Эроусмит - Льюис Синклер (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Бурно зашагал он взад и вперед по крыше, освежаемый высоким небом, и это настолько его успокоило, что он почувствовал голод. Опять он отправился грабить. Он нашел плитку шоколада, принадлежавшую доверчивому препаратору; он вторгся даже в кабинет директора и в письменном столе дианоподобной Перл Робинс раскопал чай и чайник (а также губную помаду и любовное письмо, начинавшееся словами: «Моя милая крошка…»). Он приготовил себе на редкость скверную чашку чая, потом, еле волоча ноги, вернулся к своему столу, чтобы тщательно, шаг за шагом, записать в потрепанную, почти до конца исписанную тетрадь весь ход своего опыта.
Вначале восьмого он совладал с коммутатором и позвонил в Нижне-манхэттенскую больницу. Нельзя ли доктору Эроусмиту получить еще некоторое количество гноя из того же карбункула? Что? Затянулся? Черт подери! Того материала больше нет!
Мартин подумал, не подождать ли прихода Готлиба, не рассказать ли ему об открытии, но решил молчать, пока не установит, не случайность ли это. С широко раскрытыми глазами, слишком взвинченный, чтобы заснуть в вагоне метро, летел он рассказать о происшедшем Леоре. Кому-нибудь он должен рассказать! Волны страха, сомнения, уверенности, снова страха перекатывались через него; в ушах звенело, и руки дрожали.
Он взбежал по лестнице; не отперев еще дверь, закричал: «Ли! Ли!» Ее не было дома.
Он открыл в изумлении рот. Квартира дышала пустотой, Поискал еще. Тут она спала, тут выпила чашку кофе. И вот исчезла.
Он был встревожен, не случилось ли несчастья, и в то же время зол, что ее нет в этот высокий час. Сердито приготовил он себе завтрак… Странно, что у превосходных бактериологов и химиков яичница получается такая водянистая, кофе такой горький; что они так неразборчивы в отношении грязных ложек… К тому времени, когда он заканчивал стряпню, он уже готов был поверить, что Леора ушла от него навсегда. «Я уделял ей слишком мало внимания», — мучился он. Медлительно, совсем как старик, пустился он обратно в институт и у входа в метро встретил Леору.
Она сказала жалобно:
— Я так волновалась! Я не могла к тебе дозвониться. И вот поехала прямо в институт узнать, что с тобой.
Он расцеловал ее и завопил:
— Слушай, женщина, я нашел! Нашел что-то очень важное! Я открыл нечто… не какую-нибудь химическую примесь… нечто такое, что пожирает бактерий… растворяет их… убивает. Это, может быть, новый этап в терапии. Ох, нет, ерунда, едва ли так. Скорее всего опять глупая ошибка.
Леора попробовала его успокоить, но он не стал ждать — бросился вниз, к поездам, обещая позвонить. В десять часов он стоял у термостата и смотрел.
Мутное облачко бактерий появилось во всех колбах, кроме тех, в которые был добавлен бульон из первой наделавшей переполох колбы. Здесь таинственный убийца микробов помешал росту введенных в них новых бактерий.
— Это очень примечательно, — сказал Мартин.
Он поставил колбы обратно в термостат, записал свои наблюдения, опять прошел в библиотеку и начал рыться в справочниках, в сборниках разных ученых обществ, в журналах на трех языках. Он изрядно усвоил французский и немецкий языки научной литературы. Едва ли он мог бы на них объясниться, чтобы купить стакан лимонаду или спросить дорогу в курзал, но он понимал международный эллинистический научный жаргон и теперь перелистывал тяжелые книги, протирая глаза, которые жгло соленым огнем.
Он вспомнил, что является офицером армии и должен сегодня утром изготовлять липовакцину. Он пошел работать, но был так взвинчен, что испортил целую партию вакцины, обозвал своего терпеливого гарсона дураком и после такой несправедливости послал его за пинтой виски.
Было необходимо с кем-нибудь поделиться. Он позвонил Леоре, позавтракал с нею, не стесняясь ценами, и заявил:
— Пока еще как будто бы что-то есть.
Весь день до вечера он каждый час заходил в институт и поглядывал на свои колбы, а в промежутках бродил по улицам, чуть не падая от усталости, поглощая слишком много кофе.
