Консьянс блаженный - Дюма Александр (читаем книги онлайн txt) 📗
— Вы говорите правду, сударь? — с надеждой спросила Мариетта. — Вы говорите так не потому, что понимаете: если умрет он, умру и я?.. Но он не умрет, не так ли, сударь?..
— Нет ни малейшего повода для беспокойства… Значит, вы сильно любите этого несчастного солдата?
— О сударь…
— И откуда вы с ним идете?
— Из ланского лазарета, я забрала его оттуда; ведь вы еще не знаете: он слепой; его глаза опалило взрывом зарядного ящика.
— Ах, черт! — огорченно сказал доктор. — Это куда серьезнее. Но сначала извлечем его из обморока, который, по-моему, вызван просто утомлением, а потом уже займемся его глазами.
— О сударь, сударь! — воскликнула Мариетта. — Вы правы, он уже приходит в себя… Посмотрите, посмотрите, он дышит… он открывает глаза… Позвольте мне, сударь, взять его за руку и поговорить с ним: если он подумает, что меня здесь нет, он расстроится.
— Мариетта, — прошептал молодой человек, начинавший действительно приходить в себя.
— Консьянс, друг мой, — живо откликнулась девушка, — я здесь… у твоих ног. А со мной добрый доктор, обещающий позаботиться о тебе и вылечить тебя. О, не правда ли, сударь, вы его вылечите?
Старик внимательно осмотрел воспаленные глаза Консьянса.
— С тех пор как с вами случилось несчастье, друг мой, — спросил доктор, — вы хоть раз испытывали улучшение?
Консьянс попробовал ответить, но был так слаб, что лишь невнятно пробормотал несколько слов.
Мариетта поспешно ответила вместо него:
— Да, да, сударь. Вот даже вчера ему показалось, что пелена на его глазах светлеет; вчера, на одно мгновение ему показалось, что он видел меня.
— Я тебя видел, Мариетта, — подтвердил юноша.
— Слышите, сударь? — подхватила Мариетта. — Он сам это говорит. Но с тех пор дела с его глазами шли только хуже, так что он впал в отчаяние, и не усталость, а именно отчаяние довело его до такого состояния…
— Ну и напрасно, — заметил доктор. — Возможно, была повреждена только соединительная оболочка глаза, а она может восстановиться сама собой.
— Кто бы вы ни были, сударь, — откликнулся Консьянс, — будьте благословенны за дарованную вами надежду, не важно, исполнится она или нет. К несчастью, — добавил он, покачав головой, — только в устах медиков Господь считает ложь добродетелью.
— Учтите, молодой человек, — воспротивился Батист, — мой хозяин — бывший офицер, в качестве главного хирурга консульской и императорской гвардии принимавший участие не только в кампаниях периода Революции, но также и Империи, а это означает, что хозяин мой не лжет никогда!
Затем, уязвленный, он повернулся к старику:
— Да что собой представляет этот птенец, утверждающий, что вы лжете? Вы ведь слышали это, господин полковой врач?
— Замолчи, Батист, замолчи! — посмеиваясь, приказал слуге хозяин. — Прекрасно, что он так говорит.
— Как, он сказал, что вы лжете, а вы находите это прекрасным? В таком случае я уже ничего не понимаю. Если бы пятнадцать лет тому назад вам заявили, что вы лжете, вы такому наглецу перерезали бы горло! — воскликнул Батист и, пожав плечами и вздохнув, пробормотал: — Вот что значат годы! Всех они обкатывают!
— Ну, друг мой, — обратился старый врач к юноше, — вот вы и пришли в себя. Сделаем усилие и попытаемся добраться до дома; там нам будет лучше, чем здесь, и мы постараемся как-нибудь помочь вашим глазам.
— О сударь, — сказал Консьянс, — не стоит так о нас заботиться; я немного отдохну и буду в состоянии продолжить путь. Микстура, которую вы заставили меня выпить, придала мне сил. Мариетта, поблагодари господина доктора вместе со мной и пойдем.
— Минуту, — остановил его старик. — Все будет иначе, послушайте меня. Вы упали почти у моей двери, и вы войдете в мой дом. Вы славный парень, и я не допущу, чтобы вы совсем обессилели. Вы уйдете лишь после того, как отдохнете у меня и подкрепитесь стаканчиком доброго вина. И к тому же, осмотрев ваши глаза поближе, мы, быть может, найдем какое-нибудь средство подлечить их.
