Конец главы. Том 1. Девушка ждет. Пустыня в цвету - Голсуорси Джон (книги бесплатно без TXT) 📗
– Можно позвонить, Блор?
– Разумеется, мисс.
Динни назвала номер Уилфрида.
– Это Стэк? Говорит мисс Черрел… Не окажете ли мне маленькую услугу? Мой отец зайдёт сегодня к мистеру Дезерту. Да, генерал сэр Конуэй Черрел. Не знаю, в котором часу, но хочу сама явиться в то же время… Вы позвоните мне сюда, как только он придёт? Буду ждать – Очень, очень признательна… Мистер Дезерт здоров?.. Не говорите, пожалуйста, что я приду… Да, да, ни ему, ни моему отцу. Ещё раз благодарю!
"Всё в порядке, – подумала она. – Если, конечно, я правильно поняла отца. Там напротив есть картинная галерея. Я увижу в окно, когда он выйдет".
До завтрака, за который она села вдвоём с тёткой, звонка не последовало.
– Твой дядя ездил к Джеку Масхему, – объявила леди Монт в середине завтрака. – В Ройстон. И привёз обратно второго, ну, этого, похожего на мартышку. Они будут молчать, но Майкл говорит, что не надо, Динни.
– Чего не надо, тётя Эм?
– Публиковать поэму.
– Да, но он всё-таки её опубликует.
– Зачем? Так хороша?
– Лучше всего, что он написал.
– Совершенно лишнее.
– Уилфрид не стыдится себя, тётя Эм.
– Как это неприятно для тебя! Я думаю, гражданский брак тебя не устроит?
– Я сама предложила ему это, милая тётя.
– Поражаюсь тебе, Динни!
– Он не согласился.
– Слава богу! Не хочу, чтобы ты попала в газеты.
– Я не больше, тётя.
– Флёр попала в газеты за клевету.
– Помню.
– Как называется та штука, которая летит обратно и бьёт тебя, если промахнёшься?
– Бумеранг.
– Я же знала, что это австралийское. Почему у австралийцев такой выговор?
– Право, не знаю, тётя.
– И там ещё кенгуру. Блор, налейте мисс Динни.
– Благодарю, тётя Эм. Я больше не хочу. Можно мне спуститься вниз?
– Спустимся вместе.
Леди Монт встала и, склонив голову набок, посмотрела на племянницу:
– Дышать поглубже и есть морковь для охлаждения крови. Что такое
Гольфштрем? Откуда он взялся?
– Из Мексики, тётя.
– Я читала, там водятся угри. Ты уходишь?
– Я жду телефонного звонка.
– Когда телефонистки говорят: "Выз-з-зываю", – у меня начинают ныть зубы. А они славные девушки, я уверена. Кофе?
– Да, пожалуйста!
– Действует. От него становишься сбитым, как пудинг.
"Тётя Эм всегда видит больше, чем мы предполагаем", – подумала
Динни.
– В деревне влюбляться хуже, – продолжала леди Монт. – Там кукушки. Кто-то говорил, что в Америке их нет. Может быть, там не влюбляются. Твой дядя, наверно, знает. Он привёз оттуда историю про какого-то папашу из Нупорта. Но это было давным-давно. Я вижу человека насквозь, – сделала непостижимый вывод леди Монт. – Куда поехал твой отец?
– В свой клуб.
– Ты сказала ему, Динни?
– Да.
– Ты же его любимица.
– Нет, не я, а Клер,
– Вздор!
– Ваш роман протекал гладко, тётя Эм?
– У меня была хорошая фигура, – ответила тётка. – Может быть, чуть пышноватая, но в то время так полагалось. Лоренс был у меня первым.
– Серьёзно?
– Если не считать мальчиков из хора, нашего грума и двух-трёх офицеров. Там был ещё один капитан с чёрными усиками. Но когда тебе четырнадцать, это не имеет значения.
– Ваш роман протекал, наверно, вполне пристойно?
– Нет, твой дядя был очень страстный. Девяносто первый год. Тридцать лет не было дождя.
– Такого сильного?
– Нет, вообще никакого. Я только забыла, где. Телефон!
Динни подбежала к аппарату на секунду раньше дворецкого:
– Это меня, Блор. Благодарю.
Она схватила трубку дрожащей рукой:
– Да?.. Понятно… Благодарю, Стэк… Очень, очень признательна…
Блор, не вызовете ли такси?
