Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик (книги без регистрации txt) 📗

– Значит, вот так ты приветствуешь старых знакомых?

– Старых знакомых?

– Мы встречались при дворе Анубиса.

– Ну да, при дворе Анубиса. Где ты был тёмной силой за троном, злом, таившимся в сумраке…

– Как поэтично. Но я согласен, – похоже, хранитель снов был ужасно доволен собой, – когда нужно, я могу разыграть очень даже хорошее представление.

– Представление?..

– А ты разве не поняла? Я был рядом с ним и подпитывал его безумие. Кажется, мы с тобой хорошо потрудились, чтобы избавиться и от него самого, и от его жалкого царства. Ну и Годзиро, конечно, нам очень помог.

– Кто ты? – чуть ли не умоляюще проговорила Сэмпл.

Хранитель снов вздохнул:

– Ну да, наверное, это было ошибкой – явиться к вам в этой хламиде хранителя снов. Но мне нравится этот костюм. Когда я предстаю в таком виде, людям как-то уже и не хочется, чтобы я что-то делал для них. А то прямо отбоя нет.

Он развязал пояс и сбросил плащ. Сэмпл удивлённо вздохнула. Хранитель снов оказался изысканным и импозантным мужчиной средних лет, очень похожим на актёра Кристофера Пламмера. На нём был белый льняной костюм от Сэвил Роу, а стрелки на брюках были отглажены так, что казались острыми как бритвы. Ансамбль дополняли салатовая рубашка и галстук ей в тон, вносившие в облик хранителя снов нотку некоторого озорства, а в его манере держаться проскальзывало что-то неуловимо женственное. Сэмпл так и не поняла: то ли он и вправду был голубым, то ли просто манерным и даже немного заносчивым англичанином. Белая персидская кошка, которая, должно быть, до этого пряталась в рукаве его плаща, взобралась к нему на плечо и сидела теперь, глядя на Сэмпл зеленовато-синими глазами, почти под цвет рубашки и галстука.

Хотя это эффектное разоблачение вполне убедило Сэмпл. что человек, которого она знала как хранителя снов, на самом деле, конечно же, не простой человек, а некое влиятельное и могущественное существо, она так и не получила ответа на вопрос: кто он такой? Джим огляделся – кто-нибудь что-нибудь понимает? Но даже Эйми была озадачена. Похоже, из всех присутствующих только у Дока были какие-то соображения на этот счёт. Во всяком случае, если судить по его улыбке. Но Док молчал, и в итоге таинственного незнакомца представил не кто иной, как мистер Томас, всё это время прятавшийся за мраморной копией микеланджеловского Давида и только теперь выбравшийся из укрытия:

– Ну, вы, ребята, даёте. Это ж какими надо быть идиотами, чтобы его не узнать?! Это же Он. Господь Бог. Бог-Отец, Иегова, Яхве, ну и все остальные из Тысячи Его Имён. Нет, я прямо поражаюсь.

Представление получилось несколько нетрадиционным, но зато очень доходчивым. В толпе, где-то в задних рядах, раздался голос монахини:

– Я же вам говорила, что это Бог.

Господь Бог небрежно повёл рукой, как бы желая сказать, ну да, Бог, но давайте не будем заострять на этом внимание.

– Я ещё был Аллахом, но где-то в двенадцатом веке мы разделились. А то после этих крестовых походов у нас развилась стойкая шизофрения.

Кое-кто из монахинь уже упал на колени, а ангелы и херувимы смотрели на Господа Бога с немым обожанием, как им и положено. Но Эйми лишь недоверчиво повела плечами:

– А ты правда Бог? Или вы с Сэмпл опять шутки шутите?

Бог вздохнул:

– А ты чего ожидала? Джорджа Бёрнса [73]?

– У нас тут недавно был жуткий случай…

– Надеюсь, ты не потребуешь от меня доказательств? Типа пройти по воде, аки посуху, или что-нибудь в этом роде? – Бог заметил Дока Холлидея и любезно ему кивнул: – Как жизнь, доктор Холлидей?

– Жизнь нормально, Господи. А как у тебя?

– Боюсь, у меня небольшие проблемы.

Эйми ошеломлённо уставилась на Дока. Она вдруг побелела как мел.

– Так он правда Бог.

Док кивнул:

– Господь Бог, и никто иной.

Бог напустил на себя обиженный вид, хотя было видно, что он забавляется от души.

– Так что, Эйми Макферсон, моего слова тебе недостаточно? Требуется подтверждение Дока Холлидея?

Нездоровая бледность Эйми сменилась столь же нездоровым румянцем. Её била дрожь. Казалось, ещё немного – и она просто впадёт в истерику.

