Госпожа Бовари - Флобер Гюстав (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Между тем Эмма еще умалчивала о многих своих прихотях: так, например, она мечтала завести для поездок в Руан синее тильбюри, английскую лошадку и грума в ботфортах с отворотами. На эту мысль навел ее Жюстен: он умолял взять его к себе в лакеи. И если отсутствие всего этого не умаляло радости поездки на свидание, зато оно, разумеется, усиливало горечь обратного пути.
Когда они говорили о Париже, Эмма часто шептала:
– Ах, как бы нам с тобой там было хорошо!
– А разве здесь мы не счастливы? – проводя рукой по ее волосам, мягко возражал молодой человек.
– Конечно, счастливы! – говорила она. – Это я глупость сказала. Поцелуй меня.
С мужем она была особенно предупредительна, делала ему фисташковые кремы, играла после обеда вальсы. Он считал себя счастливейшим из смертных, и Эмма была спокойна до тех пор, пока однажды вечером он не спросил ее:
– Ведь ты берешь уроки у мадемуазель Лампрер?
– Да.
– Ну так вот, – продолжал Шарль, – я только что встретился с ней у госпожи Льежар. Заговорил о тебе, а она тебя не знает.
Это было как удар грома среди ясного неба. И все же Эмма самым естественным тоном ответила:
– Она просто забыла мою фамилию!
– А может быть, в Руане есть несколько Лампрер – учительниц музыки? – высказал предположение лекарь.
– Возможно, – согласилась Эмма и тут же добавила: – Да ведь у меня есть ее расписки. Сейчас я тебе покажу.
Она бросилась к своему секретеру, перерыла все ящики, свалила в одну кучу все бумаги и в конце концов так растерялась, что Шарль стал умолять ее не огорчаться из-за каких-то несчастных расписок.
– Нет, я найду их! – твердила она.
И точно: в следующую пятницу Шарль, натягивая сапоги в темной конурке, где было свалено все его платье, нащупал ногой листок бумаги и, вытащив его из сапога, прочел:
«Получено за три месяца обучения и за всякого рода покупки шестьдесят пять франков.
Преподавательница музыки
Фелиси Лампрер».
– Что за чертовщина! Как это могло попасть ко мне в сапог?
– Наверно, расписка выпала из старой папки со счетами – той, что лежит на полке с краю, – ответила Эмма.
С этого дня вся ее жизнь превратилась в сцепление выдумок, которыми она, точно пеленами, укрывала свою любовь.
Это стало для нее потребностью, манией, наслаждением, и если она утверждала, что шла вчера по правой стороне, значит, на самом деле по левой, а не по правой.
Однажды утром она отправилась в Руан, по обыкновению довольно легко одетая, а тут неожиданно выпал снег. Выглянув в окно, Шарль увидел аббата Бурнизьена – тот в экипаже Тюваша ехал по направлению к Руану. Шарль сбежал по лестнице и попросил священника разыскать жену в «Красном кресте» и передать ей теплый платок. Заехав на постоялый двор, священник сейчас же спросил, где можно найти жену ионвильского доктора. Хозяйка ему на это ответила, что г-жа Бовари останавливается у нее крайне редко. Вечером, столкнувшись с Эммой в дилижансе, Бурнизьен рассказал ей, в каком он был затруднительном положении, но, по-видимому, не придал этому случаю особого значения, так как тут же принялся расхваливать соборного священника, который славился своими проповедями настолько, что все дамы сбегались послушать его.
Итак, Бурнизьен ни о чем ее не спросил, но ведь не все такие деликатные, как он. Поэтому она сочла за благо впредь останавливаться только в «Красном кресте», чтобы почтенные сограждане, встретившись с ней на лестнице, уже ни в чем не могли ее заподозрить.
Но в один прекрасный день, выйдя под руку с Леоном из «Булони», Эмма наткнулась на г-на Лере. Эта встреча напугала ее: она была уверена, что он начнет болтать. Но г-н Лере оказался умнее.
Он пришел к ней через три дня, затворил за собой дверь и сказал:
– Мне нужны деньги.
Эмма заявила, что у нее ничего нет. Тогда Лере стал канючить и перечислил все свои услуги.
