Вор и собаки - Махфуз Нагиб (полные книги .txt) 📗
VI
Он стороной обошел казармы и углубился в пустыню, торопясь скорее добраться до цели. Аббасия была хорошо знакома ему еще с прежних времен, и теперь он шел уверенно, как по компасу. Завидев черневший при звездном свете круглый купол гробницы, осмотрелся. Где-то здесь. Пристально вглядываясь в темноту, стал обходить гробницу. Машины не было. Наконец у южной стороны он различил черный силуэт. Он решительно двинулся вперед, потом пригнулся и, уже крадучись, подобрался ближе. До слуха долетел прерывистый шепот и какие-то неясные звуки.
Очень сожалею, но придется нарушить ваше уединение. Сейчас на смену восторгу придет испуг. Что поделаешь, в этой жизни все радости недолговечны. «У нас хорошие намерения, но нам не хватает организованности»,– говаривал, бывало, Рауф Альван. Он подкрался еще ближе и осторожно взялся за ручку автомобильной дверцы. Ощутил на лице жар от двигателя, с силой рванул ручку.
– Ни с места!
Испуганный вскрик. Два застывших от неожиданности силуэта. Он навел на них дуло револьвера.
– Одно движение, и я буду стрелять! Выходите! Жалобный голос Hyp:
– Умоляю…
И голос мужчины, сиплый, скрипучий, как будто горло у него забито песком:
– В чем дело? Что вам угодно?
– Вылезайте!
Схватив в охапку одежду, Hyp выскочила из машины. Ее спутник, спотыкаясь, последовал за ней, на ходу натягивая брюки. Сайд приставил пистолет к его виску.
– Не надо, не стреляйте! – плачущим голосом закричал тот.
– Деньги! – коротко потребовал Сайд.
– Они там, в пиджаке!
Саид грубо подтолкнул Hyp к машине.
– Достань!
Охнув, она повиновалась:
– Только, ради всего святого, не стреляйте!
– Давай пиджак!
Быстро вынул бумажник и швырнул пиджак владельцу.
– Уноси ноги, покуда цел!
Не оглядываясь, тот бросился в темноту.
Саид вскочил в машину, включил зажигание. Мотор взревел, и машина рванулась с места. Hyp приводила в порядок свой туалет.
– Хоть и ждала я тебя, а все-таки здорово напугалась!
Ведя машину на предельной скорости, он буркнул:
– Выпей, может, успокоишься.
Она протянула ему бутылку, он отхлебнул глоток, отдал ей. Она тоже отпила немного.
– Бедняжка! У него даже колени дрожали…
– Добрая ты женщина, Hyp. А я вот не люблю фабрикантов.
Hyp откинулась на сиденье и многозначительно сказала:
– Ты вообще никого не любишь!
Нашла время кокетничать! Он ничего не ответил. Машина неслась в сторону Аббасии.
– Нас могут увидеть вместе,– жалобно проговорила Нур.
Он и сам об этом подумал. Свернул на извилистую улицу, которая вела в квартал Дарраса, немного сбавил скорость.
– Я зашел к Тарзану, чтобы раздобыть револьвер и договориться с кем– нибудь из знакомых шоферов такси. Кто бы мог думать, что мне так повезет с машиной!
– Вот видишь, я всегда тебе помогаю!
– Верно. А на этот раз ты была просто неподражаема. Почему бы тебе не стать актрисой?
– Но я вначале по-настоящему испугалась!
– А потом?
– Потом я, по-моему, вошла в роль, и он так ничего и не понял…
– Он так перетрусил, что ему было не до подозрений! Она повернулась к нему:
– А зачем тебе револьвер и машина?
– Для дела…
– Ты с ума сошел? Давно ли ты вышел из тюрьмы?
– Ну, позавчера…
– И опять за старое?
– А тебе легко расстаться со своей профессией?
Она не ответила, уставившись в темноту, туда, где под фарами машины блестела дорога.
