В поисках Беловодья (Приключенческий роман, повесть и рассказы) - Белослюдов Алексей Николаевич (книги регистрация онлайн txt) 📗
Маршрут, сиречь путешественник: от Москвы на Казань, от Казани до Екатеринбурга и на Тюмень, на Каменогорск, на Выбернум деревню, на Избенск, вверх по реке Катуни на Красноярск, на деревню Устьюбу, во оной спросить странноприимца Петра Кириллова.
Около их пещер множество тайных и мало подале от них снеговыя горы распространяются на 300 верст, и снег никогда на оных горах не тает. За оными горами деревня Умоменска 4 и в ней часовня; инок схимник Иосиф. От них есть проход Китайским государством, 44 дня ходу, через Губань, потом в Опоньское государство. Там жители имеют пребывание в пределах окияна-моря, называемое Беловодие. Там жители на островах семидесяти, некоторые из них и на 500 верстах расстоянием, а малых островов исчислить невозможно.
О тамошнем же пребывании онаго народу извещено христоподражателям древляго благочестия святыя соборныя и апостольский церкви. Со истиною заверяю, понеже я сам там был со двемя иноками, грешный и недостойный старец Марко. В восточных странах с великим нашим любопытством и старанием искали древляго благочествия православного священства, которое весьма нужно ко спасению.
С помощью божиею и обрели асирского языка 170 церквей, имеют патриарха православного антиохийского постановления и четыре митрополита. А российских до сорока церквей тоже имеют митрополита и епископов асирского поставления.
От гонения римских еретиков много народу отправлялось кораблями Ледовитым морем и сухопутным путем. Бог наполняет сие место.
А кто имеет сомнение, то поставляю бога во свидетели нашего: имать приноситися бескровная жертва до второго пришествия Христа.
В том месте приходящих из России принимают первым чином: крестят совершенно в три погружения и желающих там пребыть до скончания жизни. Бывшие со мною два инока согласились вечно остаться: приняли святое крещение.
И глаголют они: «Вы все осквернились в великих и разных ересях антихристовых, писано бо есть: изыдите из среды сих нечестивых человеки и не прикасайтеся им, змия, гонящагося за женою: невозможно ему постигнути скрывшейся жены в расселены земныя».
В тамошних местах татьбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовныя власти. Тамо древа равны с высочайшими древами. Во время зимы морозы бывают необычайные с рассединами земными. И громы с землятрясением немалым бывают. И всякие земные плоды бывают; родится виноград и сорочинское пшено. И в «Шведском (?) путешественнике» сказано, что у них злата и серебра несть числа, драгоценного камения и бисера драгого весьма много. А оные опонцы в землю свою никого не пущают, и войны ни с кем не имеют: отдаленная их страна. В Китае есть град удивительный, яко подобнаго ему во всей подсолнечной не обретается. Первая у них столица — Кабан.
Г. Т. Хохлов
ПУТЕШЕСТВИЕ УРАЛЬСКИХ КАЗАКОВ В «БЕЛОВОДСКОЕ ЦАРСТВО»
С предисловием В. Г. Короленко
Летом 1900 года мне пришлось провести несколько недель в области Уральского войска. От моих знакомых в гор. Уральске я слышал, что за два года перед тем три казака совершили очень интересное и далекое путешествие в Индокитай и Японию, разыскивая мифическое „Беловодское царство”. Путешествие это было изложено одним из участников (Варе. Данил. Максимычевым) на страницах местной газеты, а затем издано отдельной брошюркой, которую, как мне говорили, жадно покупало казачье население. К сожалению, в то время мне не могли достать ни одного экземпляра этой брошюры, ставшей тогда по разным причинам библиографическою редкостью [28].
