Жан-Кристоф. Том I - Роллан Ромен (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
«О Сабина!..» — вздыхал он.
Ей посвящал он свои песни, решив оживить в музыке свою любовь и свою боль. И действительно, любовь и боль оживали в звуках, но бедная Сабина была здесь ни при чем. Любовь и боль обращены были к будущему, а не к прошедшему. Кристоф ничего не мог поделать со своей молодостью. Соки жизни забродили в нем с новой силой. Его горе, его печаль, его целомудренная и пламенная любовь, его затаенные желания — все разжигало лихорадку. И, словно смеясь над его скорбью, сердце билось веселым и буйным биением, задорные песни неслись, как пьяные, сметая все рамки: все славословило жизнь, сама грусть становилась празднеством. Кристоф, слишком честный по натуре, не пытался продолжать обман и презирал себя. Но жизнь стремительно уносила его, и, с нахмуренным челом, душой возлюбив смерть, а телом возлюбив жизнь, он снова отдавался нарождающейся силе, хмельной и бессмысленной радости бытия; ибо жалость, боль, отчаяние, жгучая рана непоправимой потери — все смертные муки лишь закаляют и подгоняют сильных духом, впиваясь в бока, словно яростные удары шпор.
Однако Кристоф знал, что в глубинах души он сохранит, как в неприступном и неприкосновенном тайнике, тень Сабины. Никакому потоку жизни не унести ее. Каждый из нас носит в себе как бы маленькое кладбище, где покоятся все, кого мы любили. Они мирно спят там годами, и ничто не нарушает их сна. Но приходит день — мы твердо знаем, что такой день приходит, — и могильный ров расступается. Мертвецы выходят из своих могил и улыбаются бескровными устами, все теми же любящими устами, любимому, возлюбленному, в чьем лоне живет их память, подобно тому как спит ребенок в материнской утробе.
Часть третья
Ада
После дождливого лета наступила сверкающе ясная осень. Ветви яблонь и груш гнулись под тяжестью плодов. Краснощекие яблоки блестели сквозь листву, как бильярдные шары. То тут, то там деревья поспешно облекались в блистательное убранство осени: огненно-красное, пурпуровое, цвета спелой дыни, апельсина, лимона, цвета густой подливы, цвета подрумяненного окорока. Лес стоял пестрый, как тигровая шкура, а луга убрались крохотными розовыми огоньками прозрачных безвременников.
Кристоф спускался с холма. Воскресный день угасал. Шагал он крупно, почти бежал, следуя крутому уклону. Напевал музыкальную фразу, которая с утра настойчиво звучала у него в ушах. Растрепанный, с обветренным лицом, он шел, дирижируя в такт шагам рукой, дико вращая глазами, и вдруг на повороте дороги увидел стену, а на стене белокурую девушку, которая изо всех сил притягивала к себе толстую ветку дерева и жадно засовывала в рот маленькие синеватые сливы. Оба замерли от неожиданности. Девушка, пережевывая сливу, с испугом смотрела на Кристофа, потом вдруг расхохоталась. Кристоф последовал ее примеру. На незнакомку приятно было глядеть: ее круглое личико лучистым ореолом обрамляли белокурые вьющиеся волосы, щеки у нее были круглые и розовые, глаза голубые, нос довольно большой, но задорно вздернутый, рот маленький, из-под ярко-красных губ виднелись белые зубы, крупные, немного выступавшие вперед резцы, подбородок чувственный, и вся она была статная, полнотелая, хорошо сложенная, крепко сбитая. Кристоф крикнул ей, не останавливаясь:
— Приятного аппетита!
Но девушка окликнула его:
— Послушайте! Будьте добреньки, помогите мне. Никак не слезу…
Кристоф подошел поближе и осведомился, как же ей удалось влезть на стену.
— А когти-то на что… Влезать легко…
— Особенно когда над самой головой висит такое лакомое угощение.
— Ну конечно… Зато когда наешься, вся храбрость сразу пропадает, не знаешь, как быть.
Он взглянул на склонившееся над ним девичье лицо и сказал:
— Вам и здесь хорошо, на стене. Подождите до завтра. Я зайду вас проведать.
Но сам не трогался с места, словно прирос к земле.