За поворотом ночь как будто стала еще темнее и гуще: дорога вплотную подошла к горе.
– Ты вот не знаешь,– вкрадчиво сказала Hyp,– сколько я плакала, когда узнала, что тебя посадили!
– Сколько? Она обиделась.
– Опять ты со своими насмешками!
– Да я вовсе не смеюсь! Я тебе верю: у тебя доброе сердце.
– Зато у тебя вообще нет сердца…
– А оно по инструкции осталось в тюрьме.
– Нет, ты и в тюрьму попал уже без сердца!..
Вот привязалась: сердце, сердце… Спросила бы лучше ту, которая мне изменила, или друзей-предателей, или дочь, что меня оттолкнула…
– Ничего, когда-нибудь и я найду свое сердце…
– А где ты ночевал? Жена твоя знает, где ты?
– Не думаю.
– Ты поедешь домой?
– Вряд ли… Во всяком случае, не сегодня.
– Поедем ко мне! – попросила она.
– А ты живешь одна?
– Да. Улица Нагмуддин, за кладбищем.
– Номер.
– Там один дом. Внизу контора по продаже джута, а позади кладбище.
Он не удержался от смеха.
– Ну и местечко ты себе выбрала! Она тоже рассмеялась:
– А меня там совсем не знают. Никто ко мне никогда не приходил. Ты будешь первым… Я живу на самом верху…
Она ждала, что он скажет, но он молчал, сосредоточив все внимание на дороге, которая пролегала между горой и домами. И среди них дом шейха Али Гунеди. В конце квартала он остановил машину и повернулся к Hyp:
– Здесь я тебя высажу.
– А разве ты со мной не пойдешь?
– Я приду потом.
– Куда ж ты денешься в такую поздноту?
– Слушай. Ты сейчас прямо отсюда пойдешь в полицейский участок. Расскажешь там все, что случилось, слово в слово, как будто ты ни при чем. Опиши меня, только, разумеется, совсем наоборот: толстый блондин, на правой щеке шрам… Скажешь, что я увез тебя силой. Ну, изнасиловал, что ли.
– Изнасиловал?
Он даже не улыбнулся.
– Скажешь, что все это случилось в пустыне Зенхом, что я по дороге выбросил тебя и угнал машину.
– А ты потом придешь?
– Приду. Слово мужчины! А ты сумеешь в участке сыграть свою роль так же хорошо, как в машине?
– Постараюсь…
– Прощай.
И машина умчалась.
VII
Предел удачи – если удастся убить обоих сразу. И Набавию и Илеша. А тогда остается только свести счеты с Рауфом Альваном и бежать. Может быть, и за границу. Да, но с кем останется Сана?.. Острая колючка, вонзившаяся в сердце… Тобою руководит не разум, а чувство. Ты должен выждать, устроить свои дела и потом налететь внезапно, как коршун. Нет, ждать не имеет смысла. За тобою следят. С того самого момента, как ты вышел из тюрьмы. А теперь, после истории с этой машиной, слежка усилится… В бумажнике сынка фабриканта оказалось всего несколько фунтов. И это тоже не предвещает удачу. Нет, надо нанести удар немедленно, не откладывая, иначе все пропало. А с кем останется Сана?.. Острая колючка, вонзившаяся в сердце. Оттолкнула меня, и все же мысль с тоской возвращается к ней снова и снова. Может быть, ради тебя оставить в живых твою подлую мать? Отвечай, я должен решить это сейчас же. Он бродил в темноте вокруг дома в квартале Сиккат аль-Имам, оставив машину в конце улицы у крепости. Торговые лавки закрыты. На улице ни души. Никто его как будто не ждет. В такой час все живое прячется в норы. Он, наверное, и не подозревает, что я как гром среди ясного неба явлюсь сводить с ним счеты. А может быть, он начеку, ждет? Но все равно, это меня не испугает. Даже если Сана останется сиротой. Потому что, господин Рауф Альван, предательство – это большая гнусность… Сжимая в кармане револьвер, он посмотрел