Американская трагедия. (Часть 1) - Драйзер Теодор (книги без регистрации .TXT) 📗
Следующий танец он танцевал с Бертиной и был слегка задет холодным, откровенным равнодушием, с каким она принимала его любезности. Клайд интересовал ее лишь постольку, поскольку им, видимо, интересовалась Сондра.
– Вы хорошо танцуете, – сказала она ему. – Наверно, вы много танцевали там, где жили раньше. Вы ведь, кажется, приехали из Чикаго?
Она говорила медленно и небрежно.
– Да, я жил в Чикаго до того, как приехал сюда, но там я не так уж много танцевал: мне приходилось работать.
Он подумал, что у таких девушек, как эта, есть все, чего они могут пожелать, а у таких, как Роберта, нет ничего. И все же в это мгновение Роберта больше нравилась ему. Она куда нежнее, мягче, добрее, не такая ледяная…
Музыка заиграла снова; то и дело мелодию прерывал томный голос одинокого саксофона; Сондра подошла к Клайду, вложила правую руку в его левую, позволила ему обнять себя – и все это так легко, свободно, весело, что Клайд, застигнутый врасплох среди своих грез о ней, затрепетал от восторга.
Она смотрела ему в глаза с обычным лукавым кокетством и улыбалась нежной, обманчивой и все же многообещающей улыбкой, от которой его сердце забилось быстрее, а горло судорожно сжалось. Тонкий свежий аромат ее духов щекотал его ноздри, точно благоухание весны.
– Приятно проводите время?
– Да, любуюсь вами.
– Здесь еще много хорошеньких девушек, которыми можно любоваться!
– Но ни одна не может сравниться с вами!
– И я танцую лучше всех, и я гораздо красивее, чем все остальные девушки. Ну вот, все это я сказала за вас. А что вы теперь скажете?
Она посмотрела на него насмешливо, и Клайд, поняв, что говорить с ней совсем не так легко, как с Робертой, смутился и покраснел.
– Понимаю, – сказал он серьезно, – вам все говорят одно и то же, и вы не хотите слышать это еще раз от меня.
– Ну нет, далеко не все. Очень многие вовсе не считают меня красивой.
Простота его ответа и пробудила любопытство Сондры и сбила ее с толку.
– Не считают вас красивой? – переспросил он весело, увидев, что она уже не смеется над ним.
Но все же он побоялся сказать ей еще какой-нибудь комплимент. Он поискал другую тему и решил вернуться к начатому за столом разговору о верховой езде и теннисе.
– Вы, наверно, любите всякий спорт на свежем воздухе, правда? – спросил он.
– Еще как! – быстро и горячо ответила она. – Люблю больше всего на свете. До безумия люблю ездить верхом, плавать, грести, кататься на моторной лодке и на акваплане. А вы плаваете?
– Ну конечно! – гордо сказал Клайд.
– Играете в теннис?
– Немного, только начинаю, – ответил он, боясь признаться, что совсем не играет.
– Я обожаю теннис. Мы с вами как-нибудь сыграем.
После этого Клайд совсем воспрянул духом. Легкая, как пушинка, Сондра кружилась с ним под заунывные звуки популярной любовной песенки и продолжала разговор:
– Белла Грифитс, Стюарт, Грэнт и я отлично сыгрались. Прошлым летом мы всех победили на Лесном озере и на Двенадцатом тоже. А видели бы вы, как я ныряю с вышки! У нас, то есть у Стюарта, самая быстроходная моторная лодка: шестьдесят миль в час!
Клайд сразу понял, что он коснулся того предмета, который не только занимал, но и волновал ее. И не только потому, что всякие физические упражнения доставляли ей удовольствие, но и потому, что она выходила победительницей в тех видах спорта, которыми особенно увлекались все ее друзья и знакомые, и упивалась успехом. И, наконец (это он понял только позднее), ее восхищала возможность часто переодеваться, показываться в обществе в самых необычайных нарядах, – а это для нее значило очень много. Как она выглядела в купальном костюме! А в костюме для верховой езды, или для тенниса, или для танцев, или для экскурсий в автомобиле!
