Север и Юг - Гаскелл Элизабет (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗

? Я скажу тебе — что, — ответил отец, вовсю стараясь поддерживать ее интерес к этой новой теме. — Я думаю, я смог бы обойтись без тебя недели две, а ты бы съездила в Лондон и повидалась с путешественниками. Ты больше узнаешь из получасового разговора с мистером Генри Ленноксом о шансах Фредерика, чем из дюжины этих его писем. И на деле ты совместишь приятное с полезным.

? Нет, папа, ты не можешь обойтись без меня, и более того, я не буду здесь лишней. — Затем, помолчав, она добавила: — Я теряю надежду увидеть Фредерика. Мистер Леннокс щадит нас, но я вижу, что он сам потерял надежду найти свидетеля по прошествии стольких лет. Нет, — сказала она, — эта надежда была очень радужна и дорога нашим сердцам, но она лопнула, как лопаются все мыльные пузыри. И нам остается только успокаивать себя, радоваться, что Фредерик так счастлив, и дорожить друг другом. Поэтому не обижай меня, говоря, что можешь обойтись без меня, папа, потому что уверяю тебя, ты не сможешь.

Но сама идея сменить обстановку глубоко запала в сердце Маргарет, хоть и не в том виде, в котором предложил ее мистер Хейл. Она стала думать, как было бы прекрасно сделать что-то приятное отцу, чье здоровье — хотя он никогда не жаловался — было всерьез подорвано болезнью жены и ее смертью. Мистер Хейл регулярно встречался со своими учениками, но то, что он отдавал, не получая взамен, не могло сравниться с дружеским общением. Маргарет видела, как отец страдает, не осознавая этого. Ему недоставало общения с мужчинами. В Хелстоне всегда были поводы для обмена визитами с соседскими священниками, а поселяне, трудившиеся на полях, либо неторопливо бредущие домой по вечерам, либо присматривавшие за скотиной в лесу, охотно вступали в беседу. Но в Милтоне все были слишком заняты для неспешных бесед и обмена мыслями. Все, о чем они говорили — это дела, насущные и повседневные. И когда с дневными делами, требующими от них напряжения ума, было покончено, они погружались в ленивое безделье до следующего утра. После того, как заканчивался трудовой день, рабочие уходили то на лекцию, то в клуб, то в пивную — все зависело от уровня развития. Мистер Хейл подумывал о том, чтобы прочитать курс лекций в некоторых обществах, но скорее по обязанности, чем ради удовольствия. И Маргарет не сомневалась, что эта работа не принесет отцу удовлетворения, если он не посмотрит на нее с некоторой долей оптимизма.

Глава XLI

Конец путешествия

Зима приближалась к концу, дни стали удлиняться, не принося с собой ни проблеска надежды, которая обычно появляется вместе с лучами февральского солнца. Миссис Торнтон больше не переступила порога их дома. Мистер Торнтон приходил изредка, но навещал он только мистера Хейла, ограничиваясь беседой в кабинете. Мистер Хейл по-прежнему был радушен с ним — редкость встреч, казалось, делала их особенно ценными. Со слов мистера Торнтона, которые ей довелось услышать, Маргарет поняла, что причинами его редких визитов не являлись ни обида, ни недовольство. Его дела осложнились во время забастовки, и сейчас ему пришлось уделять им больше внимания, чем прошлой зимой. Более того, Маргарет смогла даже узнать, что время от времени он говорит о ней, и всегда в той же спокойной, дружелюбной манере, никогда не избегая разговора на эту тему и никогда намеренно не упоминая ее имени.

Она была слишком подавлена, чтобы приободрить отца. Безрадостному спокойствию настоящего предшествовал слишком долгий период беспокойства и забот, горестных волнений, и душа ее лишилась прежней живости. Она попыталась заняться обучением двух младших детей Баучера и трудилась усердно и добродетельно. Усердно — я говорю истинную правду — чтобы сердце от усилий омертвело. И хотя Маргарет выполняла свои обязанности старательно, отдавая им все силы, ей по-прежнему не хватало радости. Жизнь казалась ей мрачной и унылой. Единственное, что она делала охотно, неосознанно испытывая жалость — безмолвно успокаивала и утешала своего отца. В каком бы настроении не пребывал мистер Хейл, он всегда находил в Маргарет сочувствующего слушателя. Какое бы желание он не высказал, она старалась предвидеть его и исполнить. Несомненно, это были скромные желания, которые всегда сопровождались колебаниями и извинениями. Маргарет кротко и беспрекословно подчинилась своей судьбе. Март принес им вести о женитьбе Фредерика. Он и Долорес написали им: она — на испанском английском, что было естественно, а он — употребляя обороты и переставляя слова, что доказывало, насколько привычным стал для него родной язык его невесты.

