Хлеб великанов - Кристи Агата (версия книг TXT) 📗
— Это правда?
Опять прошла целая вечность. Мысли метались в голове. Нет, не она сама — это какая-то сила заставила ее кивнуть.
Он отодвинулся. С трудом проговорил:
— Это все меняет… Бедная Нелл! Ты не можешь… мы не можем… Послушай, никто не узнает — я хочу сказать, обо мне, — только врач и Себастьян с Джейн. Они не проболтаются. Всем известно, что я умер. Так вот — я умер.
Она сделала движение, но он поднял руку, останавливая ее, и двинулся к двери.
— Не говори ничего, ради бога. От слов будет только хуже. Я ухожу. Не смею дотронуться до тебя, даже поцеловать. Я… прощай.
Она слышала, как открылась дверь, сделала попытку окликнуть его, но ни звука не вырвалось из груди. Дверь закрылась.
Было тихо. Машину не заводили.
Она не шевелилась.
В какой-то момент с горечью подумала: «Так вот, значит, я какая».
Но так и не шелохнулась.
Четыре года разнеженной жизни лишили ее воли, придушили голос, парализовали тело.
Глава 4
— К вам мисс Хардинг, мадам.
Нелл оцепенела. После разговора с Верноном прошло двадцать четыре часа. Она думала, что все закончилось. И вот теперь Джейн!
Она боялась Джейн.
Можно отказаться ее принять.
— Проводите ее сюда.
У нее в комнате будет легче.
Как долго ее нет! Может, она ушла? Нет, вот она.
Джейн казалась очень высокой. Нелл съежилась на софе. У Джейн злобное лицо — она всегда так думала. Сейчас это было лицо мстительной фурии.
Дворецкий вышел. Джейн стояла, возвышаясь над Нелл. Потом вскинула голову и засмеялась.
— Не забудь пригласить меня на крестины, — сказала она.
Нелл вздрогнула, потом высокомерно сказала:
— Не понимаю, о чем ты.
— Пока что это семейная тайна? Нелл, чертова лгунишка, ты не беременна. Я вообще не верю, что ты когда-нибудь родишь ребенка — это больно и рискованно. Что заставило тебя сказать Вернону такую дикую ложь?
— Я ему не говорила. Он сам придумал, — угрюмо ответила Нелл.
— Тогда это еще более чудовищно.
— Не знаю, зачем тебе понадобилось прийти сюда и все это говорить.
Протест был слабый, в нем не было души. Ценой жизни она не смогла бы вложить в него необходимое негодование. Тем более говоря с Джейн. Джейн всегда была чертовски проницательна. Это ужасно! Хоть бы она скорее ушла.
Она встала и постаралась быть решительной:
— Я не знаю, зачем ты пришла. Разве только чтобы устроить сцену…
— Послушай, Нелл. Тебе придется услышать правду. Однажды ты уже прогоняла Вернона. Он пришел ко мне. Да, ко мне. Он жил со мной три месяца. Он был в соседней комнате, когда ты приходила. А, задело! Что-то женское в тебе осталось, рада это видеть. Тогда ты его у меня отобрала. Он отправился к тебе и не вспомнил про меня. Но говорю тебе, Нелл: если ты его еще раз прогонишь, он придет ко мне. О да, придет! В душе ты обо мне плохо думаешь, воротишь нос от «женщины такого сорта». Что ж, зато я имею власть, знаю про мужчин больше, чем ты узнаешь за всю жизнь. Если я захочу, я получу Вернона. А я хочу. Всегда хотела.
Нелл дрожала. Она отвернулась и впилась ногтями в ладони.
— Зачем ты мне это говоришь? Ведьма!
— Говорю, чтобы задеть тебя! Задеть, пока не поздно. Не отворачивайся, не убежишь от того, что я скажу. Придется посмотреть на меня, увидеть своими глазами, сердцем, умом… В дальнем углу своей жалкой душонки ты еще любишь Вернона. Представь себе его в моих объятиях, подумай, что его губы слились с моими, он прожигает поцелуями мое тело… Да-да, подумай. Скоро тебе это станет безразлично. Но сейчас — нет. Женщина ли ты, если отдаешь любимого другой? Той, которую ненавидишь? «Подарок Джейн от Нелл с любовью».
— Уходи, — слабо сказала Нелл. — Уходи.
— Ухожу. Еще не поздно. Ты еще можешь отказаться от своей лжи.
