Джура - Тушкан Георгий Павлович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
– Не сердись, – сказал Джура, – устроим той. Я спою вам песенку, как я стрелял архаров.
Мясо кипело в огромном котле, а вокруг веселилась молодежь. Джура, окруженный вниманием и почетом, чувствовал себя прекрасно.
Неожиданно его вызвали во двор.
– Кто там? – спросил Джура.
– Это я, Слу, внучка Садыка. Дед очень болен. Он хотел ехать в крепость, но, узнав, что ты здесь, просит тебя сейчас же прийти к нему.
Джура поспешил вслед за девушкой. В просторной юрте возле огня лежал Садык. Он хрипло дышал и кашлял. Подозвав Джуру пальцем, Садык посадил его рядом с собой.
– Я очень болен, – прохрипел старик, – еле в седло сел. Дело важное и секретное. К Козубаю собрался. Узнал, что ты тут. Никому бы не доверил, а ты, знаю, верный человек у Козубая. – Правильно, – сказал Джура.
– Предупреди Козубая, что послезавтра группа басмачей вместе с самим Юсуфом попытается перебежать в Кашгарию. Мне один очень верный человек сказал. Непременно теперь передай. – Так ведь Юсуф удрал в Кашгарию! Ты сам при мне Максимову говорил.
– Удрал, а потом вернулся с бандой в пятьдесят человек. Пограничники его пропустили через границу и окружили. Но он прорвался. Сейчас у него осталось человек двадцать. Переходить они будут там, где «Могила святого» в Маркан-Су…
– Знаю это место.
– Эх, Джура! Если бы ты привез голову Юсуфа, ничего не пожалел бы для тебя! Моего лучшего коня дам.
– Старик, – сказал Джура, – голова Юсуфа будет у тебя, давай сейчас меняться!
– Зачем мне твоя серая лошадь? Тихоход! Садись на моего белого коня и быстро скачи в крепость. А привезешь голову Юсуфа, этот бегунец останется у тебя! Сделаешь – тогда возьми себе в жены мою внучку.
У Джуры заблестели глаза.
– Хорошо, – ответил он. – Я сказал уже, что привезу тебе голову Юсуфа. А внучки твоей не надо.
Аксакал позвал внучку, ожидавшую окончания разговора в другой юрте, и приказал ей подавать мясо.
Джура ел поспешно и даже не заметил, что внучка аксакала надела лучший свой наряд из черного бархата и синего шелка, а на грудь повесила золотые и серебряные монеты.
Джура быстро вышел из юрты. Слу держала в поводу белого коня. Джура погладил его по шее и осмотрел седло. Только у Козубая да у Максимова были лошади, не уступающие Белому в резвости. Это было известно всем, и Джура был вне себя от радости. Он вскочил на коня и помчался к крепости.
Он, Джура, сгоряча обещал старику голову Юсуфа, но как её получить? Козубай, конечно, не пустит его в операцию. А что, если ничего никому не говорить? Неужели он сам не справится? Или все-таки сказать?
Подъехав к крепости, Джура отвел своего нового коня в конюшню и поспешил к Козубаю. На дворе крепости горел яркий костер. Вокруг костра собрались все члены отряда. Тут же стояли два человека со связанными руками.
Щелкнув в воздухе нагайкой, Джура тоже подошел к костру. – Развяжите руки! Мы дехкане! Мы искали своих овец, заблудившихся после черного бурана, – говорил пожилой узбек женским визгливым голосом, никак не соответствовавшим его большому росту и толщине.
Муса разрезал веревки на руках арестованных. – Ахмеда убили, – сказал он Джуре.
Джура побледнел от гнева.
– Иди, – сказал он басмачу, снимая винтовку. Толстяк заохал. Второй басмач, рослый рябой человек, не скрывал своей вражды и не считал нужным притворяться дехканином, потерявшим овец. Потирая онемевшие кисти рук, так что слышен был хруст костей, он исподлобья, ненавидящими глазами смотрел на окружающих его людей.
– Подожди, Джура, – сказал Муса, – не горячись… Все повернулись в его сторону.
– Садись! – крикнул Муса толстяку и, не ожидая, пока оторопевший от неожиданности басмач исполнит его приказание, сдернул сапог с его правой ноги.
Из снятого сапога Муса извлек небольшую, сложенную во много раз бумагу.
– Правильно мне сказали. Вот! – сказал он, потрясая письмом в воздухе.
В то же мгновение рябой басмач бросился к нему, вырвал бумагу и, засунув в рот, принялся с ожесточением жевать её. Все опешили. Муса подскочил к басмачу и, разжав ему зубы, вынул скомканное письмо.
Басмач рванулся, но не тут-то было: Джура крепко держал его сзади.
– Шакалья глотка! – говорил он злобно. – Ты убил моего лучшего друга, и ты умрешь от моей руки! Я не буду связывать тебя. Где бы ты ни был, я найду тебя!
– Пропустите бандитов к Козубаю, – громко сказал Муса. – Ну, иди! – Джура подтолкнул прикладом одного из басмачей, остановившегося в нерешительности у входа в кибитку. – Нельзя бить! Забыл приказ? Все надо делать по порядку. – И Муса дулом своего револьвера отстранил винтовку Джуры. Скоро к крепости привезли тело Ахмеда. Друзья убитого отвязали его труп, положили на кошму и молча внесли в ворота. Они не могли представить себе, каким образом был убит такой опытный боец, как Ахмед, который, бывало, в засаде один задерживал банду кэнтрабандистов. А теперь в операции Ахмед был не один – с ним были три бойца и такой находчивый человек, как Кзицкий. Немного погодя сам Кзицкий въехал во двор крепости и спрыгнул с коня, бросив поводья подбежавшему Тагу.
Кзицкий уже собирался войти в кибитку к Козубаю, но задержался: он услышал шепот.
– Начальник, – быстро говорил Шараф, – Муса поймал гонцов, которых имам Балбак послал к тебе, чтобы помочь Юсуфу и его людям. Кзицкий, не обернувшись, шепнул: «Иди слушай», и осторожно нажал пальцами на потемневшую от времени дверь. Козубай сидел, поджав ноги, на широком сундуке, устланном барсовыми и козьими шкурами. Лицо его было спокойно. Стоявший перед ним басмач размахивал кулаками и неистово кричал, доказывая, что они дехкане и что Козубай поплатится, если не отпустит их. Прошло полчаса, но Козубай сидел все такой же сдержанный и, казалось, бесстрастный.
Наконец басмач, очевидно устав кричать, начал говорить тише, утирая ладонями льющийся с лица пот.
Козубай движением бровей дал понять Кзицкому, чтобы он остался на месте.
Басмач умолк.
Муса, стоявший тут же, подал Козубаю письмо, найденное у задержанных басмачей. Оно было написано по-арабски. – Уведи их в арестантскую, – приказал Козубай. Козубай и Кзицкий остались вдвоем. Козубай повертел в руках письмо и протянул его Кзицкому.
