В поисках Беловодья (Приключенческий роман, повесть и рассказы) - Белослюдов Алексей Николаевич (книги регистрация онлайн txt) 📗
По вскрытии весны депутация отправилась в Петербург. Давал ли Изюмников депутации от себя письмо к купцу или нет — сказать не могу; по всему вероятию не дал, а ограничился только одним адресом. Депутация ходила по Петербургу день, два, проходила целую неделю, но по адресу, данному Изюмниковым, купца во всем Петербурге не оказалось. Ходили и в адресную контору, но и там его не значилось. С тем и приехали обратно на Урал.
Протекло это Лето, наступила зима. В декабре месяце поехали опять на багренное рыболовство; окончили первый день багренья, обратились в г. Уральск. Когда мы ехали по большой Михайловской улице, к счастию нашему навстречу попался Изюмников. Отец мой остановил его и попросил, чтобы он сел к нам в сани. Изюмников сел. Мы ему передали, что депутация ездила в Петербург и по его адресу не могла найти купца.
— „Об этом я слыхал — ответил он, — удивляюсь что такое! Я ему посылал в презент осетра и вчера получил от него письмо с благодарностью за гостинец".
— „Я к вам побываю”, —сказал мой отец, — „вы его, пожалуйста, мне прочитайте".
— „С удовольствием. Приходите не раньше, как часов в 5 вечера". Затем он пошел домой. К вечеру отец отправился к Изюмникову и застал его дома. С первых же слов Изюмников достал из сундука письмо и оговорился, что конверт затерял; да, впрочем, что нам конверт, когда письмо у нас в руках. Начал читать письмо; в первой строке упоминает свое имя отчество, затем прочитывает благодарность за осетра. Прочитал до конца, положил письмо на стол, а отец мой протянул руку и взял его. „Вы уж, пожалуйста, письмо уступите мне на время", а сам кладет его в карман. Изюмникову отдавать письмо вероятно не хотелось и отказать не сумел, да притом письмо уже лежало у отца в кармане.
— „Ладно, говорит, возьмите, только не затеряйте, как только прочитаете его в Ранних, пришлите мне обратно".
— „Сохраним как зеницу ока", — ответил мой отец.
Когда приехали в Ранние, в первый же праздничный день собрались в дому у казака Ивана Кондратьевича Малоземова и прочитали письмо. У старшего сына Малоземова, Григория Ивановича, сохранилось письмо, раньше писанное Изюмниковым своеручно. Иван Кондратьевич приказал сыну принести письмо и, когда сличили его с письмом купца, то оказалось на деле, что письма чертила одна рука. Этим ясно и открылось ложное показание.
Что же заставляло его врать? Ничем он от этого воспользоваться не мог, а людей заставил беспокоиться, принять немало трудов и ущерб денег. Метнул человек неосторожно языком, а слово, как говорит пословица, не воробей: вылетит не поймаешь!
Подобно этому могло случиться и с Аркадием: налезло ему на разум (когда он был молод) выдать себя за архиепископа, под названием Беловодскаго, и уже затянулся навсегда.
30 июля, в 6 час. утра мы снялись с пристани Сайгона. На пути настигла нас погода ветреная, шум морских волн, стоны людей. Воздух в каютах сперся — голова кажется с плеч катилась. Открыть окна для освежения воздуха было невозможно. Волны ударяли в стены и плескали на палубу парохода. Трое суток лежал я, не ел хлеба и не пил воды.
Гонг-Конг. — Белая вода в море и новые гадания о Беловодии. — Река Кианга (Ян-тсе-Кианг) и китайский город Шанхай. — Чайные плантации. — Приготовление чая. — Грязные топтальщики. — Верования китайцев: многобожие. — Жертва (поддельные деньги). — Сечение богов. — Десять заповедей. — Праздник Дракона. — Нравы. — Рассказ казака Плюснина о китайцах-христианах. — Албазинцы (окитаевшиеся казаки). — Посещение русского консульства и расспросы. — Русских церквей на китайских островах нет. — Переезд в Японию — Город Нагасаки. — Посещение Нагасакского консульства и разговор в русском пароходном агентстве. — На японских островах старинных русских церквей нет — О японцах.