В июле того же года я совершил поездку по казачьим станицам среднего Урала, и здесь учитель войсковой школы Кирсановской станицы сообщил мне, что другой из этих путешественников, казак Григорий Терентьевич Хохлов, живет в Кирсанове и в настоящее время находится в станице. По моей просьбе, любезный хозяин пригласил его к себе, и таким образом я познакомился с автором путешествия, предлагаемого теперь вниманию читателей.
Оказалось, что во все время своих странствий он с чрезвычайной обстоятельностью вел путевой дневник. Это была небольшая, обыкновенная записная книжка, с французским словом „Notes" на обложке, но внутри вся исписанная очень убористо, по-старинному полууставом. По моей просьбе Григорий Терентьевич согласился восстановить свои впечатления, и изобразил их гражданским письмом в объемистой рукописи, которую и прислал мне впоследствии.
Он позволил мне сделать из неё выдержки, которые и были напечатаны в моих очерках [29], а я, в свою очередь, обещал похлопотать об отдельном издании всего путешествия, причём, кроме естественного желания видеть свой труд в печати, — автором очевидно руководило также стремление ознакомить своих единоверцев с трудным и тщетным опытом отыскания сказанного Беловодского царства.
Для того, чтобы читателю, незнакомому с предметом этих исканий, было понятнее все нижеследующее, я считаю нелишним сделать несколько предварительных пояснений.
Автор путешествия сам называет себя и своих товарищей „никудышниками”. Это слово, происходящее от наречия „никуда", обозначает на Урале людей, которые, не признавая современного священства греко-российской церкви, не присоединились также ни к одному из „поповских" старообрядческих согласий. Это не значит однако, что они отрицают самое начало церковности и священства. Совершенно наоборот. Перед воображением „никудышника", ярого отрицателя всех реально существующих церковных форм, — носится мечта о „настоящем", чистом преемстве благодати от апостолов, о какой-то особенной иерархии, которая избегнув „никоновой прелести” и порчи, сохранила во всей чистоте и догматы и обряды „древнего" дониконовского православия.
Поиски этой иерархии проходят живою красною нитью через всю историю старообрядчества с тех самых пор, как первое, застигнутое великим церковным расколом, поколение духовенства постепенно вымирало, оставляя паству без священников. На этой почве и началось дробление старообрядчества, смотря по тем приемам, какими оно стремилось разрешить этот болящий вопрос и восполнить недостаток священства. Одни, находя основания в апокалипсисе, решили, что наступает конец мира, и отказались от всяких поисков в ожидании второго пришествия. Это — самая быть может последовательная хотя и наиболее удаленная от жизни часть русского старообрядства. По мере того, как время шло, поколения сменялись, а грозная труба второго пришествия все молчала над погрязшим в грехе миром, настроение большинства старообрядцев должно было приладиться к очевидному факту дальнейшего существования грешного мира. Отсюда две попытки компромисса, давшие начало двум ветвям старообрядческого священства. Обе исходят из признания, что иерархическая преемственность, по слову Христа, не могла быть прекращена даже временно. Значит она все-таки существует непрерывно в господствующей церкви, как источник мутный и загрязненный, но не иссякший. Отсюда следует, что им можно пользоваться, приняв лишь меры для очищения того, что из него получается. Таким образом возникло согласие „Белого священства”, заимствующего всяким приемами священников у греко-российской церкви, но принимающего разные меры для того, чтобы, не уничтожая самой благодати, очистить „никонианскаго”, попа от налета „никонианской прелести”. Само собою разумеется, что найти священника, по убеждению и добровольно соглашающегося на это „исправление”, чтобы затем вести внезаконное существование скитальца, — очень трудно и по большей части беглопоповцам приходится довольствоваться отбросами официального священства. Это заставило старообрядцев обратиться к другой форме того же, последовательно развиваемого компромисса: вместо того, чтобы заимствовать священников, поставляемых греко-российскими иерархами, стоило только найти епископа, который, сам согласившись на „исправление” — мог дать начало центральной старообрядческой иерархии и поставлять затем священников на обычном основании.