Девушка сделала притворно-испуганную мину и, мило гримасничая, стала умолять Кристофа, чтобы он не оставил ее в беде. Они со смехом смотрели друг на друга. Показывая на ветку, за которую она держалась, девушка спросила:
— А разве вы не хотите?
Чувство уважения к чужой собственности не возросло в Кристофе со времени совместных прогулок с Отто, и он сразу же согласился. Девушка от души забавлялась, швыряя в Кристофа сливами. Когда он наелся, она потребовала:
— А теперь помогайте.
Однако Кристофу было приятно мучить незнакомку. А она сердилась и нетерпеливо понукала его. Наконец он решился:
— Прыгайте! — и протянул ей руку.
Девушка совсем было собралась прыгнуть, но вдруг спохватилась:
— Подождите, сначала нужно запастись на дорогу.
Она стала рвать самые крупные сливы, до которых могла дотянуться, и засовывала их за приятно округлый корсаж.
— Осторожнее, слышите! Смотрите не раздавите сливы!
А Кристофу как раз этого и хотелось.
Девушка нагнулась и прыгнула прямо в его объятия. Мускулистый Кристоф невольно пошатнулся под тяжестью ее тела и подался назад. Они были одного роста. Их лица соприкасались. Кристоф поцеловал ее влажные, сладкие от сока слив губы, и она без малейшего стеснения ответила на поцелуй.
— Куда вы идете? — спросил он.
— Сама не знаю.
— Вы, значит, одна гуляете?
— Нет, с друзьями. Только я их потеряла. Эй, ау, ау! — вдруг закричала она во всю силу своих легких.
Никто не ответил.
Но девушку, видимо, это не смутило. Они зашагали рядом, сами не зная куда, просто так, без дороги.
— А вы куда идете? — поинтересовалась она.
— Сам не знаю.
— Вот и чудесно. Тогда пойдемте вместе.
Она вытаскивала сливы из-за оттопырившегося корсажа и, вкусно причмокивая, жевала их.
— Вы же заболеете.
— Я? Да никогда в жизни. Я их с утра до ночи ем.
В глубоком вырезе платья Кристоф увидел кружево рубашки.
— Только они сейчас теплые.
— Посмотрим.
Девушка со смехом протянула ему сливу. Он съел. Она искоса смотрела на него и по-детски сосала мякоть сливы. Кристоф не знал, чем может окончиться это приключение. Возможно, что у нее на этот счет были кое-какие соображения. Она ждала.
— Эй, ау! — раздалось в лесу.
— Ау! — ответила она. — Это наши! — обратилась девушка к Кристофу. — Вот и хорошо.
На самом деле она считала, что ничего хорошего в этом нет. Но не затем даны женщине слова, чтобы говорить то, что она думает… Упаси господь! Что бы сталось тогда в нашем мире с нравственностью?
Голоса приближались. Спутники девушки, очевидно, выбрались на дорогу. Вдруг она одним махом перескочила придорожную канаву, взобралась на противоположный откос и спряталась за деревьями. Кристоф с удивлением поглядел на нее. Она властным жестом велела ему последовать за ней. Кристоф повиновался. Она направилась в самую чащу леса.
— Ау, ау! — крикнула она еще раз, когда они уже углубились в лес. — Пускай они меня поищут! — пояснила она Кристофу.
Спутники девушки остановились у дороги, прислушиваясь, откуда идет голос. Они ответили на ее крик и тоже вошли в лес. Но девушка отнюдь не намеревалась их ждать. Посмеиваясь, она забиралась все дальше, петляя по лесу. Друзья чуть не надорвались, зовя ее. А она молча слушала их отчаянные призывы, потом вдруг, отбежав в сторону, начинала аукать. Наконец тем это надоело, и они решили, что лучшее средство вообще не искать ее: сама прибежит.
— Счастливого пути! — донеслось с опушки, а затем послышалась удалявшаяся песня.
Девушка рассердилась: как это они осмелились не подождать ее? Хотя она сама старалась отделаться от них, ей не понравилось, что они так легко отказались от поисков. Кристоф только плечами пожимал. Эта игра в прятки в обществе незнакомой девушки не особенно его увлекала, и он даже не подумал воспользоваться их одиночеством. Да и девушка, казалось, не думала об этом. От досады она даже забыла о Кристофе.
— Ну, это уж слишком, — заявила она, сердито хлопнув в ладоши. — Значит, они меня так здесь одну и оставили.