Динни примчалась на такси в галерею, расположенную напротив дома
Дезерта, купила каталог, поднялась наверх и встала у окна. Здесь, под предлогом детального изучения экспоната N 35, который именовался "Ритм", хотя, как показалось девушке, на то не было никаких оснований, она впилась глазами в подъезд на противоположной стороне улицы. После телефонного звонка прошло всего семь минут. Отец ещё не мог уйти. Однако вскоре она увидела, как он появился в дверях и вышел на улицу. Динни проводила его взглядом. Голова генерала была опущена, он несколько раз покачал ею. Лица не было видно, но девушка представляла себе, какое на нём сейчас выражение.
"Кусает усики, – подумала она. – Бедный, бедный!"
Как только генерал завернул за угол, Динни скатилась вниз по лестнице, перебежала улицу и взлетела на второй этаж. Остановилась у квартиры Уилфрида, протянула руку к звонку и помедлила. Затем позвонила.
– Я опоздала, Стэк?
– Генерал только что вышел, мисс.
– Вот как? Можно видеть мистера Дезерта? Не докладывайте.
– Слушаюсь, мисс, – ответил Стэк.
Приходилось ли ей когда-нибудь смотреть в столь же проницательные глаза?
Динни глубоко вздохнула и открыла дверь. Уилфрид стоял у камина, опираясь на него руками и опустив на них голову. Девушка подкралась к нему и замерла, ожидая, пока он ощутит её присутствие.
Внезапно он поднял голову и заметил её.
– Дорогой мой, прости, что мешаю, – извинилась Динни.
Подняв голову так, что шея обнажилась, и полураскрыв губы, она следила за внутренней борьбой, отражавшейся на его лице.
Уилфрид не выдержал и поцеловал её.
– Динни, твой отец…
– Знаю, я видела, как он выходил. "Мистер Дезерт, я полагаю? Моя дочь уведомила меня о помолвке и о вашем… э-э… положении. Я явился в этой… э-э… связи. Представляете ли вы себе, что произойдёт, когда ваше э-э… поведение на Востоке получит… э-э… огласку? Моя дочь совершеннолетняя, она вправе поступать, как ей заблагорассудится, но все мы горячо любим её, и, я надеюсь, вы согласитесь, что в предвидении таких… э-э… неприятностей вам не подобает… э-э… претендовать сейчас на её руку".
– Слово в слово.
– Что ты ответил?
– Что подумаю. Он совершенно прав.
– Он совершенно неправ. Я уже говорила тебе: "Любовь, – которая боится препятствий, – не любовь". Майкл считает, что ты не должен публиковать "Барса".
– Нет, должен. Мне нужно отвести душу. Когда тебя нет и я остаюсь один, я прямо схожу с ума.
– Знаю! Но, родной мой, те двое будут молчать. Может быть, это и не всплывёт? То, о чём долго не вспоминают, часто совсем забывается. Зачем лезть на рожон?
– Дело не в огласке. Во мне самом живёт проклятый страх, – я боюсь, не струсил ли я. Пусть всё будет известно. Тогда, трус я или не трус, я смогу высоко держать голову. Неужели ты не понимаешь, Динни?
Она понимала. Достаточно взглянуть на его лицо. "Мой долг – чувствовать так же, как чувствует он, что бы я при этом ни думала, – размышляла девушка. – Только таким путём я могу помочь ему и удержать его".
– Я все прекрасно понимаю. Майкл не прав. Мы выдержим эту свистопляску, и наши головы будут "в крови, но подняты высоко". Что бы ни случилось, душу свою мы в жертву не принесём.
И, вызвав у Дезерта улыбку, Динни села сама и усадила его рядом. Затем, после долгого молчания, открыла глаза и посмотрела на него долгим взглядом, как это умеют делать все женщины.
– Уилфрид, завтра четверг. Ты не будешь возражать, если мы по дороге домой заедем к дяде Эдриену? Он на нашей стороне. А что касается помолвки, то её можно и отрицать, а на деле всё останется как было. До свиданья, любовь моя.
Внизу, в подъезде, когда Динни открывала входную дверь, её окликнул Стэк:
– Прошу прощенья, мисс.
– Да. В чём дело?
– Я давно живу у мистера Дезерта и много о нём думал. Если не ошибаюсь, вы помолвлены с ним, мисс?
– И да, и нет, Стэк. Но я всё же надеюсь выйти за него.
– Понятно, мисс. И, с вашего позволения, очень хорошо сделаете. Мистер Дезерт – джентльмен стремительный, и я полагал, что, если бы мы с вами были, как говорится, заодно, это пошло бы ему на пользу.