Каждые пять минут его осеняла совершенно как будто бы новая заманчивая мысль: «Почему бы не лечь спать?» Но он тут же спохватывался и стонал: «Нет, некогда, я должен все проследить, шаг за шагом. Нельзя оторваться, а то начинай все сначала. Но как мне хочется спать! Почему я не ложусь?..»
В шестом часу он докопался до нового слоя силы, и ровно в шесть осмотр показал, что в колбах с примесью изначального бульона все еще нет роста бактерий и что все колбы, где был посеян изначальный гной, ведут себя, как первая эксцентрическая колба: в них сперва обнаруживался хороший рост бактерий, а потом среда очищалась под медленно развертывающимся натиском неведомого убийцы.
Мартин сел, уронив с облегчением руки. Нашел! В выводах из первых заметок он записал:
«В гное, выделенном при стафилококковой инфекции, мною обнаружен некий фактор — временно назову его фактор Икс, — который пресекает рост некоторых штаммов стафилококка и растворяет стафилококков из данного гноя».
В семь часов, когда он кончил запись, голова его лежала на тетради. Он спал.
В десять он проснулся, поехал домой, набросился, как дикарь, на еду, опять поспал и вернулся до зари в лабораторию. Следующим его отдыхом был часовой сон среди дня на столе в лаборатории, под охраной гарсона, а потом через полтора суток — восемь часов в кровати, с рассвета до полудня.
Но во сне он то и дело опрокидывал стойку с пробирками или разбивал колбу. Открывал фактор Икс, разрушавший стулья, столы, человеческое тело. Он стал смазывать своим средством Берта Тозера и доктора Биссекса, с адским злорадством наблюдая, как они исчезают, но случайно капнул на Леору, и она таяла у него на глазах, а когда он со стоном проснулся, руки живой Леоры обнимали его, в то время как он рыдал:
— О, я не могу без тебя! Не оставляй меня никогда! Я так тебя люблю, хоть эта проклятая работа держит меня на привязи. Не уходи от меня!
Пока она сидела подле него на смятой постели, веселая, в своей полосатой ситцевой пижаме, он уснул, а через три часа проснулся с воспаленными запавшими глазами, готовый лететь в институт. А она уже заварила крепкий кофе и молча подала ему и глядела с гордостью, когда Мартин, размахивая руками, гремел:
— Готлибу не к чему больше убеждать меня в необходимости новых наблюдений! Может быть, фактор Икс присущ не только стафилококкам. Может быть, можно проследить его у всех микробов — лечить им всякую инфекционную болезнь. Микроб, питающийся микробами! Или, быть может, это химический фактор, энзим? Ох, я не знаю. Но должен узнать!
Когда он мчался в институт, он все больше проникался уверенностью, что после долголетних блужданий к чему-то пришел. Перед ним вставали видения: имя его сияет на страницах журналов и учебников; на ученых собраниях ему устраивают овации. Он был незаметной пешкой среди специалистов института. А теперь он их всех жалеет. Но когда он очутился опять перед своим рабочим столом, всякие чаянья поблекли, и Мартин снова превратился в фыркающую, вынюхивающую след ищейку, в неподкупного работника. Перед ним — высшая радость следопыта — открывались новые горные тропы, и новая сила нарастала в нем.
Целую неделю жизнь Мартина носила характер не более размеренный, чем жизнь беглого солдата в неприятельской стране — с теми же волнениями, той же тягой рыскать по ночам. Он беспрестанно стерилизовал колбы, изготовлял среды с различной концентрацией водородных ионов, переписывал старые заметки в новую тетрадь, любовно озаглавленную: «Фактор Икс, стафилококки», и вносил в нее дальнейшие наблюдения. На множестве культур, на множестве повторных посевов он с большим тщанием старался установить, будет ли фактор Икс воспроизводиться неопределенно долгий срок, будет ли он появляться вновь и вновь при пересевах культуры и действительно ли это микроб, автоматически размножающийся делением, — субмикроб, заражающий микробов.
В течение этой недели Готлиб иногда подходил, заглядывал через его плечо, но Мартин решил пока ничего ему не докладывать: он хотел сперва получить доказательства, отоспаться как следует одну ночь, а может быть, и побриться.