на окно. И чтобы в этой жизни легче дышалось живым, подлецов надо выкорчевывать с корнем. Крадучись вдоль стены, он подошел к подъезду. Проскользнул внутрь и, затаив дыхание, стал подниматься по лестнице. В непроглядной тьме миновал первый этаж, потом второй, третий. Вот она, дверь, за которой укрылись самые отвратительные помыслы и низменные страсти. Если я постучу, интересно, кто мне откроет? Набавия? И не притаился ли где– нибудь легавый? Мерзавцам не уйти от пули, даже если мне придется силой вломиться в дом. Надо действовать, и притом не медля ни минуты. Какой позор, Саид Махран уже два дня на свободе, а Илеш Сидра до сих пор жив…
Ты сумеешь улизнуть. Так бывало десятки раз. В считанные секунды ты можешь взобраться на крышу и спрыгнуть с третьего этажа на землю целым и невредимым. Стоит тебе захотеть, и у тебя вырастут крылья… Только как ни крути, а в дверь постучать придется,хотя стук может привлечь внимание. Особенно сейчас, глубокой ночью. Набавия поднимет крик, всех перебудит, сбегутся все эти негодяи, примчится легавый. Нет, лучше разбить стеклянный проем в верхней части двери. Он думал об этом еще в машине по дороге сюда и, вынув револьвер, сквозь решетку рукояткой ударил по стеклу. Посыпались осколки, и звон их прозвучал как сдавленный крик в ночи. Он прижался к двери и, держа пистолет наготове, застыл в ожидании, напряженно вглядываясь в темноту коридора. Сердце учащенно билось. Голос: «Кто там?» Мужской голос. Голос Илеша Сидры. Он узнал его, несмотря на то, что в висках стучало до боли. Дверь слева слегка приоткрылась. Слабый луч света, и в нем неясный силуэт человека. Вот он неуверенно направился к входной двери. Саид нажал курок. Короткий выстрел, резкий, как визг злого духа. Вскрик. И снова выстрел, настигший уже падающее тело. И снова крик – пронзительный крик ужаса и мольбы о помощи – Набавия! «И до тебя дойдет очередь, от меня не уйдешь. Я сам дьявол!» – злорадно отозвался он, уже сбегая по лестнице. Кубарем скатился вниз, на мгновение остановился, чтобы перевести дыхание, и незаметно выскользнул на улицу. Спокойным шагом пошел прочь. До слуха долетел стук распахиваемых ставней, тревожные голоса, какие-то восклицания… Вот наконец и машина. Он рывком открыл дверцу и сел. От площади в сторону улицы Сиккат аль-Имам бежал полицейский. Саид быстро нырнул на дно машины. Полицейский протопал мимо. Тогда он осторожно вылез, сел за руль и, не теряя времени, поехал прочь. На обычной скорости обогнул площадь; крики еще не утихли. Впрочем, он слышал их еще долго, даже когда отъехал и уже не мог их слышать. В полном оцепенении он вел машину, не понимая, куда и зачем едет. Убийца… Но еще остается Рауф Альван, этот утонченный предатель. Пожалуй, он-то поважнее Илеша Сидры и опаснее его. Убийца. Я стал убийцей. Перешел в иную категорию. И судьба у меня теперь будет иной. Раньше я похищал ценности, теперь буду похищать подлые людские души. «И до тебя дойдет очередь, от меня не уйдешь. Я сам дьявол». Только ради Саны я пощадил тебя. Но я найду для тебя кару пострашнее. Ты будешь бояться смерти и жить в вечном страхе, не зная ни минуты покоя, покуда я жив. Улица Мухаммеда Али. Он сидел за рулем и все ехал, ехал куда-то. Теперь имя убийцы у всех на устах. Участь убийцы – скрываться, стараясь избежать виселицы. Нет, нет, палач не спросит меня: «Какое твое последнее желание?» Придется им повременить с этим вопросом.
