Приключения в Красном море. Книга 2 (Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс) - Монфрейд Анри де (книги .txt) 📗
Несколько часов, проведенных в агентстве по морским перевозкам после трудных каирских будней, действуют на меня благотворно. Неизъяснимое очарование исходит от старой мебели конторы, чьи стены хранят память о былом, и мне кажется, что вот-вот передо мной оживут призраки тех времен, когда китайские парусники бороздили Индийский океан. И кроме того, я испытываю огромное облегчение от того, что здесь мне не нужно притворяться, особенно перед Лё Куффле, благодаря которому в этом забытом богом агентстве царит семейная атмосфера.
Я нехотя возвращаюсь в Порт-Тауфик, современный город томасов куков и других великих эксплуататоров. Мое судно — моя плавучая крепость, которая вскоре унесет меня далеко отсюда.
Во второй половине дня я снимаюсь с якоря. Никому нет до меня дела, а если портовые власти и заинтересуются причиной моего отплытия, толстый араб удовлетворит их любопытство. Я выхожу в море якобы для рыбалки в ожидании ответа из адмиралтейства на мое ходатайство о концессии. Я беру курс на рифы в окрестностях Атакайских гор, где под покровом темноты судно будет совершенно незаметным.
Бедуин лежит пластом на дне трюма, страдая от морской болезни. Его извечным спутникам-паразитам не по нраву нынешнее состояние хозяина, и они расползлись по всему судну. Мои матросы начали чесаться и, догадавшись, чем вызван этот зуд, теперь перетряхивают на ветру все свои вещи.
Солнце уже скрылось за горами, и медлить больше нельзя. Мы спешим на юг на всех парусах. Поравнявшись с мысом Рас-эль-Адабих, где нас должен ждать Джебели, я ложусь в дрейф и спускаю на воду пирогу. Джебели сидит на песке, точно каменное изваяние.
— Скорее уходите: сейчас здесь пройдет патруль из Суэца. Он не должен заметить судно.
— Сколько человек?
— Двое, но этого достаточно. Они нам, конечно, ничего не сделают, даже если мы столкнемся нос к носу. Они знают, что бедуины вооружены, и не захотят связываться. Но они предупредят пограничников, и через час вся каирская полиция будет на ногах. После этого целый месяц нельзя будет тут показываться. Поэтому надо поспешить. Я еду с вами.
Мы удаляемся от берега. Джебели вновь замкнулся в себе и молча покуривает трубку Абди. Я следую к месту встречи указанным им курсом. Около полуночи на темном фоне высокого берега вырисовывается цепь холмов. Видимо, именно здесь нас ждут.
Я бросаю якорь на глубине двадцати метров, а это значит, по моим расчетам, что мы находимся более чем в миле от земли. Этого достаточно, чтобы судно оставалось незамеченным с берега. Мы с Али Омаром отправляемся на разведку в сопровождении Джебели и бедуина.
Мы движемся в кромешном мраке. Как знать, не следит ли кто-нибудь за нами? Предмет в море всегда более заметен, особенно если наблюдатель находится в лежачем положении. Джебели останавливает лодку, как только весло касается дна.
— Оставайтесь здесь. Я пойду один. Если услышите голоса, быстро уезжайте. Если же заметите огонек моей сигареты, подходите ближе.
— У тебя есть спички?
— Нет, но у меня в кармане лежит зажигалка.
Это верблюжий помет, который горит как трут. Он зажигает его перед уходом. Вода доходит ему до пояса, и Джебели несет свои вещи на плече. До меня доносится запах дыма горящего помета, лежащего в его тюрбане. Он шумно шлепает по воде, плюется, фыркает, словно купающийся человек. Я понимаю, что он нарочно создает этот шум, чтобы привлечь к себе внимание часовых, возможно, притаившихся в темноте. Каким еще образом можно выявить их присутствие?
Затем шум стихает: видимо, Джебели вышел на берег. Минуты тянутся бесконечно долго. Напряженную тишину нарушают лишь крик морских птиц, эхом отдающийся в скалах, да плеск воды под ударами хвостов мелких прибрежных акул. На суше все по-прежнему спокойно. Я вглядываюсь в даль до боли в глазах, силясь разглядеть огонек сигареты.
