как истинный янки, я всегда относился к вам, цветным людям, с большим участием и всегда считал, что было бы милосерднее ограничивать ваше образование начальной школой, чтобы вы не строили себе иллюзий и не сознавали всей глубины своего несчастья. Но я думаю, что в вас лично белая кровь перевешивает неполноценные примеси, и потому вы всегда относились к этому Учреждению лояльно, так же как это Учреждение всегда относилось лояльно к своим служащим.
В создавшемся щекотливом положении — я, заметьте, не проявляю излишнего любопытства к вашим мотивам — мы по мере сил окажем вам поддержку и всячески постараемся изыскать способ не расставаться с вами. Но…
Вы, надеюсь, поймете, что будет гораздо разумнее, если некоторое время вы не будете непосредственно соприкасаться с публикой. Мы не можем себе позволить заслужить славу Учреждения, которое держит на работе цветных, когда многим из наших белых ветеранов уже грозит безработица.
Так что, пожалуй, мне придется поставить во главе нашей Консультации для ветеранов кого-нибудь другого, а вам я найду счетную работу во внутреннем зале, где вы, во избежание толков, будете скрыты от глаз клиентов. Люди бывают так нетактичны! Но я постараюсь уговорить наше правление не снижать вам жалованья… пока. Итак, Нийл, голубчик, — закончил он бодро, — вы, конечно, понимаете мою точку зрения?
— Да.
Вот и все, чем этот цветной человек нашел возможность помочь бедному мистеру Пратту.
Он вернулся в помещение Консультации, которую сам задумал и организовал, и стал собирать со стола свои личные вещи — фотографию Вестл и Бидди, трубку, итальянскую монету, найденную на поле боя.
Его позвали к телефону. Звонил доктор Норман Камбер:
— Нийл, я говорю из приемной вашего отца. Немедленно приезжайте. Ваш отец внезапно скончался несколько минут тому назад.
Он думал: «Это просто нелепо. Мелодрама какая-то». То, что сразу произошло так много событий, оглушило его, и в этом было даже что-то приятное. Лишь постепенно в мозгу оформилась горькая мысль, что он никогда больше не сможет поговорить с отцом; никогда не увидит его застенчивой улыбки из-под рыжих усов, не услышит его безобидных шуточек; никогда не дождется его прощения за то, что стал негром.