2 августа, в 10 ч. утра бросили якорь на пристани у гор. Ионкона [44] (колония английская). В Ионконе народ тот же, как и в Сайгоне: индокитайцы и малайцы. Ходили мы в разные европейские консульства, спрашивали о русских людях и о прочих христианского исповедания: получали ответ, что нет ни русских, ни вообще православных христиан.
На берегу моря, на крутой возвышенности, устраивается англичанами крепость. С морской пристани на круто-высокую гору положены рельсы, по которым тихо двигаются вагоны с тягостью материалов на возвышенность горы. На горе под закрытием утверждена машина, которая работает и посредством ремня поднимает по рельсам вагоны. Порожние вагоны утверждены на другом конце того же ремня и спускаются по другим рельсам на морскую пристань.
3 августа выехали из Ионкона, а 4 заметили мы, что цвет морской воды изменился: во всех морях вода тёмного цвета, но прозрачная, тут же цвет морской воды белый и непрозрачный. „Не эта ли самая местность называется Беловодней?”—говорили мы между собой, — „так как вода совсем от прочих вод отменная, — белая на большое пространство?”—„Почему здесь морская вода белая?”—спросили мы. — „Эта вода проникает от великой реки Кианга”, —ответили нам. Мы опять стали спрашивать о русских и прочих православных христианах, но получили также в ответ: нет здесь ни православных христиан, ни русских людей.
5 августа, в 2 часа пополудни поднялись великой рекой Киангой к г. Шанхаю.
Шанхай и Ханьков (Хань-Коу) имеет знаменитые чайные плантации, в которых отдельно имеются европейские постройки; в них живут приказчики знаменитых купцов, которые приготовляют и отсылают в Европу чай. Вот как приготовляют владельцы плантаций черный чай у себя дома: чай, принесенный в корзинах, рассыпается на циновках, приблизительно три сажени длиною и 1 1/2 ширины. Ему дают подвянуть на солнце; рассыпка и сушка продолжается вместе 1 час 10 минут. При этом вес листьев уменьшается наполовину. Затем чай собирается в кучи, и его сбивают в комья в 1/2 арш. по окружности. Комья эти кладут на доски с перилами. Рабочие, держась за перила, начинают мять чайные комья ногами. Обыкновенно двое рабочих становятся вместе и топчут чай изо всех сил, так что из него течет зеленый липкий сок, смачивающий всю массу и текущий ручьем в сторону.
Трудно представить себе занятие более неэстетичное (sic): грязные китайцы, обнаженные, мокрые от пота, покрытые сыпями, лишаями или другими накожными, даже иной раз сифилитического характера, болезнями. Грязными ногами, покрытыми черной корою, мнут они зеленую, мокрую массу; с самих китайцев от теплого климата и от прилежной работы ручьями льется пот, начиная от их ушей и до самых пят. Около 1/2 часа они мнут эту сочную массу, чтобы затем опять рассыпать ее на циновки и сушить на солнце. При такой сушке чай чернеет и приобретает запах сена; зеленоватыми остаются только самые крупные, грубые листья. Сушка кончилась; листья опять собрали в кучу, всунули в плетеный из бамбуковых листьев кувшин, покрытый тряпкой, и оставляют на солнце для брожения. Это продолжается часа два, после чего чай становится уже совершенно черным. Если бы в чаю все еще остались теперь зеленые листья, то это значило бы, что чай не перебродил. По окончании брожения листья еще расстилают на солнце, пока они не сделаются совершенно сухими. Тогда „мао — чай“, готов. Вот и все пресловутые работы по приготовлению чая.
Между нашим народом распространен слух, будто бы китайцы при упаковке чая в коробья, во-первых, приносят по-своему жертву и окропляют чай змеиным салом, после чего упаковывают в ящики. Об этом мы в точности дознать не могли. В Ханькове живут русские купцы, из коих один, Семен Васильевич Литвинов, в Китае находится уже 22 года. Мы спрашивали его об этой скверности, и Литвинов признает это неправдой. Что же касается до обнаженных работников, с льющимся по черным ногам потом, попадающим в чай, то об этом и Литвинов подтверждает.
Чайные сорта все решительно дает один и тот же куст, различие же зелёного и чёрного чая зависит только от способов приготовления. В продаже чаи носят разные названия, при чем наши русские названия измышляются уже в России.