Они продолжали танцевать, взволнованные ощущением, что их одинаково влечет друг к другу; они пытливо и весело заглядывали друг другу в глаза – и в этих взглядах сквозили нежность и восхищение; Сондра намекала, что если в ее кругу Клайда сочтут подходящим человеком в спортивном, финансовом и во всех прочих отношениях, то она, пожалуй, сможет ввести его в дома своих друзей. И Клайд, который был в приподнятом настроении, почти поверил, что это возможно, что так и будет. Но под его напускной обманчивой уверенностью и спокойствием таилось неверие в себя; это сказывалось в нетерпеливом и в то же время печальном блеске его глаз; и хотя голос Клайда звучал как будто мужественно и твердо, но если бы Сондра умела в этом разбираться, она различила бы в нем нотки, очень далекие от подлинной уверенности.
– Как жаль, что танец кончился, – сказал он печально.
– Пускай сыграют еще раз! – сказала Сондра и захлопала в ладоши.
Оркестр вновь заиграл тот же мотив, и они опять заскользили по паркету, наклоняясь и покачиваясь, всецело отдаваясь ритму музыки, словно две щепочки, уносимые бурным, но дружелюбным морем.
– Я так рад, что я снова с вами… танцевать с вами… это так чудесно, Сондра…
– Вы не должны меня так называть! Мы с вами еще недостаточно знакомы.
– Я хотел сказать «мисс Финчли». Но вы не рассердитесь на меня опять? Нет?
Он сильно побледнел, лицо у него снова стало грустное. Сондра это заметила.
– Нет. Разве я сердилась на вас? Право, нет. Вы мне нравитесь… немного… когда не впадаете в сентиментальность.
Музыка прекратилась. Кончился легкий, стремительный танец.
– Пойдем посмотрим, идет ли еще снег. Хотите? – спросила Сондра.
– Конечно, хочу!
Скользя между прогуливающимися парами, они побежали к боковой двери в бесшумный мир, сплошь окутанный мягким, пушистым снегом. Воздух был полон тихо кружащихся и падающих хлопьев.
Глава 27
Следующие дни декабря принесли Клайду несколько приятных, но в то же время тревожных и осложнивших его жизнь событий. Сондра Финчли, найдя в нем приятного поклонника, не собиралась упускать его из виду. Однако она занимала видное положение в обществе и потому не знала, как быть: Клайд был слишком беден и слишком явно пренебрегали им сами Грифитсы, чтобы она рискнула открыто проявить свой интерес к нему.
Вначале Сондра обратила внимание на Клайда лишь по одной причине; ей хотелось позлить Гилберта дружбой с его двоюродным братом. Теперь к этой причине прибавилась другая: Клайд ей нравился. Он был обаятелен и преклонялся перед нею и ее положением, – это и занимало ее, и льстило ей. По своему характеру она жаждала именно такого обожания, искреннего и романтического. К тому же ей нравились и внешность Клайда и некоторые его внутренние качества: он был влюблен, но без излишней смелости, которая досаждала бы ей; он поклонялся ей, но так, как можно поклоняться живой женщине; и в нем чувствовалась та же живость души и тела, какая была свойственна и ей самой.
И потому Сондра упорно думала о том, как бы продолжить знакомство с Клайдом, не привлекая слишком большого внимания и не вызывая неблагоприятных толков: мысль эта заставляла ее хитрый маленький мозг напряженно работать каждую ночь, когда она возвращалась домой. Однако на тех, кто видел Клайда в тот вечер у Трамбалов, произвели такое впечатление его мягкие, приятные манеры и интерес, который проявляла к нему Сондра, что все они, особенно девушки, готовы были принять его в свою компанию.
Вот почему через две недели, когда Клайд, выбирая в магазине Старка недорогие рождественские подарки для матери, отца, сестер, брата и Роберты, встретил Джил Трамбал, тоже занятую покупками, она пригласила его на вечер с танцами, который устраивала Ванда Стил на следующий день – в канун рождества – у себя в Гловерсвиле. Джил собиралась туда с Фрэнком Гарриэтом, однако не знала точно, будет ли там Сондра: ее приглашали куда-то в другое место, но она все же предполагала приехать в Гловерсвил, если сможет. Но, прибавила Джил, ее сестра Гертруда будет рада, если Клайд согласится ее сопровождать. Это был вежливый способ обеспечить Гертруде кавалера. Кроме того, Джил знала: если Сондра услышит, что Клайд будет у Стилов, она постарается как-нибудь отделаться от другого приглашения.
