Сарторис - Фолкнер Уильям Катберт (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗

– Цел. Но на этот раз мы его обязательно загоним. Может, даже завтра. Погода меняется.

– Будет снег?

– Похоже. Что сегодня ночью будет, отец?

– Дождь, – отвечал старик. – И завтра тоже. До среды хорошего следа ждать нечего. Генри! – позвал он и через секунду снова крикнул: – Генри!

Вошел Генри; он нес черный котел, над которым поднималась тонкая струйка пара, глиняный кувшин и толстый стакан с металлической ложкой. В невысокой приземистой фигуре Генри, в его добрых карих глазах и неторопливых ловких руках было что-то домашнее, женственное. Именно он распоряжался на кухне (он теперь стряпал даже лучше Мэнди) и в доме, где проводил большую часть времени, спокойно и без суеты занимаясь каким-нибудь нескончаемым делом. В городе он бывал почти так же редко, как и отец, охоту не любил, и единственным его развлечением было приготовление виски, доброго виски исключительно для домашнего употребления, в тайной цитадели, известной только отцу и негру, который ему помогал, согласно рецепту, полученному по наследству от многих поколений предков, вспоенных шотландским «асквибо» [72]. Он поставил котел, кувшин и стакан на очаг, взял из рук отца глиняную трубку, положил ее на каминную доску и снял оттуда надтреснутую сахарницу и семь стаканов с металлической ложкой в каждом. Старик наклонился к огню и с торжественным видом начал очень медленно и старательно наполнять пуншем один стакан за другим. Когда каждый из присутствующих получил свою порцию, осталось еще два стакана.

– А разве остальные еще не пришли? – спросил он. Никто ему не ответил, и он заткнул пробкой кувшин. Генри поставил оба стакана обратно на каминную полку.

В дверях показалась Мзнди, заполнив весь проем своей большой нескладной фигурой, облаченной в ситцевое платье.

– Можно идти ужинать, – сказала она и, повернувшись, вперевалку пошла обратно.

Баярд заговорил с пей, и она остановилась, пропуская выходивших из комнаты мужчин. Старик держался прямо, как индеец, и, если не считать гибкого худощавого Вадди, был на голову выше всех своих сыновей. Мэнди, стоя у дверей, подала Баярду руку.

– Давненько вы у нас не были, – сказала она. – Надеюсь, вы не забыли Мэнди.

– Конечно нет, – отвечал Баярд Однако он о ней забыл. Деньги не могли заменить для Мэнди какой-нибудь грошовой безделушки, которую Джон никогда не забывал ей привезти. Баярд вышел вслед за остальными в морозную тьму. Земля уже твердела под ногами, над головою сверкало звездное небо. Остановившись за спинами идущих впереди, он, как и все, подождал, пока Рейф откроет дверь в стоявшую отдельно кухню, и посторонился, пропуская остальных. В теплом воздухе комнаты плавала прозрачная голубая дымка, пропитанная едкими ароматами стряпки, на длинном столе горела ровным светом керосиновая лампа. У одного конца стола стоял единственный стул, с остальных трех сторон к нему были приставлены деревянные скамейки без спинок. У дальней стены располагалась печка, огромный дощатый шкаф для посуды и ящик с дровами. За печкой сидели два взрослых негра и мальчик, на их блестевших от жары лицах сверкали белки глаз, под ногами у них возилось пятеро щенков, они с притворной яростью огрызались друг на друга, тыкались влажными мордами в неподвижные лодыжки негров или неуклюже елозили по полу возле печки.

– Здорово, ребята, – сказал Баярд, обращаясь к каждому негру по имени, и они подняли к нему головы, застенчиво поблескивая зубами и вежливо бормоча что-то в ответ.

– Посади-ка ты этих щенят на место, Ричард, – приказала Мэнди.

Негры собрали щенков и друг за другом побросали их в маленький ящик возле печки, где они продолжали возиться, царапаться и толкаться, глухо протестуя против столь бесцеремонного обращения. Во время ужина над краем ящика то и дело появлялась какая-нибудь голова; серьезно поморгав любопытными глазенками, щепок недовольно исчезал, и в ящике снова поднималась возня, сопение и слабый писк.