— О, в таком случае иди, Консьянс, иди! — вмешалась Мариетта. — Отказаться означало бы прогневить Господа… Сударь, я всего лишь бедная крестьянка, и Консьянс всего лишь бедный крестьянин. Увы, мы никогда не сможем оплатить ваши старания, поскольку бедны оба, но я знаю молитвы, сударь, молитвы неисчерпаемые, как моя любовь… и я буду молиться всю жизнь за вас и дорогих вам людей. Делайте с нами что хотите, и пусть продлит Господь ваши дни, пусть дарует вам земные радости, а после смерти — вечное блаженство!
После таких слов Консьянс не мог возражать. Девушка и старик взяли его под руки, и они пошли к дому, а Батист побежал впереди, чтобы открыть двери.
XV
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НАДЕЖДА
Войдя в дом, Батист передал распоряжения хозяина другому слуге, тотчас исчезнувшему из виду.
Сам же Батист выкатил из кабинета кресло для слепого.
Доктор, Консьянс и Мариетта вошли в дом, а Бернар скромно улегся у двери: сильно навощенный паркет несколько пугал собаку.
Медик подвел слепого к креслу и усадил спиной к свету.
Как только Консьянс устроился в кресле, Батист вышел, а через несколько секунд вернулся, неся на подносе бутылку и три стакана.
— Подойди-ка сюда, — сказал старик.
— Я здесь, господин полковой врач.
Доктор взял бутылку за горлышко с той бережностью, с какой любители относятся к почтенному возрасту некоторых драгоценных вин, и наполнил все три стакана.
Один он предложил Консьянсу:
— Выпейте это не торопясь, в три приема, мой друг, и, уверяю вас, вино вовсе не покажется вам плохим.
Юноша взял стакан и сказал:
— Простите сударь, но, если это вино, должен вас предупредить: я его никогда не пью.
— Тем лучше! — воскликнул доктор. — Оно подействует на вас еще благотворнее. Пейте, мой друг, пейте! Я его даю вам как лекарство.
Консьянсу оставалось только повиноваться.
Тогда доктор предложил второй стакан Мариетте:
— И вы тоже, мое прекрасное дитя, наверняка устали, и это вино вернет вам силы.
— Я не сомневаюсь, — заметил Батист, не сводивший глаз со стаканов, наполненных словно жидким топазом, — я не сомневаюсь, такое вино способно даже мертвого воскресить!
— Что ж, — сказал доктор, взяв третий стакан, — выпьем за здоровье вашего друга, мое прекрасное дитя!
— О сударь, от всей души! — откликнулась Мариетта.
И все трое одновременно поднесли стаканы к губам, в то время как Батист, оставшийся с пустыми руками, довольствовался тем, что причмокнул, как будто по памяти дегустируя воображаемое вино.
Старый врач осушил стакан не отрываясь и затем удовлетворенно выдохнул: «Уф!»
Юноша поднес свой стакан к губам медленно и стал пить с тем недоверием, какое свойственно слепым, не имеющим возможности оценить по виду то, что они пьют. Стакан он осушил в три приема, преодолевая внутреннее сопротивление.
Что касается Мариетты, она после первых же выпитых капель резко оторвала стакан от губ, словно прикоснулась к огню.
— О сударь, — сказала она, отдавая стакан Батисту, — простите меня ради Бога, но я не могу это выпить!
Батист почтительно взял стакан из рук девушки, поспешившей вытереть губы платочком. Можно было подумать, что она пригубила отраву и теперь хотела стереть малейший след ее.
— Хорошо! — согласился доктор. — К счастью, Батист не побрезгует допить после вас. Ведь вы, мое прекрасное дитя, отказались от стакана самого лучшего хереса, какой только могло взлелеять солнце Андалусии. Не правда ли, Батист, ты не побрезгуешь стаканом, который пригубила мадемуазель?
— Ей-Богу, нет, господин полковой врач, слишком у нее хорошенькие губки. За ваше здоровье, господин полковой врач, и за здоровье всех присутствующих!
И Батист одним глотком осушил стакан так же, как это сделал его хозяин, и, так же как он, удовлетворенно произнес: «Уф!»
Правда, слуга выпил херес еще быстрее, чем хозяин, и произнес «Уф!» еще более звучно.
