Осень - Лутс Оскар (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
— Скамейки — еще куда ни шло, хотя заседание пройдет как-нибудь и без того, а уж пол мести — глупость.
— Как так?
— А то — не глупость? Придут сюда в грязных сапожищах, нанесут слякоти, и потом все равно придется делать уборку.
— Так-то оно так, но я все же немного пройдусь метелкой.
— Пройдитесь, пройдитесь, вольно вам напускать на себя важность. По мне, хоть вымойте этот пол, навощите и отполируйте.
Служитель, он же домовой, споро заканчивает свою работу.
— Так, — говорит он, — теперь я на время оставлю вас в покое. Теперь надобно …
Дальше он не продолжает — зачем говорить о вкусном завтраке, если это не относится к делу.
Помощник секретаря, или просто помощник, как его называет волостной люд, вновь остается наедине со своими бумагами. Это один из тех молодых людей, кто родился в городе, рос и ходил в школу в городе, а затем под давлением обстоятельств, чуть ли не со слезами на глазах, перебрался в деревню. Однако, чтобы получить хотя бы эту должность, пришлось проявить большое упорство да изворотливость, поскольку претендентов было густо, словно песка на берегу моря, и не окажись у него в паунвереских краях влиятельных родственников, кто знает, чем бы все кончилось. Да, здесь его юную душу гнетут тяжкое одиночество и скука, особенно теперь, в осеннюю пору, но что поделаешь — не может же он, в самом деле, годами жить на иждивении своих малоимущих родителей. Старикам Сярби и без того пришлось достаточно побороться с судьбой, чтобы помочь сыну закончить, школу.
Единственное, что хоть немного утешает его в свободные от работы часы, это книги из местной библиотеки. Утешение, конечно, слабоватое, потому что художественная литература поновее капает в библиотеку словно сквозь игольное ушко. Разве только газеты … Без них можно было бы умереть. Более или менее близкими знакомствами он здесь не обзавелся, хотя мог бы иметь их даже и в избытке, — ибо он все же помощник. Однако в таком случае он должен был бы чаще бывать в «погребке друзей» и участвовать в застольях, которые изо дня в день там устраиваются. Туда захаживают зажиточные хуторяне, из тех, кто построил себе модные дома и обзавелся новой обстановкой с роялем и радиоприемником; там развлекается даже некая особа с высшим образованием, но царящая в этом заведении атмосфера не вполне устраивает нашего молодого человека, и кроме того …
Кроме того, когда молодой Сярби покидал отчий кров, его видавший виды родитель сказал:
«Будь начеку, парень! Я знаю, в деревне тебе поначалу будет скучно, там некуда пойти: ни театра, ни кино, ни кафе, нет молодых людей твоего круга. Смотри, не вздумай от скуки кутить! На такой волостной должности, какую ты теперь собираешься занять, эта опасность особенно велика. Предлагающих и соблазняющих, без сомнения, найдется предостаточно. В свое время я тоже жил в деревне и видел, во что превращался какой-нибудь вполне достойный человек, стоило ему только быть избранным волостным старостой или судьей … Не один крепкий хутор пришел в упадок, пропал ни за понюх табаку, а его бывший хозяин закончил дни своей жизни где-нибудь в баньке-развалюхе, а то даже и в богадельне. Поэтому будь начеку».
Эти отцовские слова всегда вспоминаются молодому «помощнику», когда он проходит паунвереским поселком и слышит доносящиеся откуда-то громкие голоса и нестройное пение. «Конечно, — думает он, усмехаясь, нет у меня еще ни кола ни двора, но я смогу обрести и то, и другое, если … Ведь неспроста же старик давал мне наставления». И если его иной раз в лавке или еще где приглашают зайти ненадолго в заднее помещение, он, бывает, и впрямь заходит, однако особо там не задерживается, — нельзя, его ждет работа.
В то самое время как помощник волостного секретаря перебирает свои бумаги, а достопочтенный господин Тюма наслаждается любимым блюдом, один из жителей Паунвере проявляет лихорадочную активность и выжимает из себя все, что только возможно.
Георг Аадниель Кийр сидит в вышеупомянутом «погребке» в компании нескольких членов правления и щедро угощает своих дорогих друзей. На столе перед собравшимися стоят фужеры, несколько бутылок необыкновенно вкусного лимонада, груда нарезанного хлеба, два ополовиненных круга колбасы, слегка позеленевших и со скользкой кожицей.