— Уходи… Уходи.
— Поторопись — потом будет поздно! — Джейн задержалась в дверях. — Я приходила ради Вернона, не ради себя. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне. И он вернется, если не… — Она вышла.
Нелл сидела, сцепив руки.
Она свирепо прошептала: «Не получишь его. Не получишь!..»
Она хотела Вернона. Она хотела его. Однажды он уже любил Джейн. Он будет любить ее опять. Как она сказала? «…его губы слились с моими… его поцелуи прожигают мое…» О боже, она этого не перенесет! Она рванулась к телефону.
Дверь отворилась, вошел Джордж. Он выглядел таким нормальным и жизнерадостным.
— Привет, голубушка. — Он подошел и поцеловал ее. — А вот и я. Отвратительная была поездка, я лучше пересеку всю Атлантику, чем снова этот Ла-Манш.
Она совсем забыла, что Джордж возвращается сегодня! В этот момент она не может сказать ему, это будет слишком жестоко. К тому же трудно вставить трагическое известие в поток банальностей. Сегодня — но попозже. Пока она будет играть прежнюю роль.
Она механически ответила на его объятие, села и стала слушать.
— Я привез тебе подарок, дорогая. Эта вещь напомнила мне тебя.
Он достал из кармана бархатный футляр.
Внутри на подушечке из белого бархата лежал большой розовый бриллиант — восхитительный, безупречный — на длинной цепочке. Нелл ахнула.
Он вынул бриллиант из футляра и надел ей на шею. Она взглянула вниз — замечательный розовый камень сверкал между ее грудей. Он гипнотизировал ее.
Джордж подвел ее к зеркалу. Она увидела золотоволосую красавицу, спокойную и элегантную. Она увидела блестящие волнистые волосы, наманикюренные руки, пенистое неглиже из тонких кружев, шелковые чулки, расшитые домашние туфельки. Она увидела холодную, твердую красоту бриллианта.
А позади себя она увидела Джорджа Четвинда — доброго, щедрого, изысканного, заступника.
Дорогой Джордж, она не может причинить ему боль…
Поцелуи… Ну и что? Надо не думать о них. Просто не думать.
Вернон… Джейн…
Она не будет о них думать. На горе или на радость, но она сделала свой выбор. Иногда будут тяжелые моменты, но в целом — это наилучший выбор. Для Вернона так тоже лучше. Если она будет несчастна, она не сможет и его сделать счастливым.
Она нежно сказала:
— Как мило, что ты привез мне такой чудесный подарок. Позвони, пусть принесут чай сюда.
— Прекрасно. Но ты собиралась звонить по телефону? Я прервал тебя.
Она покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Я передумала.
Письма от Вернона Дейра к Себастьяну Левину.
«Москва.
Дорогой Себастьян!
Знаешь ли ты, что у русских есть легенда о пришествии неведомого чудовища?
Я упоминаю о нем не потому, что это важно с политической точки зрения (кстати, истерия по поводу Антихриста мне кажется смешной, согласен?), а потому, что оно напоминает мне детский ужас перед Чудовищем. Со времени приезда в Россию я много думаю о Чудовище, пытаюсь понять его истинный смысл.
Потому что это больше, чем страх перед роялем. Тот врач в Лондоне на многое открыл мне глаза. Я начал понимать, что всю жизнь был трусом. Думаю, ты это знаешь, Себастьян. Ты мне намекал, хоть старался не обидеть. Я убегал от неких вещей… Всегда убегал.
Думая о нем, я вижу в Чудовище некий символ, не просто предмет из дерева и проволоки. Говорят же математики, что будущее существует одновременно с прошлым. Что мы путешествуем во времени, как в пространстве, от одного события к другому. Воспоминания — это просто свойство ума, и мы могли бы вспоминать то, что впереди, как и то, что позади. Звучит дико, но такая теория вроде бы есть.
Верю, что какая-то часть нашей души знает будущее и ни на миг этого не забывает.
Не этим ли объясняется то, что мы избегаем некоторых вещей? Зная, как тяжела ноша судьбы, мы шарахаемся от ее тени. Я пытался убежать от музыки — но она меня настигла, как настигает религия членов Армии спасения.
Дьявольская вещь — или божественная? Если так, то это ревнивый Бог Ветхого Завета — я потерял все, что старался удержать: Эбботс-Пьюисентс, Нелл…
