Джура - Тушкан Георгий Павлович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Саид взял все деньги у Кучака. Они впервые за несколько дней хорошо поели. Саид хвалил Кучака.
Поздно вечером хозяин пришел к ним в общежитие – тесную юрту – и расспросил о месте, где Кучак работал. Кучак охотно рассказал. Кучак развеселился. В кибитке раздался собачий лай. Все вскочили.
Кучак кричал: «Прочь, прочь!» – толкал ногами в темноте визжавшую собаку и наконец со смехом схватил Саида за ногу, и тот чуть не упал.
Саид удивился искусству Кучака подражать голосам животных, но ещё больше его удивила и насторожила скрытность Кучака. Ведь Кучак не раз и прежде «гонял собак», не давал Саиду спать ночью. Значит, Кучак к тому же и мстителен, и совсем не так уж прост, как казалось Саиду.
На другой день Саид усердно помогал Кучаку и поднимал курджум с мокрой глиной из дыры глубиной больше чем в человеческий рост. Там, на дне, работал Кучак. Хозяин стоял рядом и наблюдал. Все рабочие из общежития Кучака начали работать рядом. За неделю Кучак и Саид много заработали. Хозяин объявил эту дыру своей старой разработкой, выплатил им половину заработка и запретил добывать в этом месте.
Саид кричал и ругался, но это не изменило решения хозяина. Саид объявил, что умножит заработанные деньги, пошел играть в кости и все проиграл. Он пришел ночью, растолкал сонного Кучака и уговорил его снова идти в яму, где им хозяин запретил работать, и попытаться до утра намыть золота и продать его на стороне. Кучак неохотно повиновался. Они пошли, но утром явился хозяин и прогнал их.
Через несколько дней Кучак опять нашел богатое место. Все было бы хорошо, если бы не ежедневная игра Саида в кости с проезжающими. В один из дней во время игры в кости люди Кипчакбая схватили Саида.
Попался бы и Кучак, если бы не его способность лазать по горным крутизнам. С перепугу Кучак полез на такую кручу, что его преследователи не осмелились следовать за ним.
Взобравшись на горную кручу, Кучак оглянулся назад и увидел внизу толпу и всадников. Он посмотрел вперед и увидел дымящиеся склоны гор. Это пастухи пустили пламя по сухой, прошлогодней траве, очищая путь молодой зелени.
В долине, открытой всем ветрам и всем взорам, Кучак чувствовал себя беззащитным. Другое дело в горах: здесь Кучак был как дома…
XII
Целый месяц Кучак скитался в горах, питался у гостеприимных пастухов и все же решил возвращаться прежней дорогой по краю пустыни, так как другой он не знал, а спрашивать боялся. Кучак шел по ночам и, если приближался всадник, он ложился на землю. Дорога была отмечена путевыми знаками. Между постоялыми дворами, лянгарами, стояло по десять потоев – усеченных глиняных пирамид; между этими башенками высотой в тридцать локтей были расставлены огромные плетенки с песком, расположенные в ста пятидесяти шагах друг от друга. Заблудиться было трудно. По дороге Кучак ловил силками голубей. Тысячи их жили в склепах – мазарах, построенных в честь святых. Потом Кучак пристал к каравану, играл на дутаре, принадлежавшем одному из караванщиков, пел, стерег верблюдов, дошел с караваном почти до Яркенда.
На последней стоянке перед городом Кучак увидел верблюдов, груженных известью, и узнал от караванщиков, что для работы на каменоломне, возле которой жгли известь, требуются работники. Это было недалеко, и Кучак, боясь заходить в город, пошел туда. Он увидел невысокие горы, каменоломню и три печи в земле, у обрыва. Белая пыль покрывала все вокруг. Кучака приняли на работу. Кучак работал изо всех сил, поднося камни к печи, а когда сел отдохнуть, крикливый надсмотрщик опять послал его за камнями. Кучак работал до захода солнца, и только после вечерней молитвы ему дали немного мучной болтушки и небольшую ячменную лепешку. – Но я голоден! Дайте еще! – требовал Кучак. Надсмотрщик, рослый дунган с грубыми, резкими чертами лица, молча смерил его суровым взглядом и покачал головой. – Тогда я не буду работать. Я не могу так много работать, если так мало еды… Где вы берете силы работать при такой еде? – спросил Кучак рабочих.
– А где лучше? – пожимая плечами, отвечали ему. Кучак познакомился с честными и простыми людьми. Они жили в постоянной нужде и питались мучной болтушкой или горстью риса. Одни безропотно трудились из последних сил и терпеливо сносили ругань и побои. Но были и непримиримые. Эти громко роптали и громко требовали. Их обычно скоро прогоняли с работы или отдавали полиции. Кучак особенно запомнил одного молодого китайца, подбивавшего всех прекратить работу, пока не увеличат плату. Этот китаец Ли говорил о том, что в соседнем с ними Советском Союзе рабочие давно уже стали хозяевами и прогнали кровососов. Он говорил о Сунь Ят-сене – защитнике трудящихся. Кучак громогласно повторял слова Ли. Кучак тоже хотел получать больше и питаться лучше. Он тоже возненавидел хозяина.
Кучак даже переложил слова Ли на песню и пел её. – Ты что же, подговариваешь рабочих объявить забастовку? – однажды спросил Кучака надсмотрщик.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь? Твой взгляд гневен, и ты сердишься на меня. Я же говорил только о том, что нас надо лучше кормить. Работа очень тяжелая. От этой белой пыли, едкой, как перец, глаза сами плачут, а кашель разрывает грудь. Если меня не будут лучше кормить, я умру.
– Уходи или умирай, а наш хозяин не увеличит плату, – угрюмо сказал надсмотрщик. – Все требуют от нашего хозяина денег: и рабочие, и хозяин горы – за камни известняка, и хозяин топлива, и хозяин каравана – за перевозку.
– Кто это выдумал брать за камни деньги?! – воскликнул Кучак. – Этого быть не может! За камни?! – снова воскликнул он. – А ты не врешь? Зачем ты обманываешь бедного киргиза?… Нет, нет, меня не проведешь!
Надсмотрщик был удивлен наивностью Кучака. А Кучак, гордясь своей осведомленностью, поучал надсмотрщика:
– Если вы платите хозяину горы за камни, то он вас просто околдовал. В моем кишлаке горы в сто раз больше и богаче. Есть там и камни, которые горят, есть и соль, и золотой песок. Надо – бери сколько хочешь, и все бесплатно. Я не вру!
– Это где же так? – спросил надсмотрщик и, узнав, что это «у нас» на Памире, задал такую взбучку «красному агитатору», что Кучак еле унес ноги.