Сам портной пылает лицом, словно раскаленная каменка, время от времени смахивая со лба пот.
— Ну, угощайтесь, друзья! — он подвигает фужеры и колбасу. — Не то остынет! Все равно скоро надо будет идти в волостное правление и поглядеть, что там выйдет. Ужо-тка, тогда увидим, есть ли еще справедливость на паунвереской земле или и она тоже эмигрировала куда-нибудь в Аргентину или в Бразилию. Чего ты ждешь, Юри? Что ты зеваешь, Яан? И вообще все, кто тут есть! Поддадим так, чтобы дым коромыслом стоял. Э-эх, после совещания еще добавим, но сначала надо как следует подкрепиться. Послушай, вяэнаский Март, ты ничего не пьешь — что за комедию ты ломаешь?
— Ох, господин Кийр, — бормочет Март, щуря глаза и едва ворочая языком,
— я и т-так п-перебрал. Уже в-вроде бы …
— Э-эх, что значит перебрал! Лучше растянуть брюхо, чем добрую еду на тарелке оставить.
— И то правда, но … ик, ик … — И взъерошенный вяэнаский Март, каждый волосок на голове и в бороде которого норовит расти в собственном направлении, тяжело опускается щекой на руку; перед носом у него огрызок колбасы, на нее он теперь роняет пепел папиросы, будто это лучшая приправа.
— Ой, черт побери! — вдруг вскрикивает Кийр, взглянув из окна на грязную дорогу. — Там едет мой старый школьный друг, Тыниссон, как вы думаете, не позвать ли его сюда?
— Ясное дело, позвать! — раздаются голоса. — Пусть старый бочонок с салом тоже поставит пару бутылок.
— Нет, речь не о том! — Георг Аадниель машет руками, поспешая к двери.
— Я просто так хотел с ним поговорить, он парень башковитый.
Тыниссон произносит «тпру» И останавливает лошадь. — Ну, что стряслось?
— Его плотно сбитое тело принимает в телеге полулежачее положение.
— Зайди!
— А чего я там потерял?
— Да просто так … перекинемся парой слов. Там сидят еще и другие хозяева.
— Шел бы ты лучше на ярмарку горшками торговать! — бормочет Тыниссон, вновь принимает сидячее положение и едет дальше.
— Видали, вот чертов пентюх! — Портной морщит нос. — Боров объевшийся, лень даже с телеги слезть! Гордец дерьмовый! Ишь ты, компания паунвересцев ему не подходит! Удивительно, как этот толстомясый получил на войне крест за какую-то ерундовую царапину. Правда, поговаривают, будто у него было тяжелое пулевое ранение, но это, ясное дело, пустая болтовня. Однако крест есть крест — тут уж ничего не попишешь. Эх, если бы и у него, Йорха, был такой! Тогда бы он … ог-го-о! А теперь, черт подери, даже немного неловко возвращаться назад к этим выпивохам на даровщинку: они небось видели, что Тыниссон ни во что не ставит его приглашение.
Но вернуться придется — нельзя же такое мероприятие на полпути бросить, раз уж оно начато.
— Подайте сюда еще пару бутылок! — приказывает он как ни в чем не бывало, тогда как в душе у него мрак, а в сердце — затаенная злоба. В мыслях же: «Тряхну еще чуток мошной, поди, не разорюсь, ведь на весы положено многое». Во всяком случае, хотя бы эти деятели, кого он сейчас тут ублажает, его люди. А иной раз бывает достаточно даже и одного горластого мужика, чтобы провести какое-нибудь решение, из тех, на которые по началу не очень-то можно и надеяться.
— Ваше здоровье! Да здравствует справедливость в Паунвере, так же как и во всем мире!
— Ваше здоровье, ваше здоровье! — подхватывают участники застолья. — Да здравствует!
Однако дело в конце концов доходит все же до того, что откладывать больше нельзя — надо идти на заседание. Кийр держит в руке карманные часы, переминается с ноги на ногу, понуждая своих дорогих друзей поспешать. Скоро уже час, как уполномоченным следовало быть в волостном доме. Начало заседания, разумеется, затягивается, как обычно, но все же оно еще никогда не затягивалось до ночи. Нет, Господь видит, пора уже двигаться, гут ничего не поделаешь.