– Да, подтверждение требуется. А то был тут один господь бог. Назывался Иисусом, нимб носил… только потом оказалось, что он никакой не Иисус, а маньяк-убийца. Откуда я знаю, кто ты на самом деле? Я тебя в первый раз вижу. Ты хоть раз мне явился?! Хоть раз явил мне божественное откровение?! Я посвятила тебе всю жизнь – и смертную жизнь, и посмертную тоже, – только и делала, что восхваляла и славила имя твоё, и что ты дал мне взамен? Ничего. То есть вообще ничего. Ни единого завалящего знамения. Хоть бы радугу в небе… Ладно, я понимаю, ты занят, у тебя много дел и забот. Но позвонить-то ты мог? Неужели так трудно снять трубку и сказать пару слов, типа: «Молодец, Эйми, ты хорошо потрудилась»? Две минуты потратить – а мне приятно. Но нет. Вот ещё, напрягаться… А теперь ты ещё удивляешься, что я тебя не узнаю и не падаю ниц, когда ты наконец соизволил явиться – в своём дорогом эксклюзивном костюме и с причёской от модного мастера за четыреста долларов. Прошу прощения, Господи, но обожание должно быть взаимным.

Бог обратился к Доку:

– Теперь понимаешь, что я имею в виду? Им всем от меня что-то надо.

Док сочувственно кивнул:

– У меня репутация, к счастью, настолько испорченная, что от меня если чего-то и ждут, то исключительно гадостей. И я стараюсь их не разочаровывать. Ну, тех, кто ждёт.

Персидская кошка улыбнулась Джиму:

– У него это здорово получается – общаться одновременно со всеми.

– Как, интересно, он это делает?

– Он же Бог, правильно?

– А для меня это звучит как какая-то абракадабра.

– Это всё потому, что у тебя очень тонкая восприимчивость. Как и у всех поэтов. Мистер Томас вот тоже слышит одно только невнятное бормотание. Зато каждый из остальных уверен, что Создатель беседует лично с ним.

– И о чём, интересно, они беседуют?

– Кто о чём. Большинство из монахинь просто восторженно хлопают глазками, рассыпаются в комплиментах и выставляют себя идиотками. Кое-кто просит милостей, освобождения от обета или прощения за грехи. Эйми Макферсон, похоже, в истерике – распекает его, как неверного мужа. Шлюха по имени Трикси, та, что теперь называет себя Бернадеттой, похваляется, скольких грешников и нечестивцев она собственноручно отправила на витки Спирали во славу Господа; а с Доком они обсуждают достоинства односолодового виски.

– Наверное, это очень удобно – общаться одновременно со всеми.

– Ну, как я понимаю, по-настоящему он общается только с Доком, а с остальными – только присутствует при разговоре.

– А Сэмпл что делает?

– Ничего. Просто стоит и молчит. Она, по-моему, слегка ошарашена.

– Прошу прощения, Эйми, но ты опала в самообман – как и многие до тебя, сотни тысяч. Вы, люди, почему-то уверены, что мне, Богу, должны быть интересны дела каких-то свирепых и самодовольных приматов с чрезмерно развитыми мозгами. Это просто смешно. Некоторые из вас обращаются ко мне с молитвой, когда теряют ключи от машины. Ладно, молитва – это молитва, и я вовсе не против предотвратить геноцид или устроить ремиссию больному раком, тем более коли человек хороший, – но ключи от машины?! Футбол? Лотерея? В два тридцать у Акведука? Нет уж, увольте. Никакого сочувствия такое во мне не пробуждает. Даже наоборот. Хочется бросить все и сбежать. Куда-нибудь в глушь – подальше от вас, от людей. Да, мир устроен несправедливо. Да, у хороших людей тоже случаются беды. И да, Эйми, да: Сайта-Клауса не существует. Мы живём в беспорядочной и жестокой вселенной, где сплошь энтропия и чёрные дыры, где случаются самые разные гадости и кошмары, не важно, заслуженные или нет. И вопреки расхожему мнению, этот мир создал не я, ни за неделю, ни за два миллиарда лет, так что я тут вообще ни при чём, и когда начинаются всякие пакости, я в этом не виноват. Если ребёнок рождается неполноценным – это испорченная ДНК, а не какой-то злой умысел с моей стороны. Вирус Эбола – результат вашего собственного идиотизма, а не мой Божий промысел. Зачем было уничтожать тропические леса? Я не создавал этот мир, я только добавил кое-какие завершающие штрихи: орхидеи, дятлов и, к стыду своему, вас, людей.