Получив известие от Генри Леннокса, о том, что не стоит питать надежды на пересмотр его дела на военно-полевом суде, Фредерик послал Маргарет довольно пылкое письмо, отрекаясь от Англии. Он писал, что ему хотелось бы стать чужим для Англии, и заявлял, что не стал бы ни приносить извинений, если бы ему предложили это сделать, ни жить в Англии, если бы ему было позволено. Маргарет долго плакала, получив письмо, но позже, по размышлении она поняла, что горячность брата была вызвана жестоким разочарованием. И она утвердилась в мысли, что им ничего не остается, кроме терпения. В следующем письме Фредерик так радостно рассказывал о будущем, словно позабыл о прошлом. Милые, робкие письма Долорес начинали приобретать очарование и для Маргарет, и для ее отца. Молодая испанка так явно старалась произвести благоприятное впечатление на английских родственников своего мужа, что ее женская тщательность проглядывала из каждой исправленной или стертой строчки. И к письмам, сообщившим им о браке, была приложена замечательная черная кружевная мантилья, выбранная Долорес специально для своей незнакомой золовки, которую Фредерик представил как образец красоты, мудрости и добродетели. После женитьбы положение Фредерика в обществе оказалось намного выше, чем они ожидали. «Барбур и K°» был одним из самых крупных испанских торговых домов, в котором Фредерик стал младшим партнером. Маргарет улыбнулась, а затем вздохнула, снова вспомнив свои прежние тирады против торговли. Вот и ее preux chevalier [42] брат превратился в коммерсанта, торговца! Хотя, конечно, испанский коммерсант и милтонский фабрикант — это совсем разные, не похожие друг на друга люди! Что ж, торговец он или нет, но Фредерик был очень счастлив. Долорес, должно быть, очаровательна, а ее мантилья так изысканна! И Маргарет снова вернулась к настоящему.

Этой весной мистер Хейл время от времени жаловался на одышку, что весьма его встревожило. Маргарет была менее встревожена, поскольку здоровье отца восстановилось через какое-то время. Но она по-прежнему желала избавить его от неприятностей и настойчиво уговаривала принять предложение мистера Белла и навестить его в Оксфорде в апреле. Приглашение мистера Белла относилось и к Маргарет. Более того, он написал особое письмо, в котором потребовал, чтобы она приехала. Но Маргарет полагала, что для нее большим облегчением будет, если она останется дома одна, полностью освободив себя от любой ответственности, чтобы отдохнуть сердцем и душой так, как ей хотелось сделать последние два года.

Когда ее отец отправился на железнодорожную станцию, Маргарет почувствовала, каким безмерным и долгим было бремя, выпавшее на ее долю. Чувство свободы было удивительным и почти ошеломительным. Никто не ожидает от нее ободряющей заботы, не надеется, что она совершит чудо. Не было больной, за которую приходилось решать и думать. Маргарет могла быть ленивой, молчаливой и забывчивой, и самой ценной привилегией казалось то, что она могла быть несчастной, если хотела. В прошедшие месяцы все ее личные тревоги и волнения пришлось закрыть в темный чулан. Но теперь у нее было свободное время, чтобы достать их оттуда, горевать над ними, размышлять над их сущностью и пытаться найти верный способ смириться с ними, чтобы обрести спокойствие. Все эти недели она смутно осознавала их присутствие, хотя они и были глубоко запрятаны. Теперь она обдумает их и найдет им надлежащее место в своей жизни. Она часами сидела без движения в гостиной, перебирая горькие воспоминания твердо и без колебаний. Только однажды она заплакала навзрыд — ее буквально обожгла мысль о недоверии, порожденном той низкой ложью.