– Потише вы там! Спать пора! – говорил тогда Ричард, стуча костяшками пальцев по ящику. Шум постепенно утих.

Старик уселся на единственный стул, сыновья и гость заняли места вокруг стола; кое-кто без пиджаков, все без галстуков, и все темные сумрачные лица были как монеты одного чекана. На ужин подали сосиски и свиные ребра, мамалыгу, жареные бататы, кукурузные лепешки, патоку из сорго и, наконец, кофе, который Мэнди наливала из огромного эмалированного кофейника. Во время ужина появилось еще двое братьев – Джексон, самый старший, мужчина пятидесяти двух лет с широким высоким лбом, густыми бровями и выражением одновременно мечтательным и хмурым – своего рода застенчивый и непрактичный Цинциннат [73], и сорокачетырехлетний Стюарт, близнец Реифа. Хотя они и были близнецами, между ними нельзя было заметить большего сходства, чем между любыми двумя из остальных братьев, словно чекан был слишком уверенным и давал отпечаток настолько четкий, что его не могла поторопить или переделать даже сама природа. Стюарт был начисто лишен непринужденности Рейфа (Рейф был единственным из всех, кого при некотором избытке воображения можно было назвать разговорчивым), но зато обладал почти таким же невозмутимым спокойствием. Он был хорошим фермером и ловким коммерсантом и имел солидный собственный счет в банке. Пятидесятилетний Генри был по возрасту вторым.

Все ели степенно и молча, дружелюбно перебрасываясь только самыми необходимыми словами. Мэнди двигалась от стола к печке и обратно.

Незадолго до конца ужина в комнату сквозь толстые стены проник внезапно раздавшийся в ночи громкий, как набат, собачий лай. Негр Ричард поднял голову и сказал: «Вот они». Бадди застыл с поднесенной ко рту чашкой кофе в руке.

– Где они, Дик?

– Сразу за ручьем. Не иначе как они его загнали.

Бадди встал и выскользнул из своего угла.

– Я пойду с вами, – сказал Баярд и тоже встал. Остальные спокойно продолжали есть. Ричард снял со шкафа фонарь, засветил его, и все трое вышли из комнаты в холодную тьму, которую рассекал лай собак, звеневший словно стекло на морозе. Было темно и зябко. Сплошная непроницаемая масса дома и окружавшей его низкой стены прерывалась лишь красноватым отблеском в окне.

– Земля уже почти затвердела, – заметил Баярд.

– Сегодня ночью мороза не будет, – отозвался Бадди, – верно, Дик?

– Да, сэр. Будет дождь.

– Ну да, ни за что не поверю, – сказал Баярд.

– Отец тоже так сказал. Сейчас теплее, чем было при заходе солнца, – отвечал Бадди.

– Что-то я не замечаю, – упорно не соглашался Баярд.

Они миновали фургон, – он неподвижно стоял под светом звезд, и только ободья колес блестели, как атласные ленты, – прошли мимо длинной конюшни, из которой доносилось сопение и фырканье. Потом фонарь замелькал среди деревьев, и тропа начала спускаться вниз. Прямо под ними раздался оглушительный лай собак, в слабом мерцании фонаря заметались их призрачные тени, и на молодом деревце у самого ручья они увидели опоссума – неподвижно сжавшись в комочек и крепко зажмурив глаза, он висел между двумя сучьями футах в шести от земли. Бадди поднял за хвост обмякшего зверька.

– Фу-ты, черт, – сказал Баярд.

Бадди отогнал собак, и они снова вернулись на тропу. Войдя в заброшенный сарай позади кухни, Бадди направил фонарь па ящик, забранный редкой проволочной сеткой; оттуда пахнуло острым теплым запахом, красными точками блеснуло с полсотни глаз, и, лениво поворачивая к свету острые, похожие на человеческий череп мордочки, закопошились седые мохнатые тельца. Бадди открыл дверцу, бросил нового пленника к остальным и отдал фонарь Ричарду. Все трое вышли из сарая. Небо, понемногу утрачивая свой яркий морозный блеск, начало уже затягиваться дымкой.

Все остальные сидели полукругом перед пылающим очагом; у ног старика дремала пятнистая голубая ГОН– чая. Сидящие подвинулись, освобождая место для Баярда, а Бадди снова уселся на корточки в углу над очагом.