Наконец маленький красный глазок подмигивает нам из темноты в знак того, что путь свободен. Мы приближаемся к берегу без опаски и у кромки воды встречаемся с Джебели. Он советует нам идти за ним по песку след в след, как будто здесь был только один человек. Вскоре мы выходим на твердую почву и пересекаем телефонную линию, проложенную вдоль берега от входа в залив. Тропинка, по которой обычно проходит патруль, помечена столбами, точно вехами.
— Они уже прошли, — говорит Джебели. — Я заметил следы и вдобавок мне удалось найти еще теплый помет — значит, они были здесь всего полчаса назад. Нужно, чтобы проводник как можно скорее предупредил, что мы здесь. Мы должны все закончить до возвращения патруля.
Бедуин, которому земля придает уверенность, исчезает в темноте.
Джебели прячется в расщелине скалы и следит оттуда за дорогой, не выпуская изо рта свою извечную сигарету. Он подаст нам знак, если все будет спокойно, тем же способом, сложив руки рупором таким образом, чтобы огонек зажженной сигареты был виден издалека только с одной стороны.
Мы возвращаемся на судно за товаром. Через полчаса первая партия груза доставляется на берег. Четырнадцать тюков связаны по два, чтобы в случае необходимости легче было перекинуть через седло. Можно также разместить их в отверстиях, проделанных с двух сторон мягкого седла. Матросы добираются до берега вплавь, следуя за перегруженным яликом, взваливают на плечи двойные тюки весом в пятьдесят килограммов и гуськом идут по берегу, стараясь ступать след в след. Мы пересекаем тропинку, окаймленную телефонными столбами. Теперь самая опасная часть пути позади. Мы надежно скрыты от посторонних глаз темнотой, кустами и скалами, и с тропинки нас невозможно заметить. Фиран отводит лодку на три кабельтовых от берега.
Удалившись на безопасное расстояние от дороги, мы кладем тюки на землю и ждем бедуина, отправившегося за погонщиками верблюдов. Ожидание затягивается, и я начинаю нервничать.
— Ерунда, — успокаивает меня Джебели. — Видимо, верблюды стоят довольно далеко отсюда, и наш человек еще не успел до них добраться. Но давайте не будем терять времени. Нужно как можно быстрее перенести сюда оставшийся товар. Так будет спокойнее ждать.
Мы совершаем второй рейд. Один из матросов с юнгой отправляются в ялике на судно, а мы остаемся ждать на берегу. По моим расчетам, весь рейд займет около четверти часа. А что, если к моменту возвращения лодки здесь появится патруль? Мои нервы напряжены до предела, каждую секунду мне мерещится грозная фигура охранника на верблюде, и безобидные телефонные столбы кажутся зловещими. Я сгораю от нетерпения, а лодка все не возвращается. Джебели сидит возле меня на корточках и, глубоко затягиваясь, раскуривает новую сигарету. Мы надежно спрятаны песчаным холмиком, поросшим кустарником. Тропинка находится в десяти метрах от нас. Я поставил по бокам ее двух часовых на расстоянии тридцати метров друг от друга, и они следят за дорогой с разных сторон. В случае опасности они бросят камешек в сторону кустов, где мы сидим, так, чтобы посторонний ничего не заподозрил.
Мы продолжаем всматриваться в море, ожидая возвращения лодки. Али замечает на воде черную точку, которая медленно увеличивается в размерах. Я различаю в бинокль тюки, сложенные на борту. Слава Богу!
Мы уже собираемся выйти ей навстречу, как вдруг где-то рядом раздается тихий звук упавшего камешка. Следом за ним катится другой — видимо, часовой опасается, что мы сразу не услышим сигнал. Джебели мигом тушит сигарету, и мы замираем, затаив дыхание. Проклятая лодка кажется мне такой огромной, что заслоняет все пространство. Неужели они не видят, что потухший огонек сигареты говорит об опасности? Лодка продолжает неумолимо приближаться. Глухой шум камешков, отскакивающих от копыт, говорит о приближении всадников. Я различаю в бинокль две фигуры на неспешно шагающих верблюдах, через седла перекинуты карабины.
Между тем лодка замирает, почуяв опасность. Но, вместо того чтобы оставаться носом к берегу, она медленно разворачивается во всю длину, выставляя себя на обозрение. Все кончено, мы погибли…
Верблюды проходят всего лишь в пятнадцати метрах от нас. Я слышу, как всадники щелкают языками, подгоняя животных. Пирога снова поворачивается перпендикулярно берегу и превращается в бесформенную точку.
