Бэббит - Льюис Синклер (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
25
Он проснулся, блаженно потягиваясь и слушая, как чирикают воробьи, и тут же вспомнил, что все плохо, что он решил было сойти с пути истинного, но это занятие ничуть его не прельщает. А зачем, подумал он, надо бунтовать? И против чего? Почему не взяться за ум, не прекратить эту идиотскую беготню, жить спокойно для своей семьи, для дела, для друзей по клубу? Что для него этот бунт? Одни терзания и стыд — стыд оттого, что всякая нищенка, вроде Иды Путяк, обращается с ним, как с нашкодившим мальчишкой! И все же… Вечно он возвращался к этому «и все же»! Несмотря на терзания, он уже не мог примириться с миром, в котором усомнился, с миром, который казался ему нелепым.
И только в одном он поклялся себе: «Кончена эта беготня за юбками!»
Правда, к середине дня он уже и в этом не совсем был уверен. Если ни в мисс Мак-Гаун, ни в Луэтте Свенсон, ни в Иде Путяк он не нашел той единственной — прекрасной и нежной, это еще не значит, что ее нет на свете. Его преследовало старое наваждение, что где-то существует вполне реальная «она», которая поймет его, оценит и осчастливит.
Миссис Бэббит вернулась в августе.
Раньше, когда она уезжала, он скучал без ее успокоительного голоса и устраивал праздник по случаю ее приезда. А теперь, хотя он и не решался огорчить ее даже отдаленным намеком в письмах, он жалел, что она возвращается, прежде чем он пришел в себя, и его смущало, что надо ехать встречать ее на вокзал, делая веселое лицо.
Не спеша он приехал на вокзал и начал пристально изучать объявления разных курортов, лишь бы не разговаривать со знакомыми и не выдать свое беспокойство. Но он был человек привычный. Когда поезд с грохотом подкатил к перрону, он был уже там, заглядывал во все окна и, увидев жену среди пассажиров, двигавшихся к выходу, замахал шляпой. Подойдя к ней, он поцеловал ее и воскликнул:
— Ну, здравствуй, здравствуй! А ты чудесно выглядишь, ей-богу, чудесно!
Тут же стояла Тинка. Вот это настоящее — эта смешная курносая девчонка с веселыми глазами, она любит его, она в него верит, — и он обнял Тинку, подхватил на руки и так стиснул, что она запищала. В эту минуту он стал опять таким, как прежде, — уравновешенным, спокойным.
Тинка уселась рядом с ним в машину, держась одной рукой за руль и делая вид, что помогает править, а он громко кричал жене:
— Честное слово, девочка будет водить машину лучше нас всех! Держит руль, как заправский шофер!
И все время он боялся той минуты, когда останется с женой наедине и она терпеливо будет ждать проявлений страсти.
В семье было молчаливо принято решение, что отпуск он должен провести один, съездить на недельку-другую в Катобу, но его мучили воспоминания о том, как год назад он был с Полем в Мэне. Он представлял себе, как он возвращается туда и там обретает мир в воспоминаниях о Поле, в жизни простой и мужественной. Словно молнией пронзила его мысль, что теперь он и вправду может поехать один. И все-таки как ему поехать? Как оставить контору, — да и Майре покажется странным, чего это он вдруг поехал туда один. Конечно, он давно решил делать все, что ему вздумается, — какого черта, в самом деле… Но как это вдруг уехать в Мэн!
После долгих раздумий он все же уехал.
Так как невозможно было объяснить жене, что он едет в лесную глушь искать призрак Поля, он пустил в ход ложь, подготовленную еще в прошлом году и до сих пор практически не использованную. Он сказал, что ему надо повидать по делу одного человека в Нью-Йорке. Но даже самому себе он не сумел бы объяснить, почему он взял из банка на несколько сот долларов больше, чем могло понадобиться, и почему так нежно поцеловал на прощание Тинку, приговаривая: «Господь с тобой, крошка!» Он махал ей из окна поезда, пока она не стала казаться маленьким алым пятнышком рядом с большим коричневым пятном, в которое превратилась миссис Бэббит, стоявшая в конце длинного бетонного перрона с широкими решетчатыми воротами. С грустью он смотрел на убегающие предместья Зенита.
Всю дорогу на север ему мерещились мэнские проводники: простые, сильные и смелые, веселые за игрой в покер, в хижинах под бревенчатым потолком, опытные охотники на лесных дорогах и переправах через стремнины. Особенно вспоминался ему Джо Пэрадайз — полуянки-полуиндеец. Если б только можно было купить дальнюю делянку в лесу и вместе с таким человеком, как Джо, заняться тяжелой физической работой, жить на приволье, носить фланелевые рубашки и никогда не возвращаться к скучным приличиям и условностям!