Он имел основания быть недовольным: из двух выданных Шарлем векселей Эмма пока что уплатила по одному. Что касается второго, то купец по просьбе Эммы согласился заменить его двумя новыми, да и те уже были переписаны и платеж по ним перенесен на весьма далекий срок. Затем г-н Лере достал из кармана неоплаченный счет, где значились следующие предметы: занавески, ковер, обивка для кресел, отрезы на платья, принадлежности туалета – всего приблизительно тысячи на две франков.
Эмма опустила голову.
– Положим, наличных у вас нет, но ведь зато есть имение, – напомнил Лере.
Он имел в виду ветхую лачугу в Барневиле, близ Омаля, приносившую мизерный доход. В былые времена она составляла часть небольшой усадьбы, но Бовари-отец усадьбу продал. Г-ну Лере было известно все, вплоть до того, сколько там гектаров земли и как зовут соседей.
– Я бы на вашем месте с этим имением развязался, – заметил г-н Лере. – После расплаты с долгами у вас еще останутся деньги.
Эмма сказала, что на этот дом трудно найти покупателя. Г-н Лере взялся за это дело сам. Тогда г-жа Бовари спросила, как ей получить право на продажу.
– Да разве у вас нет доверенности? – спросил Лере.
На Эмму словно повеяло свежим воздухом.
– Оставьте мне счет, – сказала она.
– Ну что вы! Зачем? – проговорил Лере.
Через неделю он пришел опять и похвалился, что после долгих поисков напал на некоего Ланглуа, который давно уже подбирается к этой недвижимости, но цену пока не говорит.
– Да я за ценой и не гонюсь! – воскликнула Эмма.
Лере, однако, советовал выждать, сначала прощупать этого молодчика. По его мнению, стоило даже побывать там, а так как Эмма не могла поехать сама, то он обещал туда съездить и переговорить с Ланглуа. Вернувшись, он сообщил, что покупатель дает четыре тысячи франков.
Эмма вся так и расцвела.
– Цена, по правде сказать, хорошая, – заметил Лере.
Половину всей суммы она получила наличными. Когда же она заговорила о счете, торговец прервал ее:
– Мне неприятно отхватывать у вас этакий куш, честное слово!
При этих словах Эмма бросила взгляд на ассигнации и невольно подумала о том, какое великое множество свиданий заключено в этих двух тысячах франков.
– Что вы! Что вы! – пролепетала она.
– Со счетом можно сделать все что хотите, уверяю вас! – добродушно посмеиваясь, продолжал Лере. – Я знаю, что такое хозяйственные расходы.
Пропуская между пальцами два длинных листа бумаги, он пристально смотрел на нее. Затем вынул из бумажника и разложил на столе четыре векселя на сумму в четыре тысячи франков каждый.
– Подпишите, а деньги возьмите себе, – сказал он.
У нее вырвался крик возмущения.
– Но ведь я же у вас не беру остатка, – нагло заявил г-н Лере. – Вы не находите, что это большая любезность с моей стороны?
Он взял перо и написал под счетом:
«Получено от г-жи Бовари четыре тысячи франков».
– Я не понимаю, что вас тут смущает. Через полгода вы получите все деньги за свою хибарку, а я проставил на последнем векселе более чем полугодовой срок.
Все эти сложные вычисления сбили г-жу Бовари с толку. В ушах у нее звенело, ей казалось, будто золото сыплется вокруг нее на пол. В конце концов Лере объяснил ей, что в Руане у него есть приятель – банкир, некто Венсар, который учтет эти четыре векселя, а то, что останется после уплаты реального долга, он, Лере, вернет г-же Бовари.
Однако вместо двух тысяч франков он принес тысячу восемьсот: дело в том, что его друг Венсар удержал «законно следуемые» двести франков за комиссию и за учет.
Затем г-н Лере с небрежным видом попросил расписку:
– Сами понимаете... коммерция – это такое дело... все может случиться. И дату, пожалуйста, дату!
Перед Эммой сразу открылась широкая перспектива осуществления своих прихотей. У нее, впрочем, хватило благоразумия отложить тысячу экю, и эти деньги она уплатила в срок по первым трем векселям, но четвертый якобы случайно свалился на голову Шарля как раз в четверг, и Шарль в полном недоумении стал терпеливо ждать, когда вернется жена и все ему растолкует.