А не то стать траппером, каких показывают в канадских фильмах, врубаться в чащу, ночевать в Скалистых горах, превратиться в молчаливого, сурового пещерного человека! Почему бы и нет? Он может так жить! У семьи хватит денег, а потом Верона выйдет замуж, Тед станет самостоятельным. Старый Генри Т. о них позаботится. Честное слово! Почему бы и не жить так? Жить по-настоящему!..
Ему очень хотелось этого, он признался себе, что ему только этого и хочется, и вдруг сам почти поверил, что непременно так и сделает. И когда здравый смысл ворчал: «Чепуха! Порядочные люди не убегают от семьи, от компаньонов, это не полагается — и все!» — Бэббит с мольбой ответил себе: «Неужто это труднее, чем Полю пойти в тюрьму, — о господи, какая бы это была жизнь! Мокасины — шестистволка — пограничный городок — азартная игра — ночевки под звездами — стать настоящим мужчиной с настоящими людьми, вроде Джо Пэрадайза — о черт!»
И снова он очутился в Мэне, снова стоял на той же пристани у лесной гостиницы, снова храбро сплевывал в подернутую тонкой рябью воду, и над ним шумели сосны, сияли вершины гор, и форель выскакивала из воды и падала, оставляя расходящиеся круги. Он поспешил в хижину проводников, как в родной дом, к родным людям, по которым давно стосковался. Они так ему обрадуются! Вскочат, крикнут: «Ого! Мистер Бэббит приехал! Он не из этих городских франтов! Настоящий парень!»
В дощатой, тесно заставленной хижине, у засаленного стола, играли засаленными картами проводники: их было человек шесть, все немолодые, в старых штанах и просторных старых шляпах. Они мельком взглянули на Бэббита, кивнули ему. Джо Пэрадайз, загорелый старик с огромными усами, проворчал: «Здорово! Приехали?»
Наступило молчание, прерываемое только стуком фишек.
Бэббит сиротливо стоял около них. Понаблюдав их сосредоточенную игру, он робко спросил:
— Можно и мне, Джо?
— Чего ж. Садитесь. Сколько вам фишек? Вы, что ли, в прошлом году приезжали сюда с женой? — пробурчал Джо.
Вот как было встречено возвращение Бэббита в родной дом!
Целых полчаса он играл молча. Голова у него трещала от дыма трубок и дешевых сигар, и ему надоели флеши и пары, надоело, что никто не обращает на него внимания. Он заговорил с Джо:
— Заняты?
— Нет.
— Хотите ко мне в проводники?
— Ну что ж. Я до следующей недели свободен.
Особой радости по поводу предложенной ему дружбы Джо не проявил. Бэббит уплатил свой проигрыш и вышел из хижины в какой-то ребяческой обиде. Джо высунул голову из клубов дыма, как тюлень из прибрежной пены, проворчал: «Завтра зайду!» — и снова углубился в созерцание своих трех тузов.
Ни в безмолвии охотничьего домика, пахнущего свежеоструганной сосной, ни на озере, ни в красоте закатных облаков, выплывших из-за фиолетовой дымки гор, Бэббит не мог ощутить рядом с собой Поля, почувствовать его успокоительное присутствие. Он был так одинок, что после ужина разговорился у камина в холле гостиницы с древней старушкой, очень восторженной и очень болтливой. Он рассказывал ей о будущих успехах Теда в университете и о том, как умно разговаривает Тинка, пока от этих воспоминаний его не охватила тоска по дому, откуда он уехал навсегда.
Сквозь тьму, сквозь северную сосновую тишь он пробрался к озеру и нашел лодку. Весел не было, но он взял доску и, неловко примостившись на середине скамьи, не греб, а скорее тыкал в воду этой доской, пока не выбрался на простор озера. Освещенные окна гостиницы и охотничьих хижин стали желтыми точками, роем светляков у подножья горы Сэчем. Сама гора казалась еще выше, еще невозмутимее в усеянной звездами темноте, озеро блестело, словно выложенное черным мрамором, и конца ему не было видно. Бэббит чувствовал себя ничтожным, безгласным, слегка запуганным, но это сознание собственного ничтожества заставило его забыть, что он — мистер Джордж Ф.Бэббит, важный гражданин города Зенита. На душе стало грустно и легко. Теперь ему казалось, что Поль с ним, он представлял себе, как его друг, свободный от тюрьмы, от Зиллы и от деловой спешки, играет на скрипке, сидя на корме. «Так и буду жить! — клялся Бэббит. — Ни за что не вернусь! Поля нет, а больше я не хочу никого видеть, надоели! Дурак я, что обиделся на Джо за то, что он не вскочил, не бросился мне на шею. Он человек лесной, себе на уме, не станет он гоготать и трещать без умолку, как городские люди. Надо уйти с ним в горы, на лесные тропы! Вот где настоящая жизнь